Враг Самогеты - Анна Пушкина

– Ты все помнишь? Как договаривались, – после неловкой паузы спросил Келдрик.

– Да, но я боюсь, что отец меня узнает, – малышка Тарая произнесла это почти шепотом.

– Ты дуришь весь город много зим, с чего вдруг решила, что твой папаша окажется смышленей всех? Ладно, покажи мне, превратись в директора.

Девчушка молчала пару мгновений и потом пискнула:

– Отвернись.

– Думаешь, я директора Алостера не видел? – сказал Келдрик, и по голосу я поняла, что он улыбается, но все же юноша отвернулся.

Малышка шагнула назад, прячась в еще более густую тень, хотя тут и так царил почти мрак, но теперь ее было не рассмотреть. Тень вдруг выросла и шагнула вперед. Перед нами предстал мужчина с пышными усами, бакенбардами и тростью. Келдрик быстро обернулся.

– Это потрясающе! Ты потрясающая, у тебя настоящий талант.

На губах директора появилась застенчивая детская улыбка, не вязавшаяся с его худым и вытянутым лицом.

– Не улыбайся так, – скомандовал Келдрик. – Лучше вообще не улыбайся.

Улыбка на лице директора погасла. Он прочистил горло и заговорил хриплым мужским голосом.

– Я изучила походку директора. – Малышка Тарая в теле мужчины сделала пару шагов вперед и назад, размахивая тростью. Мы с Тараей инстинктивно отскочили в сторону, пропуская лжедиректора, хотя и не могли помешать ему пройти.

– Да, хорошо, только тростью так сильно не стучи. Директор ее любит и бережет.

Мужчина убрал трость за спину:

– Поняла.

Келдрик расхохотался:

– И говори о себе в мужском роде. Вот умора!

Директор и Келдрик начали хохотать вместе. От их заразительного счастливого смеха я тоже улыбнулась и взглянула на Тараю. Магичка улыбалась, но почему-то нервно сжимала ладони.

Келдрик вытирал слезы от смеха и попытался придать голосу серьезный тон:

– Повтори еще раз, что ты ему скажешь.

– Я скажу, – начал лжедиректор, – до меня дошли слухи, что мой отец преступил закон, и я пришел как старый друг предупредить, что утром в лавку придут маги Жизни – проверить его и его жену. И еще скажу, что подробностей не знаю, но если это правда, то ему лучше поспешить все уладить по-хорошему.

– Только говори уверенно и не задерживайся, на вопросы не отвечай. Ври, что подробностей не знаешь и не хочешь, чтобы тебя здесь видели. Ты должна зайти, сказать это и выйти, а его страх уже все додумает за нас. Поняла?

Лжедиректор кивнул.

– Я все время буду за дверью, чтобы он меня видел. Твой папаша знает, что Алостер часто таскает меня повсюду за собой. А если что-то пойдет не так, я вмешаюсь и усыплю его.

– Ты точно сумеешь это сделать?

– А ты точно хочешь покончить с этим враньем? – Келдрик наклонил голову.

– Если он меня узнает… – начала малышка Тарая, но Келдрик резко ее перебил.

– Не узнает. Ты просто вылитый Алостер. Твой папаша испугается и решит навсегда закрыть лавку.

– А если, когда я вернусь, он захочет, чтобы мы немедленно уехали?

– Тогда ты скажешь, что не можешь сейчас покинуть Фебрану, вы же оплатили обучение до конца большого круга. Он скряга, ему будет жаль терять деньги, а потом ты пойдешь к Алостеру и продемонстрируешь все свои таланты, – Келдрик снова рассмеялся, показывая на мужчину. – Он называет тебя прилежной ученицей и не захочет терять такой уникальный дар. Иллюзионист, умеющий не просто менять форму предметов, но и людей подделывать – это же высший пилотаж, вас таких немного. А тех, кто проделывает такое с детства, возможно, вообще нет, только ты.

– Да, но…

– Прекрати панику, я буду рядом, если вдруг что-то пойдет не так. Я знаю, каково это – родиться не в той семье. Я тебя не оставлю.

Я услышала, как Тарая рядом тяжело выдохнула.

– Готова? – спросил Келдрик у лжедиректора.

Тот уверенно стукнул тростью по мостовой, и они пошли по улице к лавке Жизни отца Тараи.

– У вас ничего не получилось? – спросила я у Тараи, понимая, что ничем хорошим это не закончится.

– Получилось, но не так, как мы надеялись.

Келдрик застыл около двери нашей с папой лавки. Он внимательно наблюдал, как я, притворившись директором Алостером, веду беседу с отцом. Как же давно я тут не была! Возвращаться сюда всегда больно, даже если это всего лишь воспоминание. Эта старая облупившаяся краска на двери, каждая трещинка на витрине вызывали опустошающее чувство тоски. Я хорошо помнила, что произойдет дальше, но не могла отвести взгляд от наполненного ужасом отцовского лица, внимательно слушающего Алостера за стеклом витрины.

– Что ты ему говоришь? – шепотом спросила у меня Амидера, будто кто-то мог нас услышать.

– Говорю, что маги Жизни узнали про его обман, как мы с Келом и планировали.

– Он поверил? – Амидера переступала с ноги на ногу, явно переживая за этих детей в воспоминании.

– Лучше бы не поверил, – ответила я и перевела взгляд на Кела. Этот его вечный хвостик – никто не знает, почему он его носит, а я знаю. Я так хорошо его знаю. Мы столько зим храним тайны друг друга, делая вид, что их не существует.

Звякнул колокольчик, и я в теле Алостера выскочила на улицу, увлекая за собой Келдрика.

– Получилось? – шепнул он заговорщическим тоном.

– Да. Кажется, у нас получилось.

Дети поспешили убраться с улицы прочь, беспокоясь, что их обман раскроют. Амидера пошла за ними, а я осталась на месте, продолжая смотреть через старое окно на замершего за прилавком отца. Его лицо начало терять очертания, смазываться. Келдрик в этот момент находился к нему спиной, воспоминание не могло зафиксировать то, чего он не видел. Но я не могла сделать даже шаг и перестать смотреть на отца. Как он мог так со мной поступить?

– Тарая, – позвала Амидера, но я не двинулась. Мне вдруг почудилось, будто он тоже смотрит на меня. Видит меня. Меня взрослую, стоящую прямо здесь.

– Тарая! – громче повторила Амидера. – Идем же.

Кел и Алостер скрылись за поворотом, и лавка передо мной начала рассеиваться, а с ней и мираж моего отца. Больше я его не увижу. В этот момент, много зим назад, я стала сиротой.

Амидера потянула меня за руку. Ее прикосновение вернуло меня из забытья, и мы поспешили за детьми. Далеко они не убежали, чуть дальше маленькая девочка с косичками и юноша в плаще прижались к стене и что-то воодушевленно обсуждали. Девочка размахивала руками, описывая, что произошло в лавке, а я подумала о том, как же хочется, чтобы Кел выглянул сейчас за угол и увидел, как трус спасается бегством, но он был полностью сосредоточен на маленькой напуганной девочке. Я помню, в этот момент я взахлеб пересказывала все, что сказала отцу. Тогда меня переполняла радость от того, что он не узнал меня, он даже не мог предположить, что я наберусь смелости использовать свой дар против него самого. Я впервые почувствовала свою силу, точнее поняла, какой властью она меня наделяет. Больше мне не будут страшны Нила и издевательства ее подружек, и я успею вдоволь попугать их ночными привидениями.