Никто пути пройденного у нас не отберет - Виктор Конецкий

Они еще не абсолютно белые, еще не закончили линьку, серебрятся, грязноватые иногда, роются в отбросах, жрут все, что валяется на льду вокруг судна. Их следы покрывают снег на льдинах сплошь. Веселее с ними жить в дрейфе. Да вот еще и кто-то из хороших актрис поет по радио Окуджаву, про коня, который притомился и не знает, куда ему ехать вдоль красной реки.

И на этом заканчивается очередной день – бело-желтое солнце падает под аспидно-сизый лед, улетают фламинго и шуршит, шуршит, шуршит по стеклу иллюминатора жесткий снег, поднятый ветром со льда.

«27.09. В дрейфе, в ожидании околки и проводки. Температура –5°. Сжатие».

Повторная шифровка: в Красном море наше судно заметило шлюпку, осветило ее прожектором, чтобы выяснить, не нуждаются ли люди в помощи. Получили в ответ очередь из автомата по мостику.

Ледокол «Капитан Сорокин», пробиваясь к нам, потерял лопасть и сам теперь кукует. С вертолета, который взлетел с «Владивостока», сообщили, что сам «Владивосток» затерт льдами, движения не имеет, дрейфует вместе с «Тайшетом», который продолжает принимать воду и вот-вот булькнет. Вертолет наведался, чтобы осмотреть с верхотуры положение нашей троицы. Вызвал его «Леонид Леонидов», который получил два тяжелых навала торосов в корме, в результате чего ему искорежило руль. Про картошку они больше вообще не упоминают – замерзла картошка в необогреваемых трюмах. Температура –10°. Мы с В. В. пьем чай и рассказываем анекдоты. А что еще делать-то? «Сибирь» ушла обратно к «Капитану Сорокину», чтобы помочь ему обрезать или заменить лопасть. Раньше трех суток не вернутся. Во влипли!

С «Шухова» по льду пришли двое матросов, принесли кинофильмы на обмен. Хвастались тем, что уже поймали и убили шесть песцов. Какие у них при этом были мерзкие морды – какие-то воспаленные от кичливого хвастовства и все еще неудовлетворенной жадности.

28.09. «Владивосток» вроде взял на усы «Тайшет» и пытается вытащить его к Певеку, но дело идет туго. «Сибирь» к «Сорокину» не дошла, сама легла в дрейф – ремонтируют какую-то трубу. Пасмурно, серо, мерзко. И огромные торосы под кормой. Винт проворачиваем валоповороткой. Начал рассказ про Аркадия Аверченко. Давно его обдумывал. Начал с середины – с очереди за пивом, когда Аверченко восхищается тем, что у всех люмпенов-алкоголиков в руках по огромной сетке с апельсинами.

Хемингуэй гонялся за сравнениями в своей прозе и уничтожал их с той настойчивостью, с какой я гоняюсь за комарами, но редко уничтожаю как свои сравнения, так и комаров, – не хватает воли, и удачи, и ловкости. И долгое время меня беспокоили метафоры. Какое-то внутреннее ощущение требовало ограничиваться прилагательными. И даже из прилагательных выбирать только одно – самое точное. Но это внутреннее самотребование наталкивалось и на такое же сильное сопротивление. Если ты не ищешь сравнений специально, если они сами тушканчиками прыгают из-под пера, то почему не давать им, бедным и милым, рождаться на свет?

И вот получил недавно письмо умной и талантливой читательницы. А может, она и про писательство думает, хотя от талантливого письма до писательства путь такой же длинный, как от меня до Толстого. Она объясняет свою тягу к сравнениям с проницательностью и глубиной необычайными: «Зачем тянет… Наверное, чтобы выразить переплетение ощущений, пересечения миров, блуждания души».

В яблочко!

И потому не буду больше бояться сравнений.

И все дела.

20.30. Веселый голос первого помощника по трансляции: «Сегодня новый художественный кинофильм „Чудо с косичками“!»

Начал читать Грэма Грина «Проигравший получает все». И сперва пришел в восторг. И решил обязательно писать «Столкновение в проливе Актив-Пасс», взяв материалы по аварии у транспортной прокурорши и Юры Ямкина. И даже сочинил первую фразу и записал ее: «Когда человек заходит в одиночестве слишком далеко, он перестает пытаться выйти из него. И правильно делает. Ибо это значило бы возвращаться, а следует идти только вперед».

Закончил читать Грина в состоянии обалдения. Это же надо! Грэм Грин печатает хиленькую, из пальца высосанную чушь о бухгалтере, миллионере и рулетке в Монте-Карло.

А вот прошлый, сильный, мудрый, спокойный Грэм Грин:

«Если нельзя закончить книгу на одре смерти, то любой конец будет приблизительным…» Сам он часто заканчивал книги и на неудаче, провале судьбы, почитая такое, вероятно, одним из вариантов смерти героя.

«Сегодня наш мир как-то особенно падок на любую жестокость. Уж не тяга ли к далекому прошлому – то удовольствие, с которым люди читают гангстерские романы и знакомятся с героями, ухитрившимися упростить свой духовный мир до уровня безмозглых существ. Мне, понятно, вовсе не хотелось бы вернуться к этому уровню, но когда видишь, какие бедствия и какую угрозу роду человеческому породили века усиленной работы мозга, – тянет заглянуть в прошлое и установить, где же мы сбились с пути».

Скромное желание было у Грина: пробрести сквозь Африку без карты и найти пунктик, с которого человечество потеряло след истины и зашагало в чащобу мрака. И он пошел через Африку искать во мраке исток сегодняшнего тупика. И пришел к книге «Проигравший получает все».

29.09. После ночного, тяжелого, густого, морозного тумана все снасти обросли седым инеем.

Получили РДО из пароходства. Теперь предупреждают о многочисленных случаях пиратства в Малаккском проливе. Инструктируют о порядке вызова быстроходных полицейских катеров. Куда катимся?

20.30. Веселый голос первого помощника по трансляции: «Сегодня новый художественный кинофильм „Нападение на тайную полицию“!»

30.09. Айонский ледяной массив, в ожидании околки и проводки. Температура –3°. Сильное торошение.

Вчера две утки убились, ударившись о рангоут. Мандмузель возмущена тем, что повар не умеет обрабатывать дичь. Надо было уток положить сперва в кипяток, потом ощипать, а повар ободрал перья вместе с кожей.

Нынче сняли с трюма полуживую, замерзшую утку. Матросы посадили ее на диван в лоцманской каюте, обогревают.

В. В. смотрит на утку, восторженно сияет ясными глазами под седым непокорным коком, говорит: «Хорошенькая какая!»

Ночью видели на западе зарево прожекторов полупроводника, то есть ледокола «Владивосток».

«Сибирь» отремонтировалась и прошла за сутки четыре градуса долготы.

Песцы порхают по сугробам с грацией то ли бабочек, то ли девочек из первого класса балетной школы. Когда над ними низко пролетают чайки, песцы останавливаются и задирают хищные мордочки к небесам.

Василий Иванович записал на магнитофон разговор штаба с ледоколом «Адмирал Макаров». Мы с В. В. прослушали запись. Хотя начальники разговаривали хитроумно и конспиративно, но стало ясно, что принято решение вытаскивать нас не на запад, а обратно на восток – всю троицу: «Леонидова», «Шухова», нас. Вытащить в безопасное место и бросить там до второго пришествия. Короче: идти нам домой югом – через разные там Сингапуры и Суэцы. Решили пока не сообщать об этом экипажу.