Меч, Палач, Дракон - Александр Рау

«Чертовы колдуны», — подумал купец, участник восстания Пяти Графов, разгромленного во много благодаря королевскому магу Гийому.

«Траурные» всадники воспрянули духом и вновь атаковали дрогнувшего, побежавшего врага. Дерущихся добивали, бегущих тоже. Спешенных пленных после боя согнали в одну кучу и порубали мечами, затоптали конями.

Купец витиевато выругался. Это было уже не по-людски.

Десяток «траурных» гвардейцев остался с раненными. К обозу купца поскакали всадники — отбирать для них телеги. Прочие — числом около сорока — устремились дальше.

* * *

— Ги, я больше не могу, — принцесса с трудом держалась на лошади, судорожно обхватив ее шею руками.

Беглецы неслись по дороге запруженной обозами. Им уступали дорогу из удивления и опаски. Слишком уж необычной была пара.

Скакун Ангелы был весь в мыле, как и конь мага. Гийом понимал, лошади не выдержат больше пары лиг. Найти-отобрать им смену нетрудно — одно небрежное заклинание и хозяева падут с седел на землю, сбитые ветром. Но Ангела не вынесет бешенной скачки, не привыкла. Да и он тоже. Позади уже виднелась погоня.

— Туда! — чародей указал на невысокую башенку у моста впереди.

Кирпичное строение — первый этаж большой и квадратный, второй — маленький и круглый, — увенчанное четырехгранной деревянной крышей, было сторожевым пунктом. Десяток солдат под командой толстого сержанта взимал плату за проезд.

Янош Римаи твердо верил в свою везучесть; чувствовал, что крепко полюбился он продажной судьбе, раз та уже который год хранила его от мечей врагов и веревки палача.

Словно, дешевая девка-служанка из придорожного трактира, льнущая к ничтожеству-ухажеру, бьющему ее и отбирающему деньги. Заботится о нем бедняжка, преданно заглядывает в глаза, теша себя мыслью, что нужна хоть кому-то, а в ответ презрительный смех, да плевки.

Янош Римаи не любил родину — Тронто, там он был приговорен к смерти за грабеж и убийство. Не терпел молчаливых рыцарей ордена сант-Фербе, с белыми плюмажами на шлемах — был проклят ими как ренегат, клятвопреступник, вор и насильник, опозоривший братьев по оружию.

Ненавидел и службу наемную — лить кровь за гроши — но ничего другого не умел, кроме как мечом махать. Одна лишь радость держала его на ней — шанс хорошо пограбить. Король Камоэнса платил вовремя, щедро, но скупо, для щедрой души тронца — офицера отдельной роты наемников — скупо.

Хорош желто-черный плащ, что вьется на ветру, еще лучше конь и доспехи. Приятна мысль, что можно рубануть замешкавшегося возницу, или всадника, не уступающего дорогу. Убить безнаказанно.

Отомстить за панику и страх — настоящая гвардия — из истинных камоэнсцев, едва не разогнала их сотню. Вроде и плащи одни у всех, и у чужеземной роты, и у национальной, но как умело те рубились… Только магики и спасли — красно-черный и золотой.

Янош довольно осклабился, в кармане его лежала цепь золотая, сорванная с раненного, добитого им врага.

— В башне укрылись! — радостно прокричал товарищ, скаля редкие черные зубы, — Вот он подтвердит

Сторожевая башенка в сотне шагов — словно зачумленный дом, не единой живой души. Даже ее стража и та здесь.

— Там, сеньор, там они. И девка богато одетая и тот в сером. Глаза у него жуть! — быстро поддакивает десятник-сержант, перепуганный, привыкший к спокойному взиманию поборов и взяток.

— Разведать! — скомандовал магик в золотой мантии, небрежное движение — видать из высших господ.

