Огни на Эльбе - Мириам Георг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своих новых костюмах, едва не лопаясь от гордости, что их сюда впустили, они сидели среди самых богатых людей города. Час был поздний, и собравшиеся успели порядочно надраться. Здесь были все – бургомистр, сенаторы. Их с Альбусом прожект в то время широко обсуждался, и всем было любопытно взглянуть на новичков и поподробнее узнать об их предприятии. Фридрих и Альбус изложили свой план, в деталях объяснили, что такое гуано – смесь помета морских птиц с остатками птичьих перьев и костей. В процессе они так увлеклись, что совершенно неправильно истолковали для себя взгляды собравшихся, думая, что их сосредоточенно слушают.
– На островах Чинча, к югу от Лимы, обнаружены огромные залежи гуано. Некоторые из них составляют до сорока метров в глубину! Перуанское течение гонит мимо островов гигантские косяки рыб. Стаи птиц, которые слетаются туда, настолько велики, что могут загораживать солнце. Бакланы, олуши, пеликаны сотнями тысяч гнездятся в этих местах и одним своим присутствием производят сырье, добычей которого мы занимается. Получившееся удобрение ни в чем не уступает тому, что производят из голубиного помета, оно даже эффективнее. Уверяю вас, это сделка тысячелетия!
Он плохо помнил, кому принадлежала эта речь – ему или Альбусу? Но тишина, которая последовала за нею, до сих пор звенела в ушах. Она была почти осязаемой. Но лишь на несколько секунд, потому что почти сразу последовал взрыв хохота.
Как они смеялись! Надрывали животы от хохота. И в самый разгар веселья со своего места, слегка шатаясь, поднялся молодой купец и крикнул:
– Придумал, придумал!
А затем продекламировал:
– Жили-были два брата,
Торговали пометом,
Раз – и оба богаты,
Два-с – и оба бароны.
Комната взорвалась оглушительным хохотом. Мужчины, хлопая себя по ляжкам, вытирали слезы в уголках глаз. Сам Карстен так смеялся над своей шуткой, что едва мог дышать.
Сегодня никто уже не помнил, что эту дразнилку придумал Альфред Карстен, даже он сам – в этом Олькерт был уверен. Но она прижилась. И хотя с годами вокруг него образовался ореол благоговейного страха, в ганзейском городе все еще помнили эти строчки. Его собственные дети однажды принесли их из школы. Торговцы гуано были богаты, знамениты, имели все, что только можно было пожелать. Их называли «рыцарями гуано». Но в глубине Олькерт так и остался тем молодым человеком, который с таким трудом преуспел и над которым так подло насмеялись.
Все это наложило на него глубокий отпечаток: их смех, шутки, нескрываемое пренебрежение. Сами того не зная, в тот вечер они заложили фундамент его успеха. Именно тогда в нем зародилось это всепоглощающее желание – показать всем этим ганзейским толстосумам, которые сидели перед ним, надрывая животы от хохота, чего он на самом деле стоит. И ему это удалось: птичий помет в буквальном смысле превратился в золото в его руках, да и бароном он практически стал – дворянство ему уже пожаловали. Но ему было мало преуспеть.
Олькерт не мог этого забыть.
И он не забывал.
Карстен поплатится за свое высокомерие. Олькерт знал, как это устроить.
Глава 2
Герхард Вебер насадил на вилку картофелину и отправил ее в рот.
– «Глюкауф» выйдет в свой первый рейс уже на следующей неделе? – спросил он, жуя, и одним махом опустошил свой стакан.
Перехватив взгляд Зильты, Лили не сдержала улыбки. Мать всегда тщательно следила, чтобы за столом не забывали о хороших манерах. Но, разумеется, главному инвестору мужа она не стала делать замечаний.
– Верно. Мы с Францем непременно там будем, – ответил Альфред. – Спуск на воду уже состоялся, но все равно – такое зрелище не каждый день увидишь!
Франц тоже кивнул.
– Первый нефтяной танкер. Не терпится посмотреть его в деле!
– Разве шведы нас не опередили?
– Да, технически «Зороастр» был первым нефтяным танкером, но он не ходил за границу – курсировал по Каспийскому морю.
Гостиную Карстенов заливал мягкий вечерний свет. В честь прихода важного гостя над большим столом зажгли люстру. На столе, прогибавшемся под тяжестью пышных букетов, стола парадная посуда, которую Агнес с большой помпой достала накануне; украшения дам соперничали в роскоши, а Герта превзошла саму себя в приготовлении праздничных блюд. Все знали, насколько Вебер важен для судоходной компании Карстенов.
Между тем гость задумчиво жевал.
– Верно. А почему его строили не у нас? – спросил он. – В конце концов, для «Андромеды» он ведь не погнушался верфью в Гестемюнде. Надо же – просто взять и переделать парусник в нефтяной танкер! А он соображает!
Альфред кивнул.
– Олькерт рассказывал, что с этим предложением он чуть ли не все местные верфи обошел. Но в Германии не нашлось желающих строить нефтяной танкер с паровым двигателем. Вероятно, его план показался всем не слишком надежным.
– Но кто-то же в конце концов согласился!
– Да, Армстронг и Митчелл из Ньюкасла. Вероятно, у владельцев английских верфей было меньше сомнений. Хотя, боюсь, в этот раз Гамбург принял неверное решение. Странно, обычно Олькерта не обманывает его чутье. Принцип работы механизма неплохо продуман, и если «Глюкауф» добьется успеха, у Ридемана скоро появятся последователи. Пока что танкер движется со скоростью не больше десяти узлов, но если им удастся остановить утечку нефти, то…
– Смотрю, теперь ты иначе заговорил, отец! – заметил Франц, который до этого не участвовал в разговоре, полностью сосредоточившись на еде. – Обычно ты противишься новшествам. – Он снисходительно улыбнулся, но по тому, как он сжал салфетку, Лили поняла, что он злится.
Альфред лишь отмахнулся, открывая бутылочку с соусом.
– Ну, почему же, сын мой, я лишь осторожничаю, ты ведь меня знаешь. Но цифры говорят сами за себя. «Глюкауф» способен вместить три тысячи литров нефти при максимальной осадке в пять метров восемьдесят…
– Интересно получается: то есть здесь для тебя выгоды перевешивают риск, а в случае с нашими кораблями – нет? – прервал его Франц, и Альфред удивленно поднял голову. На мгновение за столом воцарилась напряженная тишина, пока отец и сын молча сверлили друг друга взглядами.
– А что такое нефтяной танкер? – спросила Лили лишь для того, чтобы разрядить обстановку. Она не знала, что вызвало досаду Франца. Возможно, дело в тех котлах, о которых он говорил с отцом на днях. Но в то же время ей действительно хотелось знать, о чем идет речь. Разговоры о кораблях и так не отличались для нее увлекательностью, но когда
