Коло Жизни. Бесперечь. Том второй - Елена Асеева

Стынь покинул залу немного погодя, окончательно успокоенный старшим братом, который попросил его отправиться в дольнюю комнату пагоды, и дождаться там, поколь он все утрясет с Мериком.

– Господь Опечь, простите Господа ради, я не знал, – дрогнувшим голосом отозвался император, лишь младший Димург покинул залу.

– Я тоже, мой милый, – лирическим баритон протянул Опечь, прохаживающийся повдоль кресел. – Сейчас все уладим, не тревожься.

Опечь, наконец, остановился, напротив кресла в котором сидел Стынь, и резко взмахнул левой рукой. И тот же миг купно собранное в облачные пласты кресло, распавшись на долгие лепестки, вытянулось вверх. Порывисто дрогнул один из лепестков и воочию в его навершие живописался наконечник стрелы. Еще миг и лепесток резко изогнул завершие вправо да энергично дернувшись, направил свой полет к стене, не просто стукнувшись в нее, а словно пройдя насквозь ее зеркальную поверхность. И тогда оставшиеся лепестки синхронно поднялись к своду и соединившись со своими собратьями образовали дымчато-серое нависающее полотнище. Бог немедля тронулся с места, принявшись наново прохаживаться вдоль кресла и стоящего недалече Китовраса.

– Господь Опечь, – сызнова прервал тишину император, не в силах сносить собственную оплошность и вельми переживая за младшего Димурга. – Может стоит послать кого к Господу Стыню, абы с ним чего не случилось.

– Нет… не надо, – все также мягко отозвался Опечь, меж тем тревожно потирая перстами толстые, рдяные губы. – Отец перед отбытием сказал, что малецык достаточно крепок и не нужно его излишне опекать. Тем паче давеча было отключение у Небо и следующее если и повторится не скоро… Так как оно происходит с определенной частотой, степенно увеличивающей промежутки. Сейчас надо решить с Мериком, который, однако, на мой зов не отозвался, по-видимому, прячется где-то на маковке. Впрочем, я единожды послал распоряжения беспятым, анчуткам и все иным созданиям маковки разыскать этого оболтуса. Подождем…

Ждать пришлось долго… Верно, коли считать по земному времени, прошло не менее получаса, но не Мерика, не какого-либо иного создания в зале маковки не появилось. И, очевидно, посему шаг Опеча становился более степенным, словно он останавливался. Вне всяких сомнений распоряжения Господа выполняли, понеже оставленный за старшего, Першим, он принял на свои плечи и это, впервые после возвращения к Зиждителям, всю власть и управление маковкой. Несомненно, Мерика искали все, но найти похоже не могли. Наконец, Опечь сызнова остановился и взмахом руки поднял вверх распавшееся на комковитые части свое кресло. Один из лепестков какового также стремительно приобрел наконечник в навершие и в целом вид стрелы, да вырвавшись от себе подобных врезался в зеркальную стену, пройдя ее насквозь.

– Ну, что ж. Попробуем так, Мерик, – произнес Опечь и Китоврас вслушивающийся в тембр голоса Господа не уловил и тени в нем гнева.

Император ведал о лишь давешнем возвращение в лоно Зиждителей Опеча. Может где-то внутри он и осуждал Бога за самовольство и уход из печищи Атефов, каковое могло закончится, лично для него, вырождением и гибелью, впрочем с тем и понимал… Понимал его желание быть подле Першего. Китоврас и сам постоянно испытывал сие желание… Желание – быть, слышать, видеть своего Господа, абы не просто воспринимал его как Творца, но и ощущал подле него особое спокойствие, любовь и насыщающую всю плоть радость… тихую… размеренную и словно укачивающую.

Прошло еще немного времени… когда, наконец, зеркальная гладь стены пошла кругами и в помещение запрыгнул антропоморф. Дюже мощное создание, общим обликом напоминающее скелет животного, в частности крупной рыси, было сотворено из ильмза, материала относимого к группе металла, каковой встречался лишь в Северном Венце на планете Таврика. Антропоморф имел темно-серый цвет, скелет его вытянутого туловища держал на себе голову, короткий хвост, а опиралось на мощные, четыре лапы. Покатыми, аль вспять угловатыми были сгибы его скелета на месте перехода лап в туловище, весьма изогнутым позвонок к коему крепились плотно подогнанные широкие полосы ребер, образующие панцирь. Замечательной по виду смотрелась округлая голова антропоморфа, с заметно выступающей лицевой частью и выпуклым лбом. Сам череп довольно крупный и массивный с широко расставленными скулами и огромной пастью (раскрывающейся на все девяносто градусов) демонстрировавшей здоровущие изогнутые клыки намного превышающие в длину и саму челюсть, и ширину головы. Посередине черепа у существа зияла огромная щель из каковой струился сизый дымок, а в прорехах поменьше справа и слева в сероватой склере покачивались с ярко зелеными, крупными радужками и черными зрачками, глаза.

Только антропоморф вошел в залу, как немедля застыл обок стены, и гулко выдохнул из своей разинутой пасти клубы рыжего дыма. Китоврас знал, что антропоморфы, Творцом которых был Господь Опечь, создавались им еще тогда, когда он жил в печище Атефов. Император не видел его перерождения и взросления, однако, уход этого Бога из печищи произошел как раз перед самым появлением Господа Дажбы, а значит он его наблюдал… Тогда как-то разом все совпало и уход Опеча, и болезнь юного Стыня. Может потому, таким долгим было и возвращение этого Бога в лоно Зиждителей. Одно знал точно Китоврас, что Опечь сумел сохранить свою суть лишь благодаря заботе Господа Першего. Потому как именно гипоцентавры, и в частности император, по просьбе их Творца, все время и доставляли к бурханищу Опеча, ту самую жертвуемую старшим Димургом, часть биоауры.

Самих же антропоморфов в свое время Опечь делал, поелику это были не живые создания, а чисто механические, вкупе с Першим. Эти два Бога вместе подбирали надобный материал, и вкладывали в них те или иные функции, посему костяк антропоморфов создавался из металла, который существует всего-навсе в Северном Венце, на самом деле особой во всех отношениях Галактике.

– Оками иди сюда, – властно молвил Опечь и губы его зримо дрогнули.

Крупные, длинные когти на костистых пальцах пронзительно чвакнули, когда антропоморф отскочив от пола в два прыжка покрыв расстояние меж собой и Богом, остановившись напротив, недвижно замер. Высоко вверх задранный короткий хвост, распушил на своем конце мочало мелких, тонких отростков, как ведал император чрез которые Оками принимал сообщение посланные, и указания устные. Китоврас встречался с этим существом не только на бурханище Опеча, когда приходил туда передать какое послание от Першего, но и в космосе, когда на более мелком судне, величаемом тарель, бороздил Галактические просторы и не только Северного Венца.

– Отпусти, – все также повелительно произнес Димург, так как после возвращения к Отцу вельми охладел к своим созданиям, и помощью их почти не пользовался. Теперь все антропоморфы, как и другие творения Опеча находились на бурханище в так называемой клети. Этот Бог обладал и вовсе поразительными способностями, создавая не столько биологически живых, сколько именно механических существ. Несмотря на то, что и Перший, и Небо, и Дивный достаточно ровно относились к тем существам, что долгое время были грабителями в Галактических просторах, сам Опечь более не мог их видеть, жаждая и вовсе уничтожить. И их как таковое существование оставалось возможным лишь потому как старший Димург запретил сыну это уничтожение свершать. «Не надобно горячиться, моя бесценность, – полюбовно тогда протянул Перший, целуя Опеча в очи и висок, прижимая его голову к своей груди. – Они слишком уникальны, в них вложены не только удивительные способности, но и неповторимый материал. Посему пусть поколь находятся в клети. А потом, мы решим, как с ними поступить».