Наследник Шимилора - Елена Жаринова

Праздник удался. Устроитель королевских забав досточтимый Семафэль Эналорэн, он же Сэф, постарался на славу. Такой пышности во дворце не видали и при старом короле. Сотни свечей пылали в золоченых подсвечниках; зал был обтянут золотистым шелком, от паркета струился аромат медовой мастики. Маленькие столы, к которым подходили гости, ломились от изобилия фруктов, сыров, вин, дорогих сортов рыбы и мяса. Лакеи скользили между гостями, едва удерживая подносы с тяжелыми золотыми кубками, полными вина. Кавалеры и дамы кружились в быстром амузане.

Его величество король Шимилора и Норранта Лесант Второй принимал поздравления от своих друзей, придворных, завистников и недоброжелателей — а как же без них! Но сегодня все сливались в восторженном преклонении перед юным монархом. Придворные поэты наперебой читали свежие вирши о славной победе короля. Лесант был прекрасен. Небрежно завитые золотые локоны падали на ворот изумрудного камзола, ладно обхватывавшего его тонкую талию. Бальные туфли на каблуке делали его выше и стройнее.

Рядом с королем красовался маршал. Красный с золотом мундир едва не трещал на широких плечах досточтимого Мегедэля. Седые волосы белоснежными волнами ниспадали на плечи. Он еще не свыкся со своей ролью спасителя нации, но усердно посылал воздушные поцелуи придворным красоткам.

Еще одним почетным гостем на балу был не кто иной, как Чанг. Король собственноручно написал для него приглашение, в котором извинялся за то, что не успевает заехать и пригласить его лично. Даже я не удостоилась такого почета! Чаня был намыт, надушен, расчесан, украшен золотым атласным бантом. С умильной мордой он иосседал на алой подушечке и подставлял голову всем желающим погладить. А желающих было много. Шимилорцы, как дети, радовались возможности перекинуться парой слов с говорящей собакой.

— Не подарит ли мне гарсин следующий танец?

Сэф, как всегда, великолепный, в бордовом камзоле, галантно подал мне руку. Музыканты заиграли веселую мелодию.

— Вы же на службе, монгарс, — притворно возмутилась я. — А кто будет присматривать за ходом торжества?

— Все идет по плану, — с довольным видом сообщил Сэф. — Гости сыты и пьяны, король в восторге, моя любимая женщина прекрасна, как никогда. Откуда такое платье, солнце мое? Мне кажется, оно вот-вот соскользнет с твоих чудных плеч.

Я, покраснев, поправила декольте. Сэф врал, оно держалось надежно. Только на чем — я никак не могла понять… А уж тем более — ответить Сэфу, откуда взялось это платье.

Амузан увлек нас в круг танцующих. Как это было чудесно — кружиться под музыку среди ярких свечей и чувствовать сквозь невесомый шелк страстное желание партнера… Как будто не было этих месяцев, ночевок в лесу, холодных ветров, пропастей под ногами…

Мы уже не были вместе. Первым проститься пришел Бар. Я сама тогда только переступила порог своего особняка, вернувшись из бухты. С невозмутимым видом он принял от меня мешочек с пятнадцатью доранами — вот подлец! — и попросил разрешения взять на месяц отпуск за свой счет.

— Ты хочешь навестить свою семью? — понимающе спросила я.

Тот уклончиво кивнул.

— Но ты вернешься?

— Разумеется, гарсин, — серьезно ответил Бар. — У меня здесь много работы.

— Это касается этих… фраматов-подполыциков, да? — шепотом спросила я. — Ты, конечно, не скажешь, что это за работа?

— Например, оберегать вас, — ухмыльнулся Бар. Он надел свой заслуженный берет с красными перышками, поправил транк на шее и вскочил в седло. Когда стук копыт затих за углом, я сообразила, что забыла вычесть из жалования стоимость коня из моей конюшни…

А поздно ночью, когда на небе взошла Матин, уезжали Денис с Нолколедой. Немка явилась ко мне попрощаться, когда я уже легла. Я вылетела в холл в одной ночной рубашке, заметалась:

— Что за спешка, Леда? Почему ночью? Я должна вас проводить. Через какие ворота вы уезжаете?

— Пожалуйста, не надо, — попросила она. — Я здесь тайком от Фэра. Это он настоял, чтобы мы не дожидались утра. Утром пришлось бы со всеми прощаться. Все это как-то тяжело, я с ним согласна. Но я решила, что я обязана…

Я без лишних слов крепко обняла ее. Немка вдруг расплакалась.

— Понимаешь, Фэр — он очень упрямый. Я уговаривала его остаться хотя бы на время. Быть может, фраматы изменили бы свое решение. Разве здесь, в столице, не нужны врачи? Тем более сам Лесант пригласил его быть придворным лекарем, казалось бы, такая удача, лишний агент в королевском дворце… Но мне кажется, он уезжает не только чтобы выполнить приказ фраматов. Все мы одинаковые… Он бежит от себя. Он вбил себе в голову, что не должен тебя любить, что наша с ним свадьба — знак судьбы и все такое. С ним невозможно разговаривать на эту тему. Мне кажется, он никого не хочет любить. Очень тяжелый человек.

— А Сэф? — спросила я, спасаясь от невыносимой темы. — Ты так и не поговорила с ним?

Леда махнула рукой.

— О чем? Он прекрасно знает, что я в него влюблена, как кошка. И можешь поверить, ему это льстит — и только. Вот такая ты у нас неотразимая… Ладно, не обижайся. А Сэфу можешь передать при случае, если, конечно, сочтешь нужным: если он когда-нибудь захочет меня видеть, то знает, где меня найти. Все, досточтимая Жиана, мне пора. А ты не забрасывай занятий фехтованием. Вдруг как-нибудь решишь нас навестить?

— Но мы ведь еще встретимся? — со слезами на глазах спросила я.

— Встретимся, обязательно встретимся, — ответила немка, хоть она и не смотрела кино про трех мушкетеров.

И вот я осталась в холле одна, замерзая в ночной рубашке. Сначала у меня был порыв вопреки всему одеться, оседлать коня и догнать их — чтобы еще раз увидеть Дениса. Но я не стала этого делать. Я все ему сказала. Мне остается только ждать, и, великий Шан, пошли мне терпения!..

— Грустишь? — заботливо спросил Сэф.

— Грущу, — призналась я. — Я уже так привыкла, что мы каждый день вместе… Как говорится, не один пуд соли съели…

— А что командир?

Голубые глаза Сэфа требовательно уставились на меня. Я ласково улыбнулась в ответ.

— Сэф, ты не понял. Я действительно в первую очередь грущу по нам. Мне никак не свыкнуться с мыслью, что эти дни больше не повторятся.

— Действительно, жаль, — вздохнул Сэф. — Ни тебе в пропасти падать, ни с мускарами сражаться, ни неделями немытым по лесу шастать…

— Да ну тебя! — я, всерьез рассердившись, замахнулась на него веером.

— Ладно, ладно, шучу. Ты права, это грустно. Остались мы с тобой одни-одинешеньки… Только почему никогда не повторится? Мы все еще долго будем здесь. Даже Нолколеда. За три года многое может произойти. А Лаверэль — такая маленькая деревня. Мы обязательно встретимся. Еще круг, гарсин?

Музыканты заиграли с новой силой. Почти не чувствуя под ногами пола, я закружилась в объятиях Сэфа. Пощекотав бородкой мне шею, он вдруг жарко шепнул: