Игрушка Тирана - Эрика Адамс

Кейт?.. Кейт…

Только эта сумасшедшая девчонка могла сунуться в море сейчас. Во время шторма. Не просто сунуться, но и добраться до утёса, взобравшись на него. Я широкими гребками добираюсь до Кейт. Волны настойчиво и сильно бросают меня вперёд, заставляя ускориться. Останавливаюсь у скалы, цепляясь за мокрый камень пальцами. Я боюсь поднять взгляд и не увидеть ничего.

Но всё же делаю это. И застываю, поражённый потусторонней красотой её лица.

Глаза Кейт впиваются в меня колючим взглядом. Зовущим, умоляющим, взбудораженным до предела.

Я заставляю себя подтянуться ещё немного и замираю на уровне её ступней, держась за край скалы пальцами рук.

— Не улетела?

Мой голос относит в сторону ветром. Но эхо голоса звучит и внутри Кейт. Она всё слышит и понимает.

— Не улетела. Не смогла… И тогда тоже не смогла. Ты вернулся намного раньше. И к тому времени меня уже не должно было быть на Эрентуме. Но я не смогла заставить сделать себя и шага в направлении корабля. Я просто не смогла оторвать тебя от себя, даже будучи уверенной в том, что ты хочешь отдать ребёнка. Я не смогла… Решила остаться и уничтожить фальшивые документы. Я не успела совсем немного. И сейчас тем более не смогу. Я хочу остаться. Я хочу быть с тобой.

Так, как ты это позволишь. Пожалуйста…

На лице Кейт дорожки слёз и морской влаги перемешивались в единый солёный поток, стекающий по её щекам.

— Хочешь остаться?

— Да.

— Тогда какого хрена ты сидишь здесь, на скале, Кейтлин Роу? Ты — моя будущая жена и мать моего ребёнка, отмораживаешь себя задницу, сидя на мокром холодном камне! Ты сумасшедшая… Слезай немедленно!

— Не могу… — ответила она обречённо. — Я легко вскарабкалась, чтобы увидеть тебя, но сейчас не могу двинуться с места. Мне страшно…

Пришлось снимать Кейт со скалы. Она намертво вцепилась в каменистые выступы, а потом так же намертво схлестнула руки за моей шеей, прижавшись всем телом.

Кейтлин било крупным ознобом. Она судорожно всхлипывала и давилась рыданиями, без конца прося у меня прощения.

Кейт. Она просила прощения у меня, у того, кто сам был причиной её несчастий и постоянного нервного напряжения. Её лицо было мокрым от слёз, а губы — солеными. Солеными, но желанными. Единственно любимыми и прекрасными из всех губ во Вселенной. Я в жизни не пробовал ничего вкуснее, чем её дрожащие губы, впивающиеся в мой рот жалящим поцелуем.

Тёплое нутро катера согревало нас. А я чувствовал себя так, словно Кейт выбила на мне своё тавро, навсегда подчинив себе. Она заклеймила меня и стала воздухом, без которого я начинаю подыхать.

— Нужно, чтобы тебя осмотрел Мердок.

— Нет, — отрицательно мотнула я головой. — Я уже согрелась. Я в полном порядке. Я хорошо себя чувствую. Не хочу никуда идти. Мне здесь нравится.

Рэмиан в два счёта избавился от одежды и залез под одеяло, прижав меня к себе.

— Ты как ледышка.

— Просто ты пышешь жаром, Рэм.

— Да… Я уже готов взорваться, — прошептал Рэм перед самыми моими губами, проталкивая последние звуки внутрь моего рта своим языком.

Объятия Рэма становились всё крепче с каждой секундой Его пальцы уже спустились ниже и начали забавляться с грудью, покручивая соски, превратившиеся в тугие вершины под натиском мужских пальцев. По телу пробежала дрожь желания, и стало трудно дышать. Я глубоко вдохнула, прижимаясь к Рэмиану ещё теснее. Его напряженный член, подрагивая, упирался в низ моего живота.

— Какой ты нетерпеливый…

— Да… Сколько я без тебя? Сожрать тебя хочу…

Рэм приподнялся, очертив подушечками пальцев мои скулы.

— К Мердоку пойдёшь завтра. Но если этот умник скажет, что тебе нельзя будет заниматься сексом во время беременности, я сверну ему шею.

— Почему ты думаешь, что будет нельзя?

— Ты такая хрупкая. Иногда я боюсь, что сломаю тебя.

— Не сломаешь. Мне нравится, что ты такой… несдержанный и откровенный.

Рэм рассмеялся. Низкий мужской смех пробежался по коже вместе с мурашками.

— Ты всегда находишь красивое определение для всего, Кейт. Даже для чувств засранца вроде меня.

— Чувств?

— Да-а-а, много всего. Не думал, что скажу эти слова когда-нибудь… И нет, не скажу. Лучше покажу тебе. Я напишу их на тебе языком. А ты должна будешь их прочесть…

Моё сердце пустилось в пляс. Дыхание стало обжигающе горячим и превратилось в рваные короткие выдохи, когда Рэм начал мучительно медленно обводить языком тугие пики сосков. Его губы умело захватывали сосок в плен горячего рта, язык остервенело бил по самому кончику соска. И потом, будто нарочно, он медленно лизал вершину, заставляя меня постанывать и царапать ногтями кожу его головы.

Ухватиться пальцами было почти не за что: Рэмиан коротко подстригся, и пальцы беспомощно скользили по его голове. Хотелось притянуть его к себе ближе, чтобы продлить мучительно-сладкую агонию предвкушения. Тело ещё только наполнялось предвкушением и горячим влажным желанием, концентрирующимся в низу живота.

Рэм переключался с одной груди на другую, перекатывая между пальцами соски.

Он пристально вглядывался в моё лицо, останавливая взгляд на моих глазах, впитывая эмоции пока только так, взглядом. Не прикасаясь своей энергией к моему полю. Хотя я была открыта для него сейчас и сняла все защитные стены. В них не было смысла. Только не сейчас, когда мы так откровенно близки.

— Рэ-э-эм, — простонала я, притягивая его лицо к своему.

Я чувствовала, что мне жизненно важно сейчас поцеловать его. Его губы остановились всего в сантиметре от моих. Влажные, пухлые, сводящие с ума порочной ухмылкой и чёткой линией. Но сейчас губы Рэмиана подрагивали, обнажая ряд зубов. Он шумно дышит и прижимается к моим волосам так, словно не может надышаться их ароматом. Жадно, короткими глотками…

Я замираю под звук его дыхания и слежу за красивым мужественным лицом. Рэм на секунду прикрывает глаза, а потом открывает. И кажется, что в глубине тёмно-синего взгляда полыхают молнии. Как те, что недавно разрезали небосклон надвое.

— Красивая, Кейтлин… Ты по-особенному красивая. Для меня. И хочется спрятать эту красоту так, чтобы никто не смел ею наслаждаться, кроме меня.

— Я и так принадлежу только тебе, Рэм.

Рэм улыбнулся, впившись в губы, поцелуем, принялся кусать и сосать мои губы, словно намеревался съесть меня на самом деле.

В этот момент я поняла, что люблю его. Не смогу жить без него. И дело не только в той связи, что заставляет поля наших энергий искрить при соприкосновении друг с другом.

Просто Рэм — оказывается настолько «моим», что становится страшно его потерять и расстаться даже на день или два. Я и сама не заметила, в какой момент он стал моим смыслом существования. И становится абсолютно всё равно на разницу между нами. Потому что в этот момент остервенелый поцелуй уничтожает малейшие различия и стирает последние едва заметные штрихи границ между нами.