Все или ничего - Елена Ласкарева

Она ворвалась в кабинет, когда вся команда была уже в сборе. На повестке дня стоял актуальный вопрос: замена спортсменки Соболевой, выбывающей из сборной по состоянию здоровья.

Здесь же на стульчике у двери робко примостилась белобрысая юниорка. Глазенки ее горели надеждой.

Еще бы! Такой шанс! На чужих костях прямо в рай въехать…

— Садись, — строго сказал Ирине Костик. — Продолжаем. Кто за то, чтобы провести рабочую замену…

— Я против!

— Сейчас мы голосуем за, — сдержанно сказал тренер. — Не нарушай регламент.

— Я против! — громко повторила Ирина.

Она вышла на середину, сжимая в левой руке свою боевую рапиру. Сейчас она была без набалдашника, и острие клинка опасно поблескивало.

В группе саблистов раздались смешки.

— Влип, Андрюха…

— Пронюхала рыжая…

Девичья часть затаила дыхание. Неужели Первенцева проткнет Галибина по-настоящему?! С нее станется!

— Я голосую против того, кто нарушил кодекс мушкетерской чести, кто опозорил наше братство, кто повел себя как предатель и трус…

Она подошла вплотную к Андрею.

Он побледнел, отшатнулся, но не решился вскочить, поскольку все взгляды были устремлены на него.

— И я считаю его недостойным оставаться в наших рядах…

Ирина подняла рапиру, занесла ее над головой Андрея…

Он съежился, втянул голову в плечи и с кривой улыбочкой выдавил:

— Кончай свои приколы…

Хрусть!!!

Блям-мм…

Тонкая гибкая сталь с трудом переломилась пополам.

Позорный для каждого посвященного ритуал — сломать шпагу над головой, нет большего унижения…

Все затихли.

Только Галибин встал перед Ириной и тонким, срывающимся голосом выкрикнул:

— Кто тебе дал право?! Константин Иннокентьевич!

— Ты еще маму позови, — тихонько посоветовала от двери белобрысая девчушка. Она оказалась не робкого десятка…

И от этой реплики, поданной нежным детским голоском, все покатились со смеху.

Андрей Галибин, прославленный саблист, ошарашенно смотрел на хохочущую команду, и у него в голове не укладывалось, что это над ним могут так смеяться…

— А ты не мою, ты свою шпагу сломала! — выпалил он.

— Я тебе рапиру на спецзаказ делал! — закудахтал Костик. — Под левую руку! Теперь как…

— А никак, — спокойно ответила Ирина. — Не переживайте, Константин Иннокентьевич, она мне больше не нужна.

— Ты что говоришь?!

— Я ухожу из сборной. И из спорта вообще. Мне больше не интересно драться понарошку. Здесь побеждает не сильнейший, а хитрейший. Здесь на пьедестал поднимается подлейший. А трусливые ему преподносят лавровые венки…

— Первенцева! Ты пожалеешь!

— О чем? — пожала плечами Ирина. — Что не стану чемпионкой мира? А разве в этом счастье?

И тут уж поднялся общий возбужденный крик и ор:

— Ты не права!

— Да нет, все правильно, Ирка!

— Может, для Первенцевой это игрушки, а для нас жизнь!

— А ей плевать на страну! Плевать на команду!

— Да какая команда?! Все друг друга сожрать готовы!

— Да Галибин и Ирку бросил в реанимации…

— А ты сам?

— А ты сама?

— Да всем на всех начхать!

— А мне по фигу все! У меня в жизни есть цель…

— Каждому свое… — тихо сказала Ирина.

И даже странно, что в этом сумбурном гуле ее услышали.

Впрочем, тишина наступила внезапно, когда Ирина раскрыла сумку и стала вынимать оттуда свой чемпионский комплект: спецшлем с тонкой сетчатой маской, обтягивающий белый комбинезон, нагрудник, легкие мягкие сапожки…

Все это дорогое импортное обмундирование она складывала на колени притихшей у двери белобрысой юниорки.

— Это тебе, девочка. Пригодится… А рапиру Костик тебе правильную выдаст, под правую руку…

— А я левша… — пискнула девчонка.

Ирина улыбнулась и извлекла из сумки… еще одну рапиру, любовно погладила рукоятку и отдала ее юниорке.

— Только тебе не всегда придется сражаться этим оружием. В жизни гораздо важнее другое…

Свой последний бой я провела безоружной. И одержала победу… Потому что поняла: для того чтобы победить — надо просто уйти. И эта победа — над собой.

Я не хочу становиться идолом. Не хочу, чтобы ради моей славы и моего продвижения ломались чьи-то судьбы… Не хочу взбираться на пьедестал по костям. И не смогу принести на алтарь большого спорта жизнь нерожденного ребенка…

Я складываю оружие.

И отныне бороться буду только словами, поступками… Своей жизнью…

Семейный совет в лице Ирины, Владимира и Петьки решал важную задачу.

Свадьба. Как ее отпраздновать, где заказать зал, кого пригласить, куда поехать в путешествие…

Да вы представляете, сколько сразу возникает неразрешимых проблем, когда у всех троих главных действующих лиц совершенно разные представления о предстоящем событии.

— Платье от Диора, венчание в Богоявленском соборе, зал закажем в «Национале» или…

— Нет! — махала руками Ирина. — Какой еще Диор?! Я не хочу быть похожей на куклу Барби! Нечего меня наряжать! Я себя буду неуютно чувствовать!

— Но я хочу, чтоб ты была самой красивой невестой…

— И поэтому промучилась на собственной свадьбе, как на каторге?

— Ах, это для тебя каторга? Я тебя к галерам приковал?

— Ну… в некотором роде…

— Кончайте ссориться! — вмешался Петька. — Ирка права. Ей все эти шлейфы идут как корове седло!

— Ну, спасибо тебе за «корову», — обиделась Ирина.

— Так я ж тебя поддерживаю!

— Что-то непонятно…

— И зачем нам «Националь», пап? Ты туда пригонишь три сотни гостей, все будут жрать, пить на халяву, а про вас и позабудут…

— Правильно, — подхватила Ирина. — Мы лучше дома сами что-нибудь приготовим!

Тут Владимир подпрыгнул от ужаса и умоляюще попросил:

— Лучше не надо!

— А что, тебе не нравится мой омлет? — возмутился Петька.

— А мои ромштексы? А картошка в мундире? — оскорбилась Ирина.

— И суп из пакетика, — добавил Владимир. — Считайте, что меню для банкета составлено.