Орел нападает - Саймон Скэрроу

Пространство непосредственно перед ним было безлюдным, справа, за огромной плетеной фигурой, перед воротами теснилась темная масса ополченцев и воинов-дуротригов. Все они готовились с оружием в руках дать отпор римским захватчикам, когда те ринутся на прорыв, как только таран сокрушит деревянные створы.

Заметив в толпе много черных плащей, Катон удовлетворенно ухмыльнулся. Препятствий на пути маленького отряда становилось все меньше.

Он перекинулся через край доски, выбрался на настил и протянул руку вниз, чтобы помочь следующему солдату. Один за другим римляне пролезали через дыру и отползали к ближайшему загону для мелкой скотины. Наконец внизу остался один Празутаг. Могучий икен ухватил Катона за руки, рывком подтянулся и только потом оперся на скрипнувшие под его ладонями доски.

— Вы, икены, все такие увесистые? — спросил Катон, потирая запястья.

— Нет. Мой отец будет покрупнее, чем я, — простодушно ответил гигант.

— Вот как? Тогда ты просто представить себе не можешь, как я рад, что вы здесь не вдвоем.

Они присоединились к прочим легионерам, и Катон, таясь, повел свой отряд между загонами к огороженной территории, на которой размещались одни друиды. Возле последнего загона он дал знак остановиться, затем осторожно высунул голову из-за плетня и тихо выругался. Двоих друидов все же оставили караулить проход. Черные жрецы сидели на корточках и что-то жевали. Похоже, суматоха у дальних ворот ничуть их не волновала. Катон убрал голову за плетень и велел своим парням не высовываться. Не следовало обнаруживать себя до прорыва, но следовало молить всех богов, чтобы за это время друидам внезапно не вздумалось до срока начать свой обряд.

— Дела там идут не лучшим образом, — проворчал Веспасиан, следя издали за ходом схватки.

Плотная масса легионеров, оберегавших и раскачивавших таран, находилась под непрерывным жесточайшим обстрелом, ибо бритты перебрасывали сюда всех своих наиболее метких пращников и стрелков из луков. Земля перед воротами была усеяна красными щитами и серебристыми кольчугами римлян.

— Мы можем отозвать наших людей, командир, — предложил Плиний. — Пусть наши лучники с метателями пополнят свои запасы и предпримут вторую попытку.

— Нет, — отрезал Веспасиан.

Плиний смотрел на него, ожидая объяснений, но легат молчал. Любое ослабление натиска на ворота могло пагубно отразиться на участи храбреца оптиона и отряда таких же, как он, молодцов. Они, правда, могли уже дважды погибнуть, но думать об этом легат не хотел. Он предпочитал исходить из того, что их затея находится в стадии осуществления.

Катону необходимо было дать шанс, а это значило, что и Первой когорте следовало, как и прежде, толочься на простреливаемом отовсюду пространстве перед воротами хорошо защищенной твердыни. Впрочем, дальнейшее пребывание бойцов под обстрелом оправдывалось и другими резонами. Если велеть легионерам отойти вниз, потерь при отходе окажется еще больше, да и каково будет уцелевшим в такой переделке парням после отступления и пополнения боезапаса идти второй раз на приступ, или, говоря по-иному, искушать дважды в один день судьбу? С другой стороны, торчать под обстрелом и невесть чего ждать солдатам тоже не очень-то просто, и Веспасиан понимал, как важно сейчас чем-нибудь подбодрить их и любым способом поддержать дрогнувший боевой дух.

— Коней мне и знаменосцу!

— Но, командир! — воскликнул потрясенный Плиний. — Ты ведь сам вовсе не должен…

— Коней! Это приказ!

Пока седлали коней, Веспасиан подтянул ремешки своего шлема.

Он взглянул на знаменосца и порадовался его спокойствию, столь необходимому в воине, которому выпала честь нести в бой орла легиона. Рабы бегом подвели коней. Веспасиан и знаменосец, приняв поводья, вскочили в седла.

— Командир! — окликнул легата Плиний. — На тот случай, если с тобой что-то случится: какие будут приказы?

— Что значит — какие? Приказ один: любой ценой взять эту крепость.

Быстро ударив коня каблуками, Веспасиан направил его к въезду на нижний пандус. Он помчался прямиком через луг, но знаменосец, словно пришитый, не отставая, скакал рядом с ним, одной рукой правя лошадью, а в другой крепко сжимая штандарт. Взлетев по пандусу, оба всадника галопом пронеслись к повороту на следующий подъем. Там когорта понесла первый урон: весь пандус был залит кровью и завален камнями, а оперенные древки торчали из земли, как трава. Завидев конников, раненые легионеры пытались отползти с их дороги, но те, у кого были силы, вытягивались в струну и приветствовали скакавшего к месту схватки легата.

Еще один поворот — и всадники осадили своих скакунов за тыловыми шеренгами римлян.

— Прочь с коня! — бросил Веспасиан знаменосцу, спрыгивая с седла.

Их появление не прошло незамеченным. В следующее мгновение конь Веспасиана заржал, отпрянул и забил передними копытами, получив в бок стрелу. Стрелы и камни сверху посыпались градом, ложась все ближе к легату. Он огляделся и подобрал с земли щит, лежавший рядом с убитым. Другой щит подхватил знаменосец, и они оба сквозь плотные ряды бойцов стали проталкиваться вперед.

— Дорогу! Дорогу! — восклицал Веспасиан.

Легионеры при звуках знакомого голоса расступались и с немым изумлением таращились на легата.

— Ему-то здесь чего надо? — пробормотал какой-то ошалевший юнец.

— А ты думал, я оставлю всех варваров на твою долю, сынок? — выкрикнул, проходя мимо, Веспасиан. — Вперед, ребята. Последний напор, и эти подонки за все нам заплатят.

Когда штандарт поплыл вверх по склону к воротам, раздались нестройные крики. По щитам легата и знаменосца опять забарабанили стрелы и камни, но они не замедлили шага. Однако на ровной площадке перед крепкими деревянными створами Веспасиану пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы подавить всплеск отчаяния, ибо увиденное его потрясло. Земля у ворот была усеяна телами механиков. Они валялись под осадными лестницами и вокруг тарана. Теперь с орудием управлялись легионеры, которым, чтобы распределиться вдоль толстого, обитого железом дубового ствола, пришлось положить щиты наземь. Прямо на глазах у легата пал еще один пехотинец — стрела угодила в щель между ободом шлема и верхней планкой кольчуги. Старший центурион послал к тарану замену, но совсем юный римлянин медлил, со страхом поглядывая на размалеванные свирепые физиономии бесновавшихся над воротами дикарей.

— С дороги, сынок! — вскричал, устремляясь вперед, Веспасиан.

Он ухватился за веревочные постромки и присоединился к команде, ритмично раскачивавшей таран.

Окованный наконечник колоды с оглушительным треском врезался в толстые доски, и те пусть совсем неприметно для глаза, но все-таки подались.

— Бей сильнее, ребята! — заорал Веспасиан. — Мы не поденщики, чтобы век тут торчать!