Пророчество Луны - Фредерик Ленуар

Джованни молчал, его лицо вспыхнуло. Наконец он выдавил:

— Это… это вы, да?

— Что вы имеете в виду? — спросила Есфирь по-итальянски.

— Я вас видел сегодня утром на площади, за час до начала экзекуции. Вы стояли под эшафотом и смотрели на меня.

— Там было много женщин, которые смотрели на вас. Некоторые с жестокостью, другие — с состраданием. Думаю, что были даже те, в чьих взглядах читалось желание.

— Это вы закончили псалом?

— Значит, вы слышали?

— Да, хотя вы говорили очень тихо. И удивился, услышав его на греческом языке.

— Есфирь знает Библию на греческом так же хорошо, как и на древнееврейском, — произнес Елизар с гордостью. — Дитя мое, садись.

Не отводя глаз от Джованни, девушка села на третью скамью.

— Понимаю ваше удивление, но представьте, что я испытала, услышав, как человек, приговоренный к публичному наказанию, произносит слова псалма, который я повторяю каждый день!

— И поэтому вы попросили отца купить меня?

— Не только. Я слышала от Ибрагима, что вы ученый человек, и любопытство побудило меня пойти на площадь, чтобы взглянуть на вас. Я увидела в ваших глазах страдание, но не просто страдание человека, который вот-вот лишится руки. Я увидела что-то другое, более глубокое. Увидев вас, я подумала о лице Иисуса; должно быть, в Его глазах было похожее выражение, когда Он в Гефсиманском саду взывал к Богу: «Отче, да минует меня чаша сия!»[31]

— Разве вы… вы христианка? — спросил Джованни; его голос дрожал.

— Я иудейка, как многие поколения моих предков. Но я читаю Евангелия так же часто, как еврейскую Библию. Разве Иисус не был евреем?

— Конечно! Но я и не думал, что иудеи читают Новый Завет.

— Большинство и не читает! Мой народ слишком много страдал от ненависти христиан. Нам трудно не вспоминать о наших страданиях, о презрении тех, кто притеснял нас и принуждал отказаться от веры нашей. Но благодаря отцу я начала читать Евангелия, будучи еще ребенком, и научилась почитать Иешуа как одного из величайших пророков, посланных Богом.

Джованни не мог отвести глаз от лица юной женщины. Он хотел бы беседовать с ней часами. Но его мучил другой вопрос, и юноше необходимо было знать ответ. Он с трудом оторвал взгляд от Есфирь и перевел его на Елизара.

— Теперь, когда вы купили меня, я ваш раб. Что вы хотите со мной сделать?

Прежде чем ответить, Елизар прочитал молитву-благословение на древнееврейском языке и пригласил Есфирь и Джованни отдать должное овощам, которые только что подала служанка. Затем он произнес:

— По закону ты принадлежишь Мухаммеду. У нас в доме нет рабов. Люди, которые здесь живут, получают за свою работу деньги и могут уйти, если захотят. С тобой будут обращаться так же.

Джованни ошеломили слова Елизара.

— Значит, я волен уйти или остаться?

— Совершенно верно.

— Но я никогда не смогу вернуть ту огромную сумму, которую вы потратили, чтобы купить меня!

— Не имеет значения. Я сделал это, чтобы порадовать свою любимую дочь. Ее мать умерла много лет назад. У меня больше нет детей, и она впервые за двадцать лет о чем-то меня попросила. Разве я мог отказать?

Джованни снова посмотрел на Есфирь, которая опустила глаза.

— Я никогда не смогу отблагодарить вас.

Есфирь подняла голову.

— Иисус Христос когда-то произнес слова, которых нет в Евангелии, но их повторил апостол Павел: «блаженнее давать, нежели принимать».[32]В этот вечер благодаря вам мое сердце наполнила великая радость.

Есфирь опустила на лицо покрывало и попросила у отца разрешения уйти.

— Она очень чувствительна, — сказал Елизар Джованни, когда девушка ушла. — Уверен, это из-за того, что она в детстве потеряла мать. Есфирь одновременно сильнее и слабее любой другой известной мне девушки.

— Вы даже представить не можете, как своим поступком и беседой согрели мое заледеневшее сердце! — произнес Джованни дрогнувшим голосом.

— Я вижу, вы тоже очень чувствительны! Вы, случайно, не потеряли кого-нибудь из близких, когда были ребенком?

— Да, — ответил Джованни. — Моя мать умерла, когда мне было семь лет.

— Подобное горе оставляет неизгладимую печать на сердце. В то же время это рана, в которую проникает милость Божья, чтобы сделать душу чувствительнее и наполнить ее состраданием. Страдания, претерпеваемые в течение жизни, могут сокрушить нас и заставить замкнуться в себе, а могут сделать нас сильнее и открытее другим людям. Мы не выбираем их, но мы вольны выбрать, станут ли они наковальней, на которой нас сокрушат, или рычагом, который поможет нам подняться. Это одна из величайших тайн человеческой души.

— Похоже, вы хорошо осведомлены о загадках человеческой души!

— Есть только три вещи, которые приводят меня в восхищение, я мечтаю познать их глубже: Бог, Вселенная и человеческая душа. Не слишком-то много, но зато они безграничны!

— Вы напоминаете мне мессера Луцио. Вы тоже философ?

— Можно сказать и так. Здесь меня считают каббалистом. Ты что-нибудь знаешь о каббале?

— Только то, что прочитал о ней у Пико делла Мирандолы.

— О, прекрасный автор! Мой наставник учил его древнееврейскому языку и основам каббалы! Хотя должен признать, что, несмотря на стремление к знанию и блестящий ум, он позаимствовал из этого учения только то, что счел нужным для обогащения собственных христианских воззрений. Христианские мыслители почти не знакомы с иудейской каббалой. Но давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Сегодня тебе нужно отдохнуть.

— Можно задать вам еще один вопрос до того, как я уйду?

— Конечно.

— Как может человек, посвятивший все свое время учению, быть таким богатым?

Елизар расхохотался.

— Хороший вопрос! Вот уже больше тридцати лет я посвятил одному из немногих занятий, разрешенных евреям мусульманами и христианами: я — банкир. Христианская и мусульманская религии запрещают давать деньги под интерес, поэтому на протяжении веков мы занимаемся этим делом.

— А разве такая работа не отнимает все время?

— Вовсе нет! Давным-давно я решил служить Богу, а не богатству. Но деньги липнут к деньгам, и вот уже много лет мое состояние увеличивается само по себе, не требуя усилий с моей стороны, главное, чтобы им хорошо распоряжались! А этим как раз и занимается мой верный управляющий Малек и многие другие. Так что у меня остается достаточно времени для научных занятий.