Янош молча плюнул. Дерьмом пахло, смертью. Слышал он о Гийоме — старшом магике — за которым охота идет. Шкура дороже денег, но скажешь слово — свои же товарищи и зарубят. Наемники — волки, двойной оклад обещан.

Тронтец намеренно замешкался, оказался крайним слева в узкой цепочке — дальше всего от башни. Взвод его — одно название. Едва десяток остался — одни рядовые, все рвутся вперед, желая повышения.

Янош считал себя не только везучим, но и хитрым.

Глупцы.

В бойнице на втором этаже башенки что-то вспыхнуло — тронтца смело седла воздушной волной. Очнулся от нестерпимого жара и людского крика. Товарищи его факелами метались по полю, раненые кони, также объятые пламенем, топали их.

Янош опомнился, только очутившись рядом с основным отрядом. Опаленный, ошалелый, перепуганный, потерявший палаш, но живой. Конные стрелки защелкали арбалетами, добивая раненных людей и взбесившихся животных.

— Окружить на расстоянии, — распорядился Гонсало де Агиляр, оценив первый жест бывшего учителя.

— Пойдем, — чародей в красно-черном плаще, скрывающий лицо, спрыгнул на землю и размял пальцы, — Эти, — он презрительно скривился, указав на наемников, — Ему только на жаркое.

Гонсало кивнул. Человека, зовущего себя Гюрзой, он знал давно, опыт совместных действий тоже имелся.

— С головы принцессы не должен упасть не один волос! — предупредил он.

Гюрза лишь улыбнулся. Гвардейцы-иностранцы — им было все равно кого ловить и убивать — спешились. Разошлись широким полукругом, зарядив скорострельные сауленхебели — новейшие скайские арбалеты. Рычаг-колонна которых натягивал тетиву одним движением руки за пару мгновений.

Гийом заметил две фигуры, неторопливо бредущие по черной траве. Закусил губу, два больших рубина на перстнях разлетелись на мельчайшие осколки. Умелые шутки хороши тем, что никогда не приедаются. Стихия огня — мощная и послушная — всегда легко подчинялась магу. Он не рассчитывал остановить врагов, преграда должна была ослабить их.

«Господи», — прошептал он, — «Помни наш уговор». «Спаси Ангелу. За мой счет, но спаси».

Гийом отошел от окна. Комнатка на втором этаже была небольшой. Здесь располагалась солдатская спальня: грубые койки и сундуки, да запах немытых ног. Обернулся к принцессе. Ангела держалась достойно. Без стонов, паники и рыданий. Она сидела на кровати в углу, поджав под себя ноги и закрыв глаза.

— Сиди тихо. Если мне не повезет, скажешь — я тебя околдовал, — маг быстро подбежал к ней и поцеловал влажное лицо в серых разводах.

— Зря я поссорилась с Гальбой. Нужно было сразу бежать в Далацию, — тихо сказала Ангела, — Я сейчас страшная? — она горько улыбнулась.

— Ты прекрасна, — искренне ответил Гийом.

Гонсало де Агиляр не испугался адского пламени, развернувшегося перед ним. Он хорошо помнил уроки и привычки бывшего наставника. Золотой халат его был непросто роскошным одеянием, пошитым лучшим придворным портным, Молодой чародей сам зачаровал ее, потратив немало сил.

Он просто прикрыл рукавом лицо и прошел сквозь пламя. Гюрза за его спиной замедлил шаг, выругался, зарычал от боли. Гонсало, не испытывавший к нему жалости, не стал ждать — в одиночку ворвался в незапертую дверь башни.

Гийом — в серой потертой куртке. Вместо приветствия магия. С пальцев ученика сорвалось десять стальных игл, учитель выбросил вперед два кулака. Оба увернулись, но не до конца. Две иглы застряли в куртке Гийома, одна, пробив ее, ранила плечо. Первый воздушный молот разбил дверь позади Гонсало, второй ударил его в грудь, опрокинул на землю, затрещали кости.