День четвертый - Сара Лотц

Пожалуйста, ответьте на вопрос, доктор Зимри.

ДЗ: Я спросил у Бина, что он думает, но тот только покачал головой. Не говоря ни слова, он пошел вдоль по берегу, а я закричал, чтобы он остановился. Он не услышал меня, может быть – не хотел слышать. Кислорода у нас оставалось еще минут на сорок пять или около того. Как я уже говорил, вся эта затея была невероятно краткосрочной.

А затем Бин принялся вопить и показывать на что-то. Я подбежал к нему, отчего чуть не умер: стекло в шлеме запотело, а кислород, который я вдыхал, на вкус был как дизельное топливо. Тогда я тоже увидел это. Красное пятно на песке метрах в пятистах впереди.

Бин сказал, что это может быть спасательная лодка, но из-за туч мух, мелких брызг и этого чертова шлема определить было трудно. Он пошел вперед, я за ним. Мы прошли мимо еще одной из этих палаток. Вокруг нее было разбросано оборудование для земляных работ, тут же находился опрокинутый армейский джип.

Это была спасательная лодка. Такая треугольная, надувная. Она лопнула, хоть и не должна была бы, так что непонятно, что с ней могло случиться; и теперь море пыталось затянуть ее обратно. В привязанных к ней веревках что-то запуталось.

Мертвое тело…

Вы опознали его?

ДЗ: Да. Это был Дамьен. Директор круиза.

(Допрос прерван)

>> Гарднер, Мадлен/протокол № 3/страница 2

…он повторял одно и то же и твердил это снова и снова. «Это невозможно… Это невозможно…»

Почему невозможно?

МГ: Корабль потерял связь на… Боже, на сколько же? На пять дней к тому времени. Было понятно, что на то, что здесь произошло, должно было уйти намного больше времени. А в действительности никакого катаклизма в Майами не было, выходит? Я сижу тут с вами. Разговариваю. Мы ведь в Майами, верно? Или где-то неподалеку.

Продолжайте, пожалуйста, мисс Гарднер.

МГ: Мы направились от берега к хайвэю. Жилые районы справа от нас были забаррикадированы мотками колючей проволоки. Не могу сказать, должно было это остановить людей входящих туда или выходящих. Мы прошли ворота порта. Здесь по-прежнему были лодки, яхты, но потом я увидела за воротами что-то еще… распростертое на земле, покрытое мухами. Все это казалось нереальным. Вообще все. Ксавьер повел нас в конец дорожки, потом за угол и на широкий бульвар. Позади нас в нескольких сотнях метров, где главная дорога выходила на хайвэй, военные, похоже, установили какие-то заграждения. Снова колючая проволока, громадные армейские грузовики. Мне показалось, там был даже танк. Не знаю. Пот заливал мне глаза, стало трудно смотреть, плечи болели и дрожали под весом тяжелого костюма и кислородных баллонов. Я все же попыталась заглянуть поверх всего этого, надеялась, наверное, увидеть аэропорт. Глупо, конечно, потому что я знала, что он находится отсюда за много миль.

Мы миновали большой стрип-молл. Господи, эта картина вообще поразила меня! Громадный магазин товаров для животных, все витрины разрисованы какими угодно граффити. Аптека «CVS», которая выглядит так, будто ее превратили в какую-то церковь. И еще рекламные щиты… Вместо рекламы Макдоналдс или еще чего-то такого, они… хм… на одном не было ничего, кроме слова «покаяться», написанного громадными красными буквами, похожими на кровь. На другом была серия фотографий подростков, и поперек каждого из лиц было написано «грешник».

Что вы чувствовали в тот момент?

МГ: Оцепенение, думаю. Головокружение. Частично это было вызвано нашим облачением. Тело буквально купалось в поту. Я теряла силы и спросила у Ксавьера, далеко ли еще. Он сказал, что всего три квартала. Он продолжал идти вперед, а я следовала за ним. В одном месте была прорвана труба, главную дорогу затопило, и нам пришлось обходить. Уф… Боже! Тут было столько всего, с чем следовало разобраться. И мухи. Мухи повсюду. Приходилось постоянно смахивать их со смотрового окошка. Что бы ни убило этих людей, мух оно не тронуло.

Наконец мы свернули на жилую улицу, которая выглядела обнадеживающе нормальной. Только вот… окна в нескольких домах были забиты досками, и на двери каждого дома или гаража, мимо которых мы проходили, висела листовка. Большинство из них были порваны и пострадали от погоды, но я нашла одну, закатанную в пластик. Вы видели ее?

(Субъект ссылается на документ, отсканированный снимок которого для подтверждения приводится ниже:

ПРИМЕЧАНИЕ: В данный момент штамм болезнетворных микробов, который классифицировался бы как «вирус Иши», неизвестен. «Иши» – кодовое название Отдела 787, секретной программы биологических и химических исследований, проводившихся японцами во время Второй мировой войны.)

Наконец через три квартала Ксавьер остановился перед домом, позади которого был парк. Дом на две семьи. Не так чтобы супер, но довольно симпатичный, если абстрагироваться от того факта, что все окна заклеены газетами. Дверь была заперта, но он поднял цветочный горшок у входа и достал ключ.

Мы зашли внутрь.

В каком душевном состоянии, по вашему мнению, на тот момент находился мистер Смит?

МГ: Вы имеете в виду Ксавьера?

Да.

МГ: Через стекло лицо его было трудно разглядеть, но я заметила, что он старается скрыть свои эмоции. Когда я спросила, не он ли заклеил окна газетами, он огрызнулся, сказав что-то вроде «Нельзя же быть такой дурой». Внутри было темно и тесно. Мы попытались включить свет, но электричества не было – неудивительно после всего, что мы видели. На первом этаже были кухня и гостиная, и выглядели они так, будто здесь побывали судебные приставы. Пол был покрыт пылью и мусором, мебели не было вообще никакой, кроме письменного стола и пустой книжной полки, а на дверце холодильника кто-то баллончиком нарисовал значок пацифистов. Ксавьер рассказывал, что он был на попечении трастового фонда. Я не ожидала, что он живет в таком запущенном месте.

Мистер Смит как-то комментировал состояние своего жилища?

МГ: Он сказал что-то вроде «Не может быть», а затем побежал вверх по лестнице. Не понимаю, как он мог настолько быстро передвигаться в этом костюме.

Вы последовали за ним?

МГ: Не сразу. Несколько минут я осматривалась на месте, заглянула в шкафы в кухне – все они были пусты – и проверила ящики стола. Там я и нашла электронную книжку. Сама не знаю, почему я ее прихватила. Возможно, потому, что она показалась мне единственной ценной вещью здесь и могла понадобиться Ксавьеру. К тому моменту наше время уже подходило к концу, а я, честно говоря, очень нервничала. Как будто это был дом с привидениями или что-то в этом роде. Я крикнула, что нам нужно торопиться, чтобы хватило воздуха на возвращение к посыльному катеру, но он не отозвался. Я закричала еще раз, ответа по-прежнему не было. У меня не было другого выхода, кроме как пойти за ним.