Ревенант - Павел Корнев

– Годится! – одобрил я этот выбор, и мы поспешили к оставленным на дороге спутникам мимо брошенных домов, неказистых и покосившихся.

Вот только маэстро Салазар не счел разговор оконченным и заявил:

– Ты и в самом деле хочешь заключить сделку с маркизой? На ее руках – кровь дюжины невинных девиц! И это только те, о которых нам известно доподлинно!

Я остановился и зло глянул на подручного.

– Я собирался заключить сделку с князем запределья, что мне договоренности с убийцей, одержимой собственной красотой? – Резкая отповедь только вырвалась у меня, а я уже о ней пожалел и потому добавил: – Ты предвзят, Микаэль! Вспомни лучше, как сам восхищался бюстом и задницей маркизы, пока не угодил ее стараниями за решетку!

Маэстро Салазар раздраженно засопел и заиграл желваками.

– Если не решишь эту проблему сам, придется мне, как ты изволил выразиться, примерить на себя роль высшего судии! Я этого так не оставлю!

– Беззаконие, пусть даже и в благих целях, погружает мир в пучину хаоса.

Бретер скривился и ответил двустишием:

Я не остался в долгу и отшил Микаэля в его излюбленной манере:

Маэстро Салазар рассмеялся.

– Филипп! Люди в массе своей и есть ослы, тебе ли не знать! – Затем он оттопырил нижнюю губу и презрительно фыркнул: – И «слов – ослов»? И это меня ты называл стихоложцем?

Я тяжко вздохнул.

– Хорошо, Микаэль! Не стану больше отбирать твой хлеб. Мир?

Бретер подумал-подумал и подмигнул.

– Но с маркизой придется что-то решать. Решать-решать.

– Нам бы ее отыскать для начала, – резонно заметил я, оглянулся на кладбищенскую ограду и добавил: – И чтобы нас еще при этом не сожрали…

«И не прикончили перешедшие на темную сторону коллеги», – но эту мысль вслух я произносить уже не стал.

1

На ночевку остановились в амбаре. Нашим спутникам о следах непонятного обряда рассказывать не стали, не желая нервировать барона, и без того встревоженного разорением погоста. Когда Уве высказал идею заночевать в церкви, Микаэль состроил каменное лицо и поинтересовался, какой из князей запределья надоумил школяра превратить храм божий в конюшню. Бедолага будто язык проглотил.

Живность мы разместили в дальнем конце амбара и, в силу отсутствия дымохода, развели костер на улице, желая сварить кашу и поесть на ночь горячего. Солнце скрылось за горами, и быстро стемнело, поэтому я напряженно вглядывался во мрак все то время, пока закипала вода и доходила до готовности крупа. В ночи беспрестанно что-то шуршало и скрипело, по спине пробегали целые толпы мурашек, но волкодав тревоги не проявлял. Барон Триге сегодня его на прогулку отпускать не стал и держал на привязи.

Впрочем, на чутье пса я особо не полагался, да и маэстро Салазар – тоже. Когда мы наконец ушли в амбар и заложили дверь прочным брусом, то испытали ни с чем не сравнимое облегчение. Рано радовались! Тут-то все и началось…

Волкодав немедленно завыл, лошади испуганно заржали, а осел с шумом опорожнил кишечник, но невыносимый смрад нечистот оказался наименьшей из наших проблем. Куда больше напугало происходящее снаружи. Кто-то заскрипел когтями о камни, поскреб дверь, забрался на крышу.

– Что это? – с дрожью в голосе спросил Уве.

Я прислушался к скрипу досок над головой и достал из саквояжа пару ручных бомб, принялся вкручивать в них фитили, заодно взвел пружину механического огнива. Вместо меня школяру ответил Микаэль.

– То, что намерено нас сожрать, но не способно попасть внутрь, – спокойно произнес он и уселся у котелка с кашей.

Барон Триге, демонстрируя изрядное самообладание, а быть может, фатализм, присоединился к бретеру. Пример оказался заразителен; кашу смолотили вмиг.

Вот только неведомая тварь и не думала успокаиваться. Шорох и поскрипывание над головой действовали на нервы, а потом гадина умудрилась отыскать хуже других закрепленную доску и подцепила ее короткими мощными когтями, пригодными и для разрывания мертвой плоти, и для разорения могил. Доска затрещала и начала отгибаться; тут уж я медлить не стал, вскочил, сунул в щель ствол мушкета и дернул спусковой крючок.

Грохнуло, отдача едва не вывернула вскинутые руки, зато в тот же миг наступила долгожданная тишина. Перезаряжая штуцер, я настороженно прислушивался, но скрежетание так больше и не возобновилось.

– Спать! – скомандовал я. – Мик, брось монету, кто дежурит первым…

Ночь прошла спокойно, больше нас никто не потревожил. Вот только, когда в щели под крышей начали светить лучи восходящего солнца, волкодав наотрез отказался подходить к двери и уперся всеми четырьмя лапами в пол, стоило только барону Триге потянуть его за наброшенную на шею веревку.

– Уве, проверь! – распорядился я, и школяр напряженно засопел, пытаясь погрузиться в транс и отследить состояние незримой стихии.

– Там! – дрожащим голосом произнес Уве некоторое время спустя. – Там что-то есть! Прямо за дверью!

Я перекинул через плечо ремень подсумка с парой ручных бомб и принялся отдавать распоряжения:

– Марта, по моей команде откроешь дверь. Если кто-то полезет внутрь, барон, руби топором. Микаэль, прикрывай.

– А я? – встрепенулся школяр.

– Чем ты приложил того разбойника?

– «Кровавой искрой».

– Используй ее. Только для начала поставь эфирный барьер.

Слуга кивнул и принялся раскручивать магический жезл. Нервозность враз оставила его, а вот барону Триге предложенный мной план убедительным не показался.

– Разве повредит тварям честная сталь? – усомнился он, высек ударом кресала искру и запалил фитиль пистоля, а после сунул его за пояс и вооружился топором.

– Не сумеет повредить сталь, прикончит магия.

Уве присмотрелся к двери и уточнил:

– Сколько якорей ставить, магистр?

– Не меньше пяти.

Школяр ловко свил жезлом силовую нить и принялся крепить ее к дверному косяку, притолоке и порогу. После сотворил незримое изображение пентакля, будто бы проведенное одной линией без отрыва пера от бумаги. Отсутствие энергетической подпитки заставило силовые нити немедленно погаснуть, но каркас барьера никуда не делся, и Уве быстро довел его до ума, перекрыв проход полноценной завесой.

Я одобряюще хлопнул слугу по плечу и, поскольку орудовать мушкетом в тесном помещении было не слишком удобно, вооружился пистолем. После оглядел всех и скомандовал: