Король Волшебников - Лев Гроссман

— Филлори, собственно говоря, и есть оборотная сторона, — продолжала, не отвечая, Илейн.

— А что тогда там, за дверью? — спросил Квентин.

— Ничего. И все, что хотите.

Завершив свой поход, Квентин собирался хорошенько отдохнуть от богов, демонов и их загадочных изречений.

— Там лежит другой мир, еще не родившийся. Мир, черновым наброском которого является Филлори. Та Сторона по сравнению с Филлори — все равно что Филлори по сравнению с вашей Землей. Намного зеленее, реальнее и волшебнее.

Здрасте вам. Новая закавыка. Квентин, Поппи и Джош поднялись, отряхиваясь и чувствуя себя глуповато.

— У каждого из вас есть выбор: остаться или уйти на Ту Сторону Не гарантирую, что ушедшие смогут вернуться назад, но если вы не войдете туда сейчас, другого шанса уже не будет.

— Но что же там все-таки?

— То, что ты хочешь, Квентин, — глядя ему в глаза, сказала Илейн. — То, что ты ищешь. Величайшее из всех приключений.

Вот он, настоящий конец сказки. Счастливый конец. Квентин представил себе Элис, ждущую его на Той Стороне.

Илейн, перед которой полукругом выстроились все путешественники, в первую очередь взглянула на Элиота.

— Я верховный король и Филлори не оставлю, — сказал он серьезно, как никогда прежде.

Бингл — ленивица выглядывала из-за его плеча, как детеныш коалы — согласно опустил свои тяжелые веки.

— Не судьба мне, видно, была вернуться. — Ну что ж, ангажемент драматического актера Бингл себе заработал.

— Я тоже иду, — заявила Абигейл на случай, если о ней забыли.

Илейн, отойдя в сторону, сделала им знак проходить. Бингл без колебаний распахнул дверь во всю ширину, став черным силуэтом на мерцающем звездном фоне. Высоко над ним, треща и брызгаясь, как дешевая петарда, пролетела комета. В Филлори это, как видно, сходило за космос. Над дверным порогом проклюнулся рожок всходящего на филлорийское небо месяца.

Квентину казалось, что подошедшего близко затянет через этот порог, как в воздушный шлюз, но Бингл стоял себе и смотрел.

— Теперь нужно спуститься, — сказала Илейн. — Там внутри, видимо, была приставная лестница.

Бингл повернулся к ним лицом, осторожно встал на колени, чтобы не стряхнуть Абигейл, нашарил ногой первую перекладину, кивнул на прощание Квентину и скрылся внизу.

— На полдороге гравитация становится обратной величиной, — сообщила Илейн ему вслед, — и ты начинаешь подниматься. Все не так сложно, как кажется, — успокоила она остальных и посмотрела на Квентина.

Он принимал такое решение уже дважды. Дважды переступал порог нового мира. В Брекбиллсе он отказался от своей прежней жизни и от всех, кого знал, ради манящего волшебного будущего; это было легко, ведь ничего стоящего в прошлом он не оставил. Во второй раз он сделал это при переходе в Филлори, что было куда труднее. Третий раз обещал стать самым трудным, потому что теперь ему было что терять.

Зато он стал сильнее и лучше узнал себя самого. Выходит, его путешествие не окончено и в Белый Шпиль ему вернуться не суждено.

— Иди, — сказал Элиот, перехватив его взгляд. — Кто-то из нас должен попробовать.

Неужели его мысли так легко разгадать?

— Иди, — поддержала Поппи. — Это твое.

— Спасибо, — прошептал он, обнимая ее, и повторил всем другим: — Спасибо.

Голос его дрогнул… а, ладно.

Стоя в кулисах космоса, он набрал воздуху, как перед прыжком в пруд. Далеко внизу спускался по нескончаемой лестнице Бингл с Абигейл на спине. Месяц прорезался весь и лучился собственным светом, белый и гладкий, без всяких кратеров, с очень острыми, как оказалось вблизи, рогами. Квентин мог бы запросто перескочить на него.

Он собрался уже начать спуск, но Илейн вдруг нахмурилась.

— Подожди. Где твой паспорт?

Квентин притормозил на одном колене. Так. Опять начинается.

— Я его отдал одному мальчугану. У входа в ад.

— В нижний мир то есть?

— Ну да. Я ходил туда за последним ключом.

— Вот как, — поджала губы Илейн. — Извини, но без паспорта пропустить не могу.

Это она что, серьезно?

— Погодите. Паспорт у меня есть, мне Элинор его выдала. Просто сейчас он не при мне, а у них, в нижнем мире.

Илейн улыбнулась устало и даже с долей сочувствия, но не то чтобы очень тепло.

— Элинор может выдать лишь один паспорт. Ты свой использовал, и доступ тебе закрыт.

Быть того не может. Все остальные смотрели на Квентина, как пассажиры на водителя, задержанного за превышение скорости. Он попытался выразить мимикой что-то вроде «можете вы поверить в такую хрень», но у него не вышло. Речь шла о чем-то большем, чем законопослушное поведение. Это его судьба — неужели он откажется от нее из-за какой-то бумажки?

— Должен же быть какой-то другой вариант. — Он так и стоял коленопреклоненный на грани Той Стороны, тянувшей его к себе всей своей радостной силой тяжести. — Я должен был пойти туда, в нижний мир. Не хочу подчеркивать, но если бы я не пошел, мы бы эту дверь не открыли. Вообще не дошли бы сюда, и был бы вам конец света…

— Тем труднее тебе отказывать.

— Короче, — перебил Квентин, — без меня бы Той Стороны вообще не осталось. — Он не вставал зная, что проиграет, если поднимется. — Накрылась бы она вместе со всем остальным.

Выражение лица Илейн не менялось. Вот вредная тетка — не пропустит она его, хоть ты тресни.

— Хорошо. — Квентин подождал еще немного и встал. — Отлично.

Чему он научился в этом треклятом походе, так это держать удар. Он все еще король, ради всего святого. На одну судьбу вполне хватит. И свою долю приключений он тоже получил, не на что жаловаться. Поппи, которую он только что чуть не бросил, обняла его за пояс и поцеловала в щеку.

— Все будет хорошо, — сказала она. Илейн уже закрывала дверь, когда Джулия сказала:

— Подожди. Пропусти меня.

Таможенница приостановилась, но и только.

— Мое дерево ждет меня там, — добавила Джулия. — Я это чувствую.

Илейн посовещалась с напарником и огласила решение:

— На тебе, Джулия, лежит часть вины за едва не произошедшую катастрофу. Ты вместе с друзьями вызвала старых богов и привлекла их внимание к нам. Ты, пусть и не ведая того, предала этот мир, чтобы стать сильнее, и должна пожать то, что посеяла.

Джулия стояла тихо, глядя не на таможенницу, а на полуоткрытую дверь. Кожа ее излучала сияние, волосы потрескивали — напролом собралась идти, ясное дело.

— Минутку, — сказал Квентин. — По-моему, вы упускаете что-то. — Ночь созрела, звезд на небе было полным-полно. — Понимаете ли вы, что ей пришлось пережить и что она потеряла? Она уже пожала все, что ей полагается. Притом она — если это здесь вообще принимают в расчет — тоже участвовала в спасении мира. И заслуживает, казалось бы, какой-то награды.