Колесница Джагарнаута - Михаил Иванович Шевердин

А в голове Хамбера копошились невеселые мысли. Он сопоставлял все планы деятельности своего консульства с положением на советско-германском фронте.

«Сталинград! Сталинград!» — назойливо стучало в мозгу.

Господин Хамбер не был столь уверен в быстром падении Сталинграда.

Всегда спокойный и уверенный в себе, англичанин на этот раз ощущал неприятное сосание под ложечкой. Глядя на раскинувшуюся равнину, он видел серые, тускло поблескивающие, с белыми фашистскими крестами полчища танков, угрожающе надвигающиеся с туманного Запада. И он никак не мог отогнать от себя навязчивую мысль: «А ведь они раздавят. Раздавят нас… бронированные орды. Неотвратимая железная поступь».

И в его голове снова завертелись колесики изощренного дипломатического механизма: не пропустить бы момента. Ни днем раньше, ни днем позже! Не пропустить бы того часа… А вдруг придется пойти к этому надменному солдафону с поклоном и… с ключами от секретнейших сейфов британского консульства, с папками, в которых лежат досье, накопленные за столетие огромной работы тысяч агентов на Востоке и в Туркестане? Неужели все накопленное придется отдать?.. Да, так безвозмездно и отдать вечным соперникам Британской империи в Азии… Катастрофа… Британия уходит из Азии! Гибель империи.

Мистер Хамбер застонал… Мог ли он когда-либо представить себе на минуту такое? Его гордость, его жизнь — Британия — зависит от одного слова, ненавистного слова — Сталинград! А-а!

Автомобиль метался по колеям мешхедской дороги. В глубине кожаного сиденья подпрыгивал маленький толстенький человечек, в мозгу которого вертелась сумасшедшая мысль — наступал конец света…

А в «мерседесе», неуклонно приближавшемся к зеленым, тенистым садам, господин швейцарский коммерсант Фриеш, он же генерал германского вермахта, мысленно потирал руки. Сегодня в этом заброшенном в дикие просторы азиатских пустынь Баге Багу он сможет наконец сбросить — мысленно — этот осточертевший наряд коммерсанта, стукнуть по столу кулаком и сказать: «Я оберштандартенфюрер фон Клюгге заявляю: Сталинград пал! Большевики стерты с карты мира! Вперед! Дранг нах Индия!»

Господин генерал не вспоминал больше о неприятном разговоре со спесивым британцем. Мелочь! Пустяк! