Дело всей жизни. Неопубликованное - Александр Василевский

Утром 1 января 1943 года я вернулся на свой КП в Верхне-Царицынское. Здесь меня ожидали переданное из Москвы указание связаться по телефону со Сталиным и директива Ставки, подписанная в ночь под новый год Сталиным и Жуковым, и адресованная мне и Еременко. В директиве сообщалось, что представленный нами план дальнейших действий фронта утвержден. Вместе с тем дополнительно предписывалось овладеть силами подвижных частей Цимлянской – 2 января; Константиновской – к исходу 4, и, ни в коем случае, не позже 5 января; городами Шахты и Новочеркасском – 7 января; Сальском – 5 января; Тихорецкой – 15–16 января. Организацию взаимодействия Южного (бывшего Сталинградского) и Юго-Западного фронтов приказывалось осуществлять мне. Операции присваивалось кодовое наименование «Дон».

В последовавшем вскоре разговоре Сталин сообщил мне, что Ставка пересмотрела вопрос о моем дальнейшем использовании и предлагает мне немедленно отправиться на Воронежский фронт, чтобы там, в качестве представителя Ставки, принять участие в подготовке и проведении запланированных на Верхнем Дону наступательных операций, взяв на себя при этом организацию взаимодействия Воронежского фронта с Брянским и Юго-Западным. 1 января, проезжая через Заварыгин, по пути на Воронежский фронт, я навестил К. К. Рокоссовского, поздравил его с нашим общим успехом и познакомился у него с писателями Вандой Василевской и Александром Корнейчуком. Среди высшего комсостава Красной Армии тогда пользовалась большим успехом пьеса Корнейчука «Фронт». Побеседовав часа два, я направился в путь и утром 2 января был уже в штабе Воронежского фронта.

Победа под Сталинградом коренным образом изменила обстановку на всем советско-германском фронте. Наше Верховное Главнокомандование получило возможность развернуть стратегическое наступление на огромном участке фронта в целом и, прежде всего, на южном его крыле и воронежском направлении. Выдвижение войск Южного фронта на линию Зимовников в Сальские степи, с одновременным развитием наступления Юго-Западного фронта на ворошиловградском направлении, создавало серьезную угрозу всей кавказской группировке врага. Чтобы показать, как Верховное Главнокомандование оценивало создавшуюся на Кавказе обстановку и куда оно стремилось направить дальнейшие усилия наших войск на этом участке фронта, сошлюсь на телеграмму Сталина, продиктованную им 4 января Генштабу для командующего Закавказским фронтом генерала армии И. В. Тюленева. Привожу ее еще и потому, что нахожу ее полезной в смысле оценки Сталина как военного деятеля, как Верховного Главнокомандующего, руководившего грандиозной по масштабам борьбой Советских Вооруженных Сил. Подобных документов, исходивших непосредственно от Сталина и касавшихся решения самых важных оперативно-стратегических вопросов, было за время войны немало.

Вот его текст:

Каждому было понятно, что все это означало. Загородить немцам выход с Кавказа и отсечь их соединения, еще вчера нагло лезшие на юг, к Эльбрусу, в Грузию и Азербайджан. Вот вопрос, вставший на повестку дня!

Такую стратегию диктовала военная обстановка после успешного контрнаступления советских войск под Сталинградом. В то же время и, прежде всего, разгром противника на Среднем Дону, особенно в районе Котельникова, создал благоприятные условия для окончательной ликвидации немецкой группировки, окруженной под Сталинградом. Этим заключительным актом Сталинградской эпопеи, ее победным финалом, явилась наступательная операция Донского фронта в междуречье Волги и Дона. Она была подготовлена и успешно проведена в январе 1943 года под руководством командующего Донским фронтом К. К. Рокоссовского и представителя Ставки Н. Н. Воронова.

Хочу сказать здесь несколько слов о Главном маршале артиллерии II. Н. Воронове. Мое знакомство с ним произошло в Москве в начале 30-х годов, когда он был командиром артиллерийского полка Московской Пролетарской дивизии, а я работал в штабе боевой подготовки РККА. Управление боевой подготовки проводило учения с войсками Московской дивизии по отработке тех или иных тактических или специальных вопросов. На этих учениях мне очень часто приходилось не только встречаться, но и работать с Н. Н. Вороновым. Николай Николаевич часто заглядывал в инспекцию артиллерии, входившую в состав нашего управления, и почти всегда заходил к нам в штаб побеседовать по тем или иным вопросам. Все мы видели в Н. Н. Воронове отличного специалиста, практика-артиллериста, прекрасно разбиравшегося и в общевойсковых вопросах. Затем он был командирован в Испанию, а по возвращении оттуда был назначен командующим артиллерией Красной Армии.

Особенно близко я познакомился с ним в годы войны. Оставаясь командующим артиллерии, Н. Н. Воронов часто направлялся на различные фронты в качестве представителя Ставки. Верховный Главнокомандующий не без основания доверял ему, считая его крупным военным специалистом, обладающим серьезным боевым опытом. Николай Николаевич внес немалый вклад в разработку и проведение ряда ответственнейших операций. Большую роль сыграл он и в подготовке кадров командного состава советской артиллерии, в совершенствовании и создании новых образцов артиллерийского вооружения, и боевой техники, а также в развитии тактики боевого применения этого могучего рода войск, сыгравшего неоценимую роль в годы Великой Отечественной войны. Н. Н. Воронов пользовался заслуженным авторитетом в Вооруженных Силах. Все, знавшие его, относились к нему с огромным уважением…