Наследники империи - Павел Молитвин

— Чего тебе нужно? Чего хочешь ты от меня? — вопросила сотрясаемая крупной дрожью девушка, стараясь прикрыться ладонями и по-прежнему глядя на Хранителя веры горящими ненавистью глазами.

— Самого простого. Напиши свидетельство о том, что слышала, как ай-дана велела высокородным зарезать Бар-журмала. Или отравить. Ведь именно об этом она и говорила с ними накануне пира в Золотой раковине?

— Это и без того всем известно.

— Вот и напиши о том, что известно всему Ул-Патару.

— Напиши… — прошептал Ваджирол так тихо, что сам себя не услышал. И еще до того, как Сокама сказала «нет», понял: ничего-то она Хранителю веры не напишет. Ненависть и уязвленная гордость помешают ей увидеть, что Базуруту как раз и нужен ее отказ, а не какая-то дурацкая бумажка, подделать которую любой базарный писец может. Да и зачем писать то, о чем все знают? Если бы ей сломали пару пальцев на левой руке, правой бы она все, что от нее потребуют, нацарапала, но Базурут намеренно не желал превращать ее в орущий от боли кусок мяса, потому что затеяно это было вовсе не ради какой-то писульки, а ради Марикаль…

— Нет, — сказала Сокама, и Хранитель веры соболезнующе покачал головой. Покосился на Ваджирола и, когда тот опустился в кресло — в конце концов его стараниями Сокама получила шанс, и ай-дана действительно посылала высокородных в Золотую раковину убить своего сводного брата, — легонько стукнул серебряным кубком о серебряную вазочку. В коридоре послышался шум, и на пороге зала появилась огромная черная обезьяна. Точнее, человекообезьяна, йомлог — одна из тех чудовищных тварей, что водятся еще на Танарине.

Сокама, Марикаль и Ушамва смотрели на йомлога с ужасом и недоумением мохнатое страшилище выглядело зловеще, но они-то, в отличие от Базурута, Уагадара и Ваджирола, не знали, что, помимо прочих удивительных качеств, человекообезьяны обладают еще и необоримой тягой к женщинам, за что их больше всего и не любят обитатели Танарина. Так вот что имел в виду Хранитель веры, говоря об ублажении йомлога!..

Чего-то подобного, впрочем, Ваджирол и ожидал, но одно дело предчувствовать, подозревать, догадываться, и совсем другое — видеть, как поросшая густой черной шерстью тварь, бесшумно передвигающаяся на четырех конечностях, устремляется к Сокаме.

— Беги! — крикнул Ваджирол и мгновением позже прыгнул наперерез йомлогу, нащупывая на поясе рукоять кинжала. Но его не было на месте, ибо Хранитель веры справедливо полагал, что удар кинжалом мало чем отличается от удара мечом, и даже самых близких соратников просил оставлять все сколько-нибудь похожие на оружие предметы при входе в его апартаменты.

— Назад! — рявкнул Ушамва.

— Глупец, — прошептал Уагадар.

Йомлог прыгнул на мужчину, преградившему ему путь к женщине, отданной ему Хозяевами в желтых халатах. Они не зря давали ему нюхать ее платье, и этот человек не смел отбирать его добычу!

Когтистая лапа взмыла над головой Ваджирола и наверняка снесла бы ему половину черепа, не отшатнись он в самый последний момент. Уйдя от удара второй смертоносной лапы, ярунд отпрыгнул в сторону, сорвал пояс с кованой пряжкой и хлестнул им йомлога по морде. То есть ему показалось, что хлестнул, ибо мохнатое страшилище отпрянуло назад, не сводя с человека горящих глаз, глубоко утопленных под низким покатым лбом. Мгновение Ваджирол смотрел в эти затягивающие черные провалы, окруженные розоватыми белками, исчерченными кровавой паутиной сосудов, потом, вспомнив, что глядеть в глаза йомлогу ни в коем случае нельзя, попятился. Сзади истошно завопила Сокама, дурным голосом завыла Марикаль, и подстегнутая этими криками человекообе-зьяна ринулась в атаку.

— Базурут, сделай что-нибудь! — взмолился Ушамва, хватая Хранителя веры за руку.

— Что я могу сделать? Каждый творит свою судьбу как умеет, насколько хватает ему отпущенного Предвечным разумения. Спаси я его, и он сделает все, чтобы убить меня. — Базурут не глядя стряхнул руку Ушамвы, внимательно наблюдая за перипетиями схватки.

Когти йомлога уже вырвали клок ткани из халата Ваджирола, кровь испятнала желтую материю, и левой рукой тот действовал с видимым усилием. Отмахиваясь намотанным на запятье правой руки ремнем от наседавшей на него твари, ярунд то пятился, то бросался вперед и вновь отскакивал, чудом уворачиваясь от сокрушительных лап чудовища, стремящегося загнать его в один из углов зала. Раз или два тяжелая пряжка достигла цели, но густая шерсть смягчала удары. Человекообезьяна казалась неуязвимой, в то время как по лицу Ваджирола уже струился пот, левую руку он прижимал к животу, а халат его все сильнее набухал кровью.

— Останови эту тварь! Помоги Ваджиролу! — взвизгнул Ушамва, заламывая руки.

— Йомлог поможет, — криво улыбнувшись, пообещал Хранитель веры.

Чувствуя, что мгновения его жизни сочтены, Ваджирол вновь и вновь обрушивал на мохнатую тварь свое единственное оружие, норовя попасть пряжкой по влажному морщинистому носу страшилища, но каждый раз оно ухитрялось каким-то чудом избежать удара. Ярунд защищался из последних сил и наконец, совершив неожиданный рывок, сумел застать чудовище врасплох. Пряжка с глухим чмоканьем врезалась в голову йомлога, рассекла надбровие, и жуткая тварь, издав короткий лающий вскрик, взмыла над полом. Она опустилась на Ваджирола, как молот на наковальню, послышался хруст костей, влажный треск рвущейся плоти, и в следующее мгновение че-ловекообезьяна, вскочив с бездыханного тела поверженного, раздавленного и изорванного в клочья противника, уже озиралась по сторонам, выискивая предназначенную ей женщину.

Взгляд человекоподобного монстра обежал зал, остановился на корчащейся в удерживающих ее путах Марикаль, затем на лицах сидящих в креслах мужчин. Убедившись, что никто не намерен оспаривать у него забившуюся в угол женщину, разевавшую рот в беззвучном крике, подобно вытащенной на сушу рыбине, Йомлог поскреб лапой пол и повернулся к подиуму спиной. Вставшая дыбом шерсть перестала топорщиться, гневное дыхание сделалось ровнее, и он неспешно затрусил к Сокаме.

Не сводившая с него глаз девушка, безголосо взвыв, побежала было на четвереньках в другой угол, но Йомлог негромко рыкнул, и она замерла, силясь вжаться в стену, слиться с полом. Смертельно побледнев, Сокама уставилась на чудовищную тварь широко распахнутыми глазами, а Йомлог, неожиданно поднявшись на задние ноги, задрал голову и, ударив себя лапами в грудь, издал торжествующий рык, от которого у находящихся в зале людей кожа покрылась пупырышками, руки начали нервно подрагивать. Теперь, когда они могли как следует разглядеть эту тварь, похвалявшуюся своей силой и вызывающую их на бой, она показалась им еще ужасней и отвратительней, чем во время схватки с Ваджиролом.

Отсутствие хвоста и осмысленный взор горящих глаз придавали йомлогу некоторое сходство с человеком, в то время как вытянутая морда, плоский нос с вывернутыми ноздрями, слюнявые, кроваво-красные, похожие на ломти сырого мяса губы и желтые клыки принадлежали хищному зверю. Противоестественное соединение человека с животным производило жуткое и отталкивающее впечатление, однако самым ужасным была не внешность йомло-га, а его удивительная способность подобно змее гипнотизировать свои жертвы взглядом. Никогда прежде не видевший этих существ, Ушамва, глядя на охватившее Сокаму оцепенение, тотчас припомнил диковинные легенды, которые рассказывали о йомлогах мореходы, побывавшие на Танарине. Обитатели империи не больно-то верили байкам о гигантских человекоподобных тварях, живущих в прибрежных скалах далекого полуострова и обладавших сверхъестественной ловкостью, силой и завораживающим взглядом, но он-то знал: дыма без огня не бывает. Да и Ваджирол как-то обмолвился, что ему доводилось видеть этих существ. А теперь вот выяснилось, не только видеть, но и отлавливать для Хранителя веры…