Сибирская жуть-3 - Андрей Буровский

Только не надо забывать, что все высказанные здесь предположения — это не доказанные ничем гипотезы, и о каждом из них приходится говорить ни к чему не обязывающее «может быть да, а может быть и нет».

Перечислим строго установленные факты, чтобы разделить их и теоретические домыслы.

1. Особое отношение к медведю почти везде, где он водится, — это факт.

2. Культ медведя, в том числе его лапы и его черепа, медвежьи праздники и ритуалы — это факт.

3. То, что культ медведя царит везде, где водился пещерный медведь, и отсутствует там, где он не водился, — это факт.

4. То, что медведю приписывается похищение девиц и рождение от него детей, — это факт.

5. Культ медведя отсутствует там, где водятся и медведи, и крупные человекообразные обезьяны, — это тоже факт.

А все остальное — это уже домыслы, более или менее логичные и правдоподобные.

В заключение я расскажу историю, которая приключилась в современной Кемеровской области в далекие уже 1950-е годы. Рассказал ее мне человек, не называть которого у меня есть много причин… тем более, какое бы я ему имя ни придумал, множество людей тут же поймут, о ком это я. Итак, назовем его Геннадием Васильевичем Столяром, надо же его как-то назвать.

Возле одной из деревень на юге области, в предгорьях Западного Саяна, завелся медведь-людоед. Явление это редчайшее — ведь знаменитые львы, леопарды и тигры-людоеды Африки и Индии появились в совершенно определенный исторический период — когда британцы с 1860-х годов стали вырубать все большие массивы лесов и огромное число хищников лишилось привычной среды обитания. Вот пока профессиональные охотники и воинские команды ликвидировали то, что организовали сами же колониальные власти, и шла Великая Охота на хищников-людоедов.

И до этого мрачного периода, следствия диких способов хозяйствования, без всякого знания экологии (и даже без желания ее знать), и после него хищник-людоед — редчайшее исключение из правила. Чтобы зверь сделался людоедом, должно соединиться множество случайных событий, каждое из которых происходит очень редко.

Людоедами становятся в основном звери, которые не могут добывать свою привычную добычу — ту, которую учила их добывать мама и на которую направлены их инстинктивные программы. Чтобы зверь стал людоедом, он должен натолкнуться на легкую добычу — человека в тот самый период, когда добывать привычную пищу он уже не может. Период этот очень короток, потому что старый, больной или искалеченный зверь живет недолго, иногда буквально несколько недель.

А в Сибири, если даже хищник-людоед и появился, развернуться ему очень мешает, во-первых, малолюдство, во-вторых, почти поголовная вооруженность населения. Человек в Сибири добыча, может быть, и легкая, но редкая. Да и легкость ее вызывает сомнения — ведь стоит исчезнуть хотя бы одному человеку, тем более стоит людям убедиться, что завелся медведь-людоед, и тут же в самой маленькой деревушке десятки стволов будут немедленно протерты, осмотрены и заряжены, а несколько десятков знающих лес и умеющих стрелять людей сочтут за честь расправиться с хищником.

Так вот, в 1958 году на юге Кемеровской области произошло это редчайшее явление — объявился медведь-людоед. Что еще более удивительно, зверь давил людей непосредственно в домах или возле самого дома. В деревне не жили охотники, это был рабочий поселок, из которого каждое утро выходил автобус, вез людей на шахту. Оставались в поселке только старые (их было очень немного), малые (в детском саду и в школе) да больные и запойные.

Сделав засаду близ деревни, медведь ждал порой по двое-трое суток (лежки его потом нашли, и сколько времени лежал и ждал зверь, примерно определили охотники). Медведь дожидался, когда намеченная жертва оставалась одна, и ухитрялся взять ее прямо в постели. А одного из намеченных им людей он взял, когда человек вышел в туалет. До этого зверь задавил двух привязанных собак, чтобы не поднимали шума. Собаки, впрочем, не охотничьи, обычные деревенские дворняги.

Охваченный ужасом поселок буквально не знал, что делать и куда обратиться. Убийства были такие дерзкие, что у некоего следователя появилась версия: «работает» опытный рецидивист, маскирующий свои преступления под охотничьи подвиги людоеда… Версия с самого начала дышала на ладан: очень уж четкие следы огромных лап оставались то на пыльной деревенской улице, то непосредственно на морковных и редисочных грядках. Но и поверить в существование такого неправдоподобно дерзкого и хитрого медведя, в его неимоверную пронырливость и полное отсутствие страха перед человеком было трудно.

Профессиональные охотники со специальными зверовыми лайками облазили все окрестности деревни Верхняя Камжа и нашли протоптанные зверем тропы, лежки, следы, шерсть на кустарнике… одним словом, нашли вполне достаточно, чтобы понять: медведь давно прижился возле деревни, знает распорядок и кто когда и куда уходит и приходит. А двое охотников, отец и сын Мартовы, опознали зверя: лет десять назад они брали берлогу, а в ней оказалась медведица с медвежатами и пестунами. И медвежат, и пестунов было по два; один пестун сразу с перепугу выскочил из берлоги, как только рухнула мать. А второй пестун затаился, выждал, пока охотники решили — в берлоге никого больше нет, и неожиданно метнулся, изо всех сил помчался в лес. Стреляли вслед и попали в заднюю левую лапу. Медвежонок так и убежал с искалеченной ступней, и потом уже осенью Мартовы несколько раз находили следы этого медвежьего подростка. В принципе, медвежонок мог уцелеть, потому что весна в том году была ранняя, а охоту провели поздно, в марте. Тем более уже к осени медвежонок неизбежно должен был остаться один и начать жить самостоятельно.

Мартовы даже пытались выследить, куда ляжет в берлогу недобитый ими медвежонок, но у них это в тот раз не получилось. А со следующей весны медведь с искалеченной пяткой исчез, как будто его никогда и не было. Мартовы пришли к выводу, что зверь или не накопил достаточного слоя жира и не пережил зимы, или его съел другой, более крупный медведь. Часть молодых медведей ведь всегда погибает именно так.

А тут вроде бы тот самый след искалеченной задней левой ступни мелькал на улицах и в мягкой грязи тропинок вокруг Верхней Камжи. Тот самый? Кажется, тот самый… А может, все-таки не тот же самый? Трудно сказать наверняка, ведь уже десять лет прошло… Но похож! Во всяком случае, очень и очень похож!

Геннадий Васильевич в те поры был весьма известен как охотник и вместе с тем как человек ученый и склонный к изучению загадок природы. Его должность я не буду называть, но она была довольно высокой и отражала его положение в обществе и репутацию. Он охотно поехал «разбираться» с медведем, — и чтобы помочь людям, которых почем зря жрал медведь, и надеясь решить эту редкую и увлекательную проблему: действительно, откуда взялся такой наглый и умный людоедище?!

Описывать все приключения Столяра в Верхней Камже невозможно — потребуется авантюрный роман в несколько томов с бесконечными продолжениями, а не короткая новелла. Был эпизод, когда медведь лежал в высоких папоротниках на одной стороне сопки, а Геннадий Васильевич поднимался с ружьем по другой. Был эпизод, когда собаки надрывались, показывая, в какой стороне зверь, а в угольном мраке ночи не видно было ни зги, и Геннадий Васильевич попросту не знал, куда стрелять… Тогда у него первого не выдержали нервы, и он выпалил в воздух, а медведь ринулся бежать, но что характерно — и убегая, не обнаружил себя ни рычанием, ни каким бы то ни было звуком.