Город бездны - Аластер Рейнольдс

Я кивнул, решив оставить на время эту тему.

— Вы были близкими друзьями?

— Да, — ответила она так, будто я обнаружил глубочайшую тайну их отношений. — И Мауре тут нравилось. Она говорила, что во всем Городе нет такого обзора, как отсюда — не считая Стебля. Но когда она жила здесь, мы не могли себе позволить посещать этот ресторан.

— Вы там смотрелись. Если вас не пугает высота…

— А вас, Таннер?

— Пожалуй, к ней нужно немного привыкнуть.

Квартира Зебры, расположенная внутри одной из крупных ветвей, представляла собой комплекс беспорядочно сочлененных комнат и коридоров и напоминала скорее нору животного, чем жилище человека. Ветка, в которой мы находились, была не самой толстой. Она протянулась на двухкилометровой высоте над Малчем, а под ней располагались нижние уровни Кэнопи, связанные с нашим зданием вертикальными кабелями и пустотелыми стволами.

Зебра провела меня в комнату, которая выполняла роль гостиной.

Я не мог отделаться от ощущения, что путешествую внутри гигантской анатомической модели. Стены, пол и потолок мягко скруглялись, перетекая друг в друга. Очевидно, их поверхности повторяли форму отростков. Все комнаты соединялись между собой пандусами и лестницами. Твердый и жесткий материал создавал неприятное ощущение омертвевших тканей организма — то ли сухожилий, то ли скопления тромбоцитов. Одну из стен украшало нечто вроде природной скульптуры — композиция из трех фигур, в которых угадывались тела людей. Казалось, они отчаянно пытаются вырваться из стены — точно пловцы, которые надеются остановить нависший над ними девятый вал. Их тела были почти не видны — наружу выступали лишь лица, напоминающие рельеф на монетах, кончики рук и ног — но выглядело весьма впечатляюще.

— У вас очень необычный вкус, Зебра, — заметил я. — Подозреваю, после этого мне будут сниться кошмары.

— Это не скульптура, Таннер.

— Хотите сказать, это были живые люди?

— В некотором роде они до сих пор живы. Конечно, не совсем живы, но и не совсем мертвы. Структура этих изваяний невероятно сложна — там можно заметить даже нейроны. Такие «окаменелости» есть не только у меня. Откровенно говоря, ни у кого не возникает желания освободить их из породы — даже в том случае, если кто-нибудь откроет способ вернуть их в прежнее состояние. Так что приходится мириться с такими соседями. Когда-то люди не желали делить с ними жилье, но сейчас, говорят, это даже модно. Один человек в Кэнопи даже подделывает их для одержимых любителей.

— Но те, что у вас — настоящие?

— Поверьте моему слову, Таннер. А теперь — вам не помешает присесть на минутку… Нет, стойте, где стоите.

Щелкнув пальцами, она подозвала кушетку.

Почти вся мебель в квартире Зебры была самоуправляющейся, и теперь эти предметы реагировали на наше присутствие на манер чутких домашних любимцев. Кушетка зашевелилась и осторожно шагнула с возвышения. В Малче повсеместно отдавали предпочтение паровой тяге, считая такие устройства более надежными. Но здесь, в Кэнопи, сохранились более совершенные полуразумные машины. Комнаты Зебры были битком набиты подобной техникой — не только мебель, но и роботы-служители, от «шершней» величиной с мышь до крупных механизмов, двигающихся по потолку и летающих по комнате — размером с увесистый кулак. Стоило потянуться к чему-нибудь, как услужливый робот спешил на помощь. Должно быть, до эпидемии такие устройства показались бы примитивными, но я не мог избавиться от ощущения, что в мебель вселилось семейство фамильных привидений.

— Теперь можете садиться, — Зебра помогла мне опуститься на кушетку. — А лучше прилягте. Я скоро вернусь.

— Поверьте, я никуда не спешу.

Она исчезла из комнаты, а я лежал, балансируя на грани дремоты. Мне не хотелось так просто поддаться сну. Хватит с меня видений из жизни Небесного.

Когда Зебра вернулась, на ней не было пальто, а в руках она держала два стакана с горячим травяным отваром. Я послушно влил питье себе в глотку. Не могу сказать, что мне сильно полегчало, но это было получше, чем галлон дождевой воды, которой мне пришлось отведать в Малче.

Зебра вернулась не одна. Из-за спины выскользнул один из роботов, обитавших на потолке — белый цилиндр-многоножка с зеленой яйцевидной головой, на которой мерцали дисплеи медицинской аппаратуры. Подобравшись поближе, робот занялся моей ногой, выпустив свои сенсорные датчики. Время от времени он тихонько верещал, и на дисплеях возникали диаграммы, на основании которых можно было судить о серьезности моего ранения.

— Ну, как? Я выживу или умру?

— Вам повезло, — отозвалась Зебра. — Она стреляла в вас из низкоразрядного лазера. Это дуэльное оружие. Оно не наносит серьезных повреждений — разве что окажутся задеты жизненно важные органы. Луч хорошо сколлимирован, так что окружающие ткани затронуты минимально.

— По-моему, вы меня дурачите.

— Черт возьми, а разве я сказала, что это не больно? Но жить вы будете, Таннер.

— Может быть, — пробормотал я, извиваясь от боли, пока машина бесцеремонно исследовала мою ляжку. — А вот пользоваться этой ногой — вряд ли.

— Вам это и не понадобится. По крайней мере, до завтра. Машина может лечить вас, пока вы спите.

— Не уверен, что мне хочется спать.

— Почему? У вас бессонница?

— Можете удивляться, но это действительно так.

Она не выразила никакого участия. Пожалуй, стоит рассказать ей об индоктринальном вирусе.

Что я и сделал.

— Я мог выгнать его еще в хосписе Айдлвилд, — сказал я, — но мне не хотелось ждать. В итоге я время от времени совершаю путешествие в голову Небесного Хаусманна — когда засыпаю, — я показал ей засохший струп посредине ладони.

— Человек с раной в ладони, приди на наши убогие улицы и покарай неправедных… — пробормотала Зебра.

— Я пришел просто потому, что у меня остались кое-какие долги. Но, надеюсь, вы понимаете: возможность лишний раз посмотреть такой сон не вызывает у меня энтузиазма. Мозги Небесного Хаусманна — не то место, где хочется задержаться подольше.

— Я о нем почти ничего не слышала. Если не ошибаюсь, это какая-то очень древняя история, которая произошла на другой планете.

— Мне она не кажется древней. Когда она становится частью тебя — точно голос, который все громче звучит у тебя в голове… Я знал одного типа, который подцепил этот вирус еще до того, как мы познакомились, — подозреваю, он мне его и передал. Этот парень дошел до того, что впадал в панику, если поблизости не было какой-нибудь вещички, связанной с Небесным.

— С вами ничего подобного не происходит, — отозвалась Зебра. — А давно начали распространяться индоктринальные вирусы?

— Все зависит от штамма, но вообще это старое изобретение.

— Тогда вам, похоже, повезло. Если вирус появился в медицинских базах данных Йеллоустоуна до эпидемии, он должен быть известен моему медицинскому роботу. Тогда он сможет синтезировать антитела.