История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний - Бартон Биггс

сдались или были взяты в плен. Через 12 дней после высадки в Инчхоне все было кончено. Огромная северокорейская армия Северной Кореи, осаждавшая Пусан, была практически уничтожена, и Сеул был взят.

29 сентября 1950 года Сеул был официально восстановлен в статусе столицы Южной Кореи. Вот как Макартур описал этот момент в книге «Воспоминания». Генерал имел либо отличный слог, либо отличного редактора.

«В разрушенном войной актовом зале ряд за рядом сидели хорошо вооруженные офицеры и бойцы армии ООН и Южной Кореи. По обеим сторонам комнаты зияли разбитые окна, и через них в зал проникал запах смерти. Мои мысли вернулись к тому дню во дворце Малакана в Маниле, когда я передал правительственные полномочия гражданским властям Филиппин. Я попросил, чтобы все присутствующие встали и вместе со мной прочитали молитву “Отче наш”. Стальные шлемы и пропитанные грязью фуражки покинули усталые головы, и все поднялись на ноги. Вместе мы прочитали молитву “Отче наш”, и я помню, как частицы стекла со звоном падали с разбитой крыши актового зала, когда я закончил: “…Твое есть Царство, Сила и Слава, во веки веков, аминь”».

Макартур вспоминает, как после этого президент Ри сжал его руку. «Мы восхищаемся вами, – сказал он со слезами, текущими по щекам. – Мы любим вас как спасителя нашей расы!» Макартуру это понравилось, и, как проконсул-завоеватель, купаясь в своей славе, он проехал по улицам Сеула, заполненным людьми, аплодировавшими и размахивавшими бумажными американскими флажками. И снова Макартур вернулся.

Тем временем Вашингтон и вся страна были охвачены ликованием и эйфорией. Это был один из самых драматических поворотов судьбы в истории войны. Президент и Объединенный комитет начальников штабов с трудом могли поверить новостям. В мемуарах Макартур ведет хронику поздравлений и обожания, которые сыпались на него со всего мира. (Конечно, у инчхонских скептиков была избирательная память, они вспоминали, что они все это время были за Инчхонскую операцию и просто хотели сделать «конструктивные предложения»). Как всегда, у победы 1000 отцов, и лишь поражение – сирота.

США: стремление уничтожить северокорейскую армию

В последующие недели активно обсуждался вопрос о том, стоит ли наступать на Северную Корею и раз и навсегда покончить с ее способностью вести войну. Всегда существовало опасение, что Китай с его огромными людскими ресурсами почувствует угрозу и вступит в войну. Объединенный комитет начальников штабов и Макартур утверждали, что северокорейская военная машина должна быть уничтожена, иначе Южная Корея будет вечно жить под дамокловым мечом. ООН ответила уклончиво. В конце концов, Объединенный комитет начальников штабов приказал Макартуру пересечь 38-ю параллель с задачей уничтожить северокорейскую армию. Макартур решил разделить силы и направил 8-ю армию на западное побережье в направлении Пхеньяна, в то время как X корпус двинулся по восточному побережью Северной Кореи. Затем, сказал Макартур, они соединятся в один «массивный всеобъемлющий охват… что положит конец войне». Макартур в своем высокомерии, как Шалтай-Болтай, взобрался на вершину очень высокой стены, и как Шалтая-Болтая, его ждало падение.

Два побережья Северной Кореи разделены центральным горным хребтом, что делает связь и транспортировку между между ними крайне неопределенной и сложной задачей. Маккалоу говорит, что Объединенное командование рассматривало такое разделение сил как «чрезвычайно рискованный маневр», но после последнего мастерского удара никто не хотел спорить с военным гением. Макартур не упоминает ни о каких подобных возражениях в мемуарах. В любом случае, после первоначального успеха и взятия Пхеньяна, война приняла другой, совершенно неожиданный оборот, и внезапно силы США, РК и ООН оказались в отчаянном положении.

Внезапно, без предупреждения, китайцы вступили в войну и контратаковали с огромной армией в 260 000 человек. Эта огромная армия пробила зияющую дыру во фланге 8-й армии и отбросила ее назад в сторону Пхеньяна, и в то же время воспользовалась разделенным американским фронтом, чтобы заставить X корпус вернуться к 38-й параллели. В результате этих событий Первая дивизия морской пехоты оказалась изолированной и окруженной в районе Чосинского водохранилища морозной зимой. Отход с боями морской пехоты, при температуре 30 градусов ниже нуля, неся с собой своих мертвецов 40 миль до порта Хунгнам и пункта эвакуации, можно сравнить с отступлением Ксенофонта и Бессмертных Десяти Тысяч. «К черту отступление, – сказал командир дивизии, – мы просто продвигаемся в другом направлении».

Реакция рынка на Корею – и на необычные события на внутреннем фронте

Промышленный индекс Доу Джонса отпраздновал взятие Пхеньяна, но затем снизился, когда Китай вступил в войну. Однако в конце ноября, когда бои в Корее зашли в кровавый тупик, он снова вырос. Фронт стабилизировался от истощения и холода в фиксированных позициях – траншеи и бункеры с мешками с песком на холмах вдоль 38-й параллели. Лучшее описание этого этапа войны содержится в прекрасных записках Джеймса Брэди «Воспоминания о Корее: Самая холодная война». С одной стороны был миллион китайцев и то, что осталось от северокорейцев, а с другой – шесть американских дивизий, войска Республики Корея и контингенты ООН.

Затем, в первую неделю декабря 1950 года, в Вашингтоне произошла странная, но очень человеческая ссора в Вашингтоне с участием президента Соединенных Штатов, его дочери Маргарет и музыкального критика, заставившая средние показатели Доу Джонса колебаться. Эта история является захватывающим примером того, как совершенно непредвиденное, случайное, на первый взгляд незначительное событие может расшатать финансовые рынки. По сути, это пример скорее глупости рынков, чем их мудрости.

Маргарет Трумэн была единственным ребенком Гарри и Бесс, и она была буквально зеницей ока отца. В 1950 году ей было 26 лет, и она была привлекательной, хотя и несколько простоватой молодой женщиной, с приятной улыбкой и приятным характером. Она давно мечтала стать концертной певицей. Она упорно тренировалась, брала уроки вокала и была очень целеустремленной.

Однако дело было в том, что ее голосу, сопрано, не хватало силы, и она еще не могла выступать в больших залах. В то время она работала с Хелен Траубель, вагнеровской оперной дивой, которая предупредила Маргарет, что та еще неопытна и нуждается как минимум в пяти годах обучения. Когда Траубель сказала об этом президенту, он, как сообщается, стукнул своей палкой по столу и сказал, что это именно то, чего он хочет.

Однако у Маргарет были другие планы. Она выступала на многочисленных небольших сольных концертах, и когда появилась возможность выступить на большом концерте, она настояла на своем. Сам президент был любителем музыки, играл на фортепиано и часто посещал многочисленные концерты, на которые он приносил с собой партитуры исполняемых произведений.

5 декабря Маргарет Трумэн дала первый серьезный концерт в Constitution Hall. Она исполнила легкую программу, по словам историка Дэвида Маккалоу, вызвала восторженные аплодисменты и четыре раза вызывалась на бис. Тем не менее, некоторые люди в большой аудитории не