Коготь берсерка - Виталий Сертаков

— Я не слушаю, — кивнул Даг. Почему-то после качки он смотреть не мог на еду.

— Так ты собирался стать жрецом?

— Я хочу стать херсиром.

— Хм… Кому ты хотел бы служить? — проницательно глянул Торир. — Херсир не может быть сам по себе. Если ты верховодишь дренгами, то кому-то должен подчиняться.

— А разве ты подчиняешься кому-то? — смело спросил мальчик. — Кому вы служите?

— Ты — хитрец! — рассмеялся се-конунг. — Мы служили Сигурду Хоконсону, но его убил подлый змей Харальд.

— Это который Синезубый? — попытался проявить свои познания Даг.

— При чем тут конунг данов? — удивился Торир. — Я говорю о Харальде Серая Шкура, который подло захватил Норвегию. Он убил многих достойных мужей, а сам давно просится на виселицу…

— Он убил моего господина Трюггви, — хмуро добавил подошедший к костру Краснодым. — Он убил моих троих сводных братьев, они все охраняли конунга Сигурда. Он убил мужа моей сестры, тот охранял ярла Трюггви. Зато жена ярла успела бежать…

— Да, это великая радость, она бежала в ту ночь, когда Серая Шкура послал к ней убийц. Она была тяжелая от Трюггви, так что наверняка уже родила ему сына или дочь…

— Лучше бы сына, — пробурчал Эбби Краснодым. — Тогда он вернется и отомстит.

Даг открыл рот, чтобы рассказать о трехлетнем сыне Астрид, но вовремя встретился взглядом с Иваром. Берсерк еле заметно покачал головой. Оказывается, даже близкие друзья Ивара не знали, чем закончились приключения Астрид.

— Расскажи моим друзьям, что такое «Клан Топоров», — перевел разговор Ивар. — Быть может, ты сам из словенов?

— «Клан Топоров» — это не словены, — авторитетно заявил Дотри Германец. — Я ходил в Гардар. Они не любят драться топорами!

— Ты просто не был в Кияве, — возразили от соседнего костра. — Там дерутся всем подряд. Ты плохо знаешь русов, Германец. Они спят, пока их не разбудишь…

Утром Торир Скала дал команду идти в открытое море. Где-то там, за бесконечными серыми горбами, прятался богатый остров Готланд. Берег не успел еще скрыться из виду, как в Дага вцепился вчерашний кошмар.

У парня началась морская болезнь. Плавать его учили отец и старшие братья, но никто не учил сутками ходить в бурю на драккаре. В открытом море все оказалось не так, как на суше. Ровно передвигаться не получалось, на мокрой палубе приходилось все время за что-нибудь цепляться. Укрыться от дождя и соленых брызг было некуда, соль появилась повсюду — в волосах, на бровях, просолилась вся одежда. Дага поразило и немного напугало отхожее место. Справлять надобности предстояло прямо в море с палубы, ухватившись за канат. От одного вида темно-зеленых, почти черных валов у Дага вся съеденная баранина полезла назад. Кое-как освободив желудок от завтрака, Даг поплелся к своему веслу. Привычные к работе плечи и ноги не болели, но, едва схватившись за толстую рукоять, юный Северянин закусил губы от тупой боли в животе.

Заночевали в открытом море, на палубе некуда было скрыться от косых холодных струй. Викинги вытащили из-под палубы мешки, сшитые из целых шкур. В мешках спали по двое. Промокшего, стучавшего зубами Северянина пригласил к себе в компанию Краснодым. Дагу вначале вовсе не понравилась идея спать в обнимку с просолившимся, не слишком чистым мужиком, но скоро он понял, что это единственный способ согреться. В одиночку в мешке было очень холодно. Только се-конунг и свободный кормчий укрывались в палатке на корме. Там Торир Скала хранил всякие важные вещи, например — компас, почти бесполезный в непогоду. Без солнца и без звезд угадать направление не мог никто. Поэтому обычно кормчий старался не слишком отклоняться от берега.

На очередную смену Дага растолкали под проливным дождем. Краснодым рассудил, что ветер сменил направление и можно ставить парус. На мачту одним из первых послали Дага. Парус упал вниз тяжелой сырой массой, развернулся, обдав команду потоками ледяной воды, и моментально потянул судно вперед.

— Крепи канаты! — проревел форинг. — Держать на два локтя к ветру!

Даг не сразу понял, о чем он говорит. Но старшие товарищи разбирались в командах прекрасно. Оказалось, что в каждой свободной смене гребцов все обязанности тоже жестко распределены. Одни задраивали все щели в палубе, другие — упираясь ногами, выбирали свернутые бухты канатов, третьи — разворачивали парус. Серо-красное полосатое полотнище неторопливо развернулось, захватывая в мокрые объятия все больше воздуха, и вдруг…

Драккар буквально рванул вперед. Даг явственно ощутил, как напряглось и застонало под водой рулевое весло. Могучий киль, вытесанный когда-то из целой сосны, принял на себя огромную нагрузку, но стойко выдержал. Блоки кряхтели от напряжения, бортовая качка то усиливалась, то слабела.

Кормчий теперь правил в открытое море, высокие утесы фиордов еле угадывались за свинцовой пеленой дождя. Волны перекатывались по палубе, захлестывали ноги гребцов, но полностью утопить корабль не могли.

Следом подскакивали на волнах «Серый журавль» и «Кабан». «Серый журавль» то норовил взлететь, то устремлялся клювом в самую пучину.

— Двойная смена гребцов! — перекрикивая свист и гул, проорал форинг. — Держись, ребята! Надо обогнать посланцев Одина!

Даг освободил свое место у весла, подтянулся к борту, хотя правила запрещали это. Се-конунг пытался обогнать грозовой фронт, в который драккары угодили с вечера. Это им почти удалось. Впереди, на юге, отчетливо виднелась полоска светлого неба. Казалось, что там и буря потише, и косые потоки дождя не так заметны. Но остров, который предстояло грабить, пока прятался за горизонтом.

К обеду Дагу стало чуточку получше, он заставил себя проглотить кусок мяса. Дага уже не тошнило, как накануне. Есть он еще почти ничего не мог, и слабость в коленках сохранялась, но уже без проблем вдыхал запах чужой еды.

Невзирая на свою болезнь, он все сильнее привязывался к этим людям и к кораблю. Ему нравилось, что они подчиняются вождю с первого слова. Нравилось, что каждый твердо знает свои обязанности. В свободной от весел смене никто не путался под ногами. Одни были готовы прикрывать гребцов щитами, другие держались за копья и щиты. Они совсем не походили на расхлябанных нагловатых дружинников лагмана, собиравших подати с бондов. Еще меньше экипаж: «Золотой девы» походил на неотесанных ландбу, собиравшихся в ополчение для общей обороны. Ополчение от каждого сюсла подчинялось только своим хавдингам, часто враждовало с соседями и сложно поддавалось общему командованию конунгов. Даг хорошо помнил, как собиралась эта разномастная толпа на большом тинге. Недаром одноногий Горм с фермы отца тогда кряхтел, что против обученного войска саксов такому сброду не устоять…

— Эй, одиннадцатый рум, оглох?!

Даг не сразу сообразил, что обращаются к нему. Прочие уже заняли место на банках. Конунг распорядился грести, помогая парусу. «Золотая дева» летела, выпрыгивая из длинных пенистых волн. У Дага при каждом прыжке в животе становилось отвратительно пусто, но он кое-как удерживался от рвоты.