Дороги смертников - Артем Каменистый

– Да, помню. Вы разобрались, почему они не взрываются?

– К сожалению, нет. Но кое-что поняли. Это вещество по силе гораздо сильнее пороха. Но при контакте с огнем взрыва не происходит. Первый раз сумели взорвать его случайно. Мой помощник поджег образец на печной лопатке и, пока кусочек этой массы горел, выставил его в окно, чтобы при ярком свете изучить процесс горения. При этом он случайно его уронил, и горящий комок упал с высоты второго этажа, взорвавшись при этом с громким хлопком. Мы в разных вариантах это повторили, добившись повторных разрывов. Мне кажется, что при простом горении этому веществу для взрыва не хватает воздуха – оно как бы тлеет, вместо того чтобы пылать. Если его поджечь и направить струю воздуха или просто кинуть с высоты, что также увеличит вентиляцию, горение начинается принципиально иное – со взрывом. Но это предположение не объясняет конструкцию ракетного снаряда. Там нет следов горения, что разумно: трудно было бы контролировать начало взрыва. Мне кажется, секрет этот скрыт в верхней части. Этот маленький конус я отдал разбирать своему помощнику. К сожалению, во время работы произошел взрыв – он лишился нескольких пальцев и получил ранение головы, отчего скончался спустя несколько часов. Остатки разорвавшегося конуса мы тщательно собрали, обыскав все углы, но ничего понять не смогли – кусочки корпуса, непонятные клочки и стальной шарик. Как оно работало, мы так и не поняли. Удалось у пленников выяснить, каким образом они взрывали мосты?

– Нет. Взрывчатое зелье, которое вам передали, стража нашла на опоре одного из мостов. Его собирались взрывать, но не успели. С пленниками тоже не повезло – или запираются, хоть на стружку их режь, или простые мордовороты, не умеющие работать с этими подлыми штуками. Пару их групп удалось окружить, но они не сдались в плен – взорвали себя, не оставив нам ничего для изучения.

– Жаль… Думаю, раз мост уцелел, заряды не успели полностью подготовить. Наверное, к ним надо было еще подсоединить такие же конусы или их заменители. Знать бы, что там внутри было…

– Узнаете еще – думаю, мы немало разных ракет еще захватим, вам надолго хватит изучать.

– Увы, ваша светлость, уже несколько дней мы не получаем новых трофеев.

– И не получите – хабрийцы практически прекратили обстрелы. Или у них заканчиваются ракеты, или готовят очередную омерзительную пакость… Кстати, мне докладывали, что ядра, которые выпускают их огромные пороховые трубы, тоже иногда взрываются, калеча осколками всех вокруг.

– Да, мне тоже это сообщали, но, к сожалению, ни самих снарядов, ни их осколков мне видеть не довелось.

– Будем надеяться, что завтра удастся захватить что-нибудь новенькое. Скажите, Тиодас, вы, как человек, знакомый с техническими новинками, сталкивались с подобным раньше? С такими отличными пороховыми трубками разных размеров, боевыми ракетами, прессованным порохом, странной взрывчатой массой?

– Ваша светлость, я много чего в своей жизни перевидал, но то, что встретил здесь… Да это ни в какие рамки не укладывается! Ракеты, которые несколько лет назад степняки использовали на побережье Эгоны, совсем другие. Они летели недалеко, часто вообще не долетали до городских стен или разваливались в воздухе. Лишь дружный запуск сотен этих штук приводил к пожарам. Пороховые трубки, которые иногда используют столичные злодеи, – это совсем другое. Чтобы произвести выстрел, они в одной руке держат трубку, в другой тлеющий фитиль. Мало того что неудобно, так и разрываются неказистые трубки частенько, калеча своих хозяев. А пули, бывает, в шерстяной одежде жертв застревают, оставляя на теле лишь неопасный ушиб. У нас эту опасную забаву даже оружием не считают – баловство нищих бродяг, у которых средств на что-то более приличное не хватает. А здесь что? Стрелять не сложнее, чем из арбалета, а то и попроще. Для выстрела вообще не нужно таскать с собой источник огня – отличное огниво совмещено с оружием. Стволы крепкие, цельные и явно сделаны в мастерских с применением особых машин – диаметр у всех одинаков, как и длина. Нечего и мечтать такой разорвать зарядом – качество изумительное. А свинцовые пули не то что одежду – доспехи пробивают стальные. Я наблюдал кирасу, пробитую навылет. Не совсем навылет – грудь пробило, затем пробило тело, и на задней части осталась здоровенная вмятина. Как хабрийцы смогли создать столь совершенное оружие за считаные годы? Ведь всякое развитие – процесс постепенный: от простейших пороховых трубок должен прослеживаться путь к этим грозным изделиям. Но прослеживать нечего – никто и никогда не пытался развивать это никчемное оружие. Зачем с ним связываться, если есть отличные арбалеты? Арбалетчик представляет для мага угрозу, а головорез с пороховой трубкой ничем угрожать не сможет. Даже будь их тысячи – маг просто-напросто устроит фейерверк с помощью их запасов пороха, не подпустив их на дистанцию стрельбы. И к чему мы пришли? Трубки, которыми вооружены стрелки Фоки, пострашнее арбалета будут. Мало того что бьют очень далеко и точно, так еще каждая защищена неплохим амулетом, вделанным в дерево приклада. Маг, конечно, с ним быстро расправится, вот только на это силы уйдут и время, а ведь хабрийцы смотреть на это не станут – пока будут зажигать одного, остальные начнут стрелять.

– Кстати об этих амулетах – вы разобрались, из чего их изготавливают?

– Ваша светлость, разобрался. Но понятия не имею, как они подобный фокус сумели осуществить. Это ведь обычный горный хрусталь, нарезанный пластинами и весьма небрежно отшлифованный. Да эти амулеты вообще не должны работать, но работают – способны легко выдержать средней силы однократное воздействие. Нашим магам подобные амулеты не опасны, но не в этом случае – ведь они не на офицерах, а у рядовых солдат. Тысячи амулетов – это уже очень серьезно. И как этому противостоять, мы пока не знаем. Хотя кое-какие идеи у нас имеются…

* * *

Только что Фока сидел в своем старом походном шатре, ощущая ладонями жар кожи Малькатиллена. Миг – и все исчезло, темнота. Кетр не успел даже испугаться, как мир вновь налился светом. Но шатра больше не было.

Владыка Хабрии находился в великолепном лесу. Раскидистые деревья с густой кроной окружали маленькую зеленую полянку – на одной ее стороне стоял Фока, на другой Малькатиллен. Между ними отблескивала вода огромной лужи – почти маленькое озеро. Обе луны и странно яркий Шрам светили достаточно – на деревьях можно было каждый листик рассмотреть. В траве стрекотали сверчки, в чаще вскрикивали ночные птицы, на берегу лужи квакали лягушки, многочисленные летучие мыши кружились над головами, иной раз проносясь в опасной близости. Но при этом кетр не чувствовал запаха леса – ноздри продолжал щекотать запах сгораемого китового жира в светильниках шатра. Лишь это выдавало, что перед ним иллюзия, навеянная искусством древних существ.

Заяц, будто читая мысли своего опешившего спутника, пояснил:

– Да, все это не по-настоящему – иллюзия. Но иллюзия отображает реальность – мы стоим в месте, которое действительно существует. Все вокруг до последнего листочка выглядит так же, как и в день вашего рождения. Это было хорошее место – я провел здесь немало приятных часов. И очень долго проживал неподалеку отсюда.