Солдат императора - Клим Жуков

Чёрт, дерьмо, еще одна головная боль.

Ну хоть причина когнитивного диссонанса локализована, и то хорошо. Во какими словами я думать начал! «Коррекция орбиты, когнитивный диссонанс». Возвращаюсь в лоно цивилизации. Век бы не видать…

Хорошо герцогу говорить: «быть на чеку, наблюдать». Это же не бургомистр Любека – хронь беспросветная, и даже не король Франциск Валуа. Как прикажете наблюдать звездолет? У меня даже сраной подзорной трубы нету, прости Господи. Близорукими глазками выглядывать точку на небосклоне?

Ну это мы всегда пожалуйста.

И на чеку побудем, это то же всегда пожалуйста. Капитан ландскнехтов всегда на чеку. Даже бывший, хотя, что я мелю, ландскнехт бывшим не бывает, как не бывает «бывшего» волкодава. «Бывшим не бывает» – не очень ловкое сочетание слов, правда?

Что поделать, именно так я тогда подумал, а учитывая контекст, мыслить выверенными литературно-философскими категориями было трудновато.

Далее: «действовать согласно обстановке». Самая любимая начальственная формулировка. Годится на все случаи жизни. Как будто коварный подчинённый в состоянии действовать как-то еще? Например, чисто из вредности, в разрез с обстановкой?

Последнюю ехидную мысль я тут же отмел, как несправедливую, ведь моё собственное офицерское рыльце было в том же самом пушку по самые ноздри.

Сколько раз я отдавал точно такой же приказ? Действовать по обстановке! И что бы никаких! Н-да. Армия и военные везде и всегда одинаковые. Ни тысячи парсеков её не изменят, ни тысячи лет.

Просто кантата какая-то должна грянуть в этом месте, я так считаю.

В качестве предварительных мероприятий по усилению бдительности несения службы и повышения эффективности наблюдений, я изрядно приложился к бутылке с… назовем её краткости ради и ясности для: «водкою», и завалился спать, не раздеваясь, только башмаки скинул.

Хорошо хоть местоположение моё на следующее лето можно определить с точностью, подумал я, выскальзывая из дружелюбных объятий Вакха прямиком в нежные объятия Морфея. Куда я из Любека денусь? Хорошо всё будет, хорошо, хоро… Примерно на этом моменте мыслительный процесс вырубился, и я вместе с ним.

Если бы я только мог вообразить насколько сильно я ошибаюсь!

Утро встретило меня умеренной сухостью полости рта и удивительным отсутствием головной боли. Я подавил инстинктивное желание похмелиться, а затем выдул полкувшина холодной воды. Огляделся, потер щеку, наткнулся на изрядную щетину. Провел ладонью по затылку, обнаружил поросль с палец толщиной.

Дальнейший осмотр меня в восторг не привел.

До чего дожил: напился, причём в одиночестве, а голова даже не болит, значит организм отравой достаточно пропитался и больше не протестует; спал в одежде, так что теперь весь мятый и жеванный, как из лошадиной задницы. Ворот и обшлага рубахи засаленные и серые от грязи.

Какая гадость подумал я и разделся. Стало еще хуже, ведь глаза мои против воли увидели, как колыхнулось мощное пузо, начисто скрывшее завязки на брэ[79]. Пора было что-то менять.

– Га-а-анс! – Заорал я. – Га-а-анс! – Не помогло. Тогда я пинком раскрыл двери и вышел в коридор, набрал побольше воздуха в грудь и проревел: – Ганс, твою мать, быстро поднялся ко мне!

Послышался скрип ступенек, шаркающие шаги и появился мой старый слуга, несколько удивленный столь бурным проявлением чувств, на которые я дома всегда скупился.

Изумление ясно рисовалось на его бородатой физиономии и, кажется, даже в хромающей походке, что вдруг стала менее расхлябанной. Бывалый солдат у него внутри услышал командный тон и сразу подобрался, решил я.

– Ганс, топи печь и нагрей воды. Принеси мыла, щетку, помазок, бритву и всё что положено. Пошли Грету за молоком. Что у нас на обед? Пускай Грета приготовит вареной курятины и бульон. Никакой свинины и вообще ничего жирного. Вопросы? Исполнять. Кругом марш.

Пока ваш скромный повествователь «брал ванну» и брился, на ум пришла нехорошая мыслишка. А именно, заноза в душе после вчерашнего откровенного разговора с Хаэльгмундом никуда не исчезла.

Более того, внезапный сеанс связи прочно и органично вплелся очередным звеном в длинную цепочку предупреждений, или, как я их называл «звоночков».

Оказывается, лишний год на этой гадкой планетке не все новости и перемены, которые ждут меня в ближайшем будущем. Ну что же, остается взять на заметку, ждать и готовиться, ведь интуиции я привык доверять. Хотя к чему именно готовиться, я так и не придумал.

Готовился непонятно к чему я знатно.

Ближайшие два месяца были посвящены трезвости, постной пище и активным физическим нагрузкам. Утром я седлал коня и катался до завтрака. Завтрак состоял из двух-трех вареных яиц, изрядного пучка зелени и куска чёрного хлеба. После я тягал гири в зале, кидал тяжеленные мешки с опилками и молотил чучела самой большой тренировочной булавой из своего арсенала.

Местное фехтовальное братство впервые за много лет получило меня не в качестве собутыльника, а в качестве спаррингпартнера.

Ученики стонали. Я делал все что делали они и еще больше, заставляя не отставать. После чего нещадно поколачивал посредством мечей, шпаг, кинжалов или просто палок.

– Почему я фехтую лучше тебя? – следовал обычный вопрос, а когда юноша несчастно тряс головенкой на тонкой шее, всем своим видом показывая, что не знает, следовал такой же типовой ответ: – Потому что ты, свинья, мало занимаешься!

Обед состоял из пары вареных куриных грудок, самого диетического свойства, бульона и неизменной зелени, которую я люто ненавидел, но не прекращал пожирать.

«Леопарды сена не едят», так говаривал Фрундсберг, и я с ним совершенно солидарен. Но что делать, если леопард престал помещаться в кирасу?

С наступлением темноты я не кушал вовсе.

А на пиво даже не смотрел. Грета готовила мне морсы и компоты, а так же приносила молочко от крестьянской коровки.

Пузо, на которое в основном и была нацелена вся эта вакханалия здорового образа жизни мужественно сопротивлялось. Но упорство, как свойство моей натуры, взяло своё и, примерно через месяц, оно заколебалось и стало отступать. Чёрт возьми, я со швейцарцами стоял грудь в грудь, так неужели меня сможет одолеть собственный живот?

Грета, повинуясь материнскому инстинкту завела новую песню: «Господи, что же вы делаете с собой, как мальчишка, право, как же вы исхудали, ведь скоро тень одна останется, покушайте вы как человек, неужто я стряпаю плохо», ну и так далее.

Никогда не пойму женщин. Был толстый, веселый и румяный – плохо, обзывалась пузаном и пилила за невоздержанность. Стал следить за собой, занялся спортом-диетой и тому подобным дерьмом, так тоже не ладно. Мол, худею, на тень похож.