Леденцовые туфельки - Джоанн Харрис

Что же касается моего личного опыта…

В общем, я кое-что рассказала ей — ровно столько, сколько было необходимо. Во всяком случае, этого оказалось вполне достаточно, чтобы мы стали заговорщиками, объединенными угрызениями совести и чувством вины; чтобы я смогла постепенно оторвать ее от мира света и подтащить к самой границе мира тьмы…

В моем случае, как я уже говорила, все началось с одного мальчика. И закончилось, в общем, им же; ибо если в аду не встретишь более свирепой фурии, чем женщина, ставшая объектом презрения и насмешек, то на земле нет ничего страшнее обманутой ведьмы.

Неделю или две все шло очень даже неплохо. Я прямо-таки царила среди прочих девчонок, наслаждаясь завоеванной славой и тем неожиданно высоким статусом, который вдруг обрела. Со Скоттом мы были неразлучны, но он оказался слаб и весьма тщеславен — собственно, именно эти качества и сделали его так быстро моим рабом, — так что очень скоро искушение поболтать обо мне в мужской раздевалке, похвастаться перед приятелями, походить с задранным носом и, наконец, понасмешничать надо мной вместе с другими стало слишком сильным, чтобы он смог ему противостоять.

Я сразу же это почувствовала — чаши весов опять качнулись. Скотт, пожалуй, слишком распустил язык, и слухи полетели по всей школе, точно осенние листья, обгоняя друг друга. На стенах душевой стали появляться неприличные рисунки, ребята подталкивали друг друга локтями, когда я проходила мимо. Моим злейшим врагом стала девочка по имени Жасмин — прирожденная интриганка, пользовавшаяся большой популярностью, но с виду скромница, хорошенькая, как картинка. Она-то и запустила первую волну слухов. Я сражалась с ними всеми доступными мне способами, но, как известно, единожды жертва — всегда жертва, и вскоре я вернулась к своей прежней роли — объекта подлых шуток и мерзких комментариев. А тут и Скотт Маккензи переметнулся во вражеский стан. Сперва он, правда, выдумывал всевозможные предлоги и извинения, с каждым разом звучавшие все более фальшиво, а затем и вовсе стал открыто появляться в компании Жасмин и ее приятелей, которым в конце концов удалось подтолкнуть его — с помощью лести, насмешек и издевательств — к прямому предательству. Он совершил нападение — причем на магазин моей матери, ни больше ни меньше! Продававшиеся там товары давно уже подвергались осмеянию моих недругов — впрочем, товары там действительно были довольно странные: магические кристаллы, книги по магической сексологии и т. п. И вот теперь уже сам магазин стал объектом их варварской атаки.

Они явились ночью. Толпа полупьяных, толкающихся, хохочущих и шикающих друг на друга подростков. Немного рановато для Ночи Проказ, однако магазины уже вовсю торговали всевозможными шутихами и хлопушками, а Хэллоуин так и манил к себе длинными костлявыми пальцами, пахнущими дымом. Окна моей комнаты выходили на улицу, и я первой услышала, как они подходят; услышала их громкий нервный хохот и чей-то голос, призывавший: «Ну же, давай!» Энтузиасту кто-то негромко возразил, но тут же послышались еще голоса, настойчиво требующие: «Давай, давай!» А потом вдруг воцарилась какая-то зловещая тишина.

С минуту было тихо. Я даже на часы посмотрела. Затем послышался громкий хлопок — похоже, что-то взорвалось, причем в весьма ограниченном пространстве. Я даже подумала, что они, наверное, додумались сунуть ракеты в мусорный бак, но потом почувствовала слабый запах дыма. Выглянув из окна, я увидела, как они разбегаются, летят по переулку, точно перепуганные голуби, — пять мальчишек и одна девочка; ее я сразу узнала по походке…

И среди них был Скотт. Ну естественно. Вел за собой всю стаю, и его светлые волосы казались очень бледными в свете уличных фонарей. Я продолжала смотреть им вслед, и он вдруг оглянулся — и, по-моему, на какое-то мгновение наши глаза встретились…

Но пламя, вырывавшееся из витрины нашего магазина, не позволило ему вернуться. Пожар уже полыхал вовсю; красно-оранжевое зарево металось по стенам и стеллажам, огонь, кувыркаясь и прыгая, точно дьявольский акробат, охватил полку с шелковыми шарфами, стеллаж с волшебными сказками, ящики с книгами…

«Черт!» Я же видела, как шевелятся его губы. Он остановился, но та девчонка потянула его за собой. К ней присоединились приятели — и он снова отвернулся от меня и побежал прочь. Но я успела их всех разглядеть, я запомнила все их глупые лоснящиеся рожи, раскрасневшиеся и ухмыляющиеся в оранжевых отблесках пожара…

В общем-то, пожар оказался не очень сильным — огонь потух еще до того, как прибыла пожарная бригада. Нам даже удалось спасти большую часть товаров, хотя потолок совершенно почернел, а помещение насквозь пропахло дымом. Поджог они устроили с помощью ракеты, как сказал нам пожарный, самой обыкновенной шутихи, которую они просунули в щель почтового ящика и подожгли. Полицейский спрашивал меня, не видела ли я чего-нибудь или кого-нибудь подозрительного. Я сказала, что нет.

Но уже на следующий день я составила план мести. Затем, сказав матери, что плохо себя чувствую, осталась дома и принялась за работу. Из крючков от платяных вешалок я изготовила шесть маленьких деревянных куколок, стараясь делать их по возможности похожими на оригиналы. Я сшила им одежду, а лица аккуратно вырезала из большой общей фотографии за прошлый учебный год и наклеила на нужное место под волосами. Затем я дала им всем соответствующие имена; поскольку приближался Día de los Muertos, я работала не покладая рук, чтобы успеть к сроку.

Я собрала все волоски, случайно оставшиеся у моих врагов на пальто, висевших в раздевалке, и даже украла кое-что из одежды. Я вырывала страницы из их школьных тетрадей, вытаскивала шнурки у них из ботинок, отрезала ремешки от их школьных сумок; я даже обследовала мусорные бачки в поисках использованных ими салфеток и, когда меня никто не видел, вытащила несколько изжеванных колпачков от шариковых ручек у них из парт. В общем, к концу недели у меня набралось столько самого разнообразного материала, что его с избытком хватило бы и для дюжины деревянных куколок. И во время Хэллоуина я припомнила своим врагам их должок.

В тот вечер в школе была дискотека. Прямо мне, конечно, ничего не сказали, но и так было всем известно, что Скотт собирается прийти на дискотеку с Жасмин. И все были уверены, что, когда я их там увижу, беды не миновать. Но я вовсе не собиралась идти на эти танцульки; а вот беду я им определенно намерена была гарантировать. И если бы Скотт или кто-то другой встал у меня на пути, то, не сомневаюсь, вышло бы еще хуже.

Вспомните, я ведь тогда была совсем еще юной и очень наивной во многих отношениях. Хотя, конечно, не такой наивной, как Анук, и не настолько склонной к угрызениям совести, как она. Но меч моей мести был как бы обоюдоострым: эта месть удовлетворяла требованиям моей Системы и одновременно доказывала совершенство моих познаний в области практической химии, что, безусловно, повышало и мою самооценку, и мою уверенность в успехе задуманного эксперимента.

Честно говоря, в шестнадцать лет я еще не слишком хорошо разбиралась в воздействии на организм различных ядов. Я знала, разумеется, как действуют наиболее известные из них, но пока что применять их на практике мне не доводилось. Я считала, что пора сделать первый шаг в этом направлении, а потому составила смесь из всех наиболее опасных веществ, какие только сумела достать. Корень мандрагоры, ипомея, тис — все это имелось у матери в лавке; если любой из этих ядов растворить в водке, то практически невозможно впоследствии определить его присутствие в организме того, кто эту водку выпил. Водку я купила в магазине на углу. Полбутылки ушло на приготовление тинктуры, в которую я добавила и еще кое-какие открытые мной ингредиенты — например, сок одного замечательного пластинчатого гриба; мне здорово повезло: этот гриб я отыскала прямо на территории школы под зеленой изгородью. Затем я осторожно слила приготовленную тинктуру обратно в бутылку, пометив ее знаком Хуракана-Разрушителя, и оставила прямо на парте в своей открытой школьной сумке. Я не сомневалась: все остальное довершит судьба.