Уникум - Дмитрий Билик

— Погост, — согласно кивнул Потапыч. — А вы где еще, думали, мертвецкий багульник растет? На могилах. Немощные его не видят, а вот мы — сколько угодно.

— Может, я вас здесь подожду? — спросил друг. — Прикрою с тыла стеной огня и все такое.

— Да нет там никого, — успокоил нас Потапыч. — Последнего вурдалака здесь в осьмом году прошлого века убили.

— А вдруг какой остался.

— Рамик, хватит ныть. Мертвец может превратиться в вурдалака под воздействием силы лишь в первые сорок дней, — вспомнил я уроки мифологии. В которых, кстати, после встречи с ендарем стал немного сомневаться. — Да и условия особые нужны. А тут лет сто никого не хоронили.

— Ну, сто не сто, но давненько, — согласился Потапыч. — Идем что ли?

Кладбище, или погост, как выразился банник, действительно оказалось старым. Пришедшим давно в упадок. Сюда не приезжали родственники, не чинили оградки, не поправляли покосившиеся кресты. Буквы упокоенных стер с дерева дождь и время, сделав похороненных безымянными. Мне отчего-то стало грустно. И вспомнилась мама.

— Мама! — повторил мои мысли Рамиль.

Потапыч часто закрестился на моем плече. А я поднял голову и увидел надвигающуюся белую фигуру. Призрак, чтоб его. Самый настоящий.

— Я его щас поджарю, — испуганно сказал Рамик, вытягивая руки. Правда, на этот раз ничего не произошло.

— Не надо поджаривать, — рассматривал я бледное лицо и очень уж знакомую школьную форму. — Лучше погляди, ты его знаешь?

— Блин, это же, это же… Фамилию забыл, с нами в начале года был. А потом сбежал.

— Уникум, — сразу догадался я. И обратился к призраку. — Ты хочешь нам что-то показать?

Не знаю, понял ли тот меня. Но он пошел вглубь кладбища. А я отправился за ним, уже понимая, куда он ведет. Так и оказалось. Посреди заброшенного погоста, высушенный, словно мумия, и изъеденный червями, лежал труп «сбежавшего» уникума.

— То есть именно высушен? — переспросил в конце нашего рассказа Байков.

— Как мумия, — подтвердил я.

— Будто над ним маг огня поработал, — сказал Рамик с видом бывалого. Мол, он об этих ребятах знает все.

— И тот факт, что прошлого уникума буквально разорвало на части, а первого высушили, тебя не смущает? — не унимался Димон. — Этот некто пробует разные способы убийства учеников. Для чего?

— Не учеников, а уникумов, — поправил я его. — И тут не надо быть семи пядей во лбу. Это как-то связано с нашей силой.

— Спасибо, сам допер. Поэтому бегом руки в ноги и рассказывать все учителям.

— Дима, это ты не понимаешь, — понизил я голос, словно нас подслушивали. — Если я расскажу о найденном уникуме, то встанет вопрос, как мы там оказались.

— Вас не отчислят, если ты об этом, — вклинился Мишка. — У вас было, точнее, пока есть официальное право выхода с территории. Формально, вы лишь нарушили пятый подпункт шестого пункта устава школы.

— У нас что, есть устав школы? — несказанно удивился Рамиль.

— Здрастьте, приехали, — закатил глаза Максимов. — Конечно. Правда, его надо было самостоятельно брать в библиотеке.

— А, тогда понятно. И что, на магов огня он тоже распространяется? — с легким пренебрежением поинтересовался татарин.

— Даже на уникумов, — отрезал Мишка. — Так что не переживайте. Максимум вас поругают. Но нельзя же скрывать… — Мишка поежился и нервно сглотнул, — тело умершего ученика.

— Вы не понимаете. Если я все расскажу, то больше не выйду за территорию школы и не смогу собирать травы.

— А много у вас осталось? — спросил Байков.

— Только кровянник.

Сказать по правде, мы его не особо и искали. Понадобилось меньше минуты на старом кладбище, чтобы понять, никто больше здесь находиться не хочет. Это еще мне хватило выдержки захватить на обратном пути мертвецкий багульник. Потому что новоиспеченный маг огня (о чем Рамиль повторял раз за разом) почти бежал по направлению к школе. И надо сказать, несмотря на свои сомнительные способности по ориентации на местности, двигался правильно.

Три из четырех — результат более, чем хороший. Но в настоящей жизни тебе не дают медаль за предпоследнее место, а за «проявленное усердие» не зачисляют на факультет ведьмачества. Поэтому цель так и осталась невыполненной. И, несмотря на давление имени Байкова-Максимова, я решил отложить рассказ о найденном уникуме, сосредоточившись на поиске кровянника. И всего лишь четыре ночи мне понадобилось, чтобы понять — это дело почти бесполезное.

— Может, и не существует никакого кровянника, — хныкал позади меня Рамиль, постоянно спотыкаясь и шурша травой. Ноги он поднять не может, что ли?

— С чего ты взял?

— Да мы все окрестности облазили. Все места силы, завихрений и прочей фигни.

— Хозяин, не думал, что такое скажу, но бусурманин дело говорит, — вмешался Потапыч.

— Сам ты бусурманин! — возмутился Рамик.

— Ну ладно, просто татарчонок. Я к чему? Мы же так скоро дуба дадим. Что ни день, по лесу бродим. Ноги в мозоли стоптали. К слову, дождь собирается.

— Нам надо найти траву, — упрямо твердил я.

— От усталости валимся, хозяин. Сколько мы еще так протянем? — жаловался банник. — Весь день на ногах, потом ночью шастать.

— Тихо, — замер я на месте. — Там.

Рамиль бестолково завертел головой, не понимая, куда надо смотреть, а вот Потапыч прищурил глаза.

— Ничего там нет, — сказал он. — Птица сидит на ветке. То ли ястреб, то ли коршун.

— Коршун? Разве они ночные.

— Мы вот тоже вроде нормальные, а по темени шляемся, — завел старую песню Потапыч. — Хозяин, ведь весь день на ногах…

— Тебе чего жаловаться? — удивился я. — Ты днем дрыхнешь, ночью у меня на плече ездишь.

— Обидно такое слышать, — насупился банник. — Я существо полезное. Дождь, к слову, через четверть часа пойдет.

— Окей, Алиса, прогноз погоды мы послушали. Скажи, где найти кровянник?

Но Потапыч больше не произнес ни звука. Понял, что я над ним издеваюсь. Однако спустя минут пятнадцать-двадцать вдали громыхнуло, ломаная линия расчертила небо и стало накрапывать. С каждым мгновением все сильнее.

— Домой, — скомандовал я с тяжелым сердцем.

Нужен был прорыв в ситуации со сбором трав, а вместо этого мы все больше увязали из-за одного единственного наименования. Мишка проштудировал всю библиотеку на предмет кровянника, но более подробной информации, чем дала Катя, не нарыл.

Казалось, куда ни кинь, везде клин. Но дамоклов меч, огрев рукоятью, упал на мою голову неожиданно. На уроке флоры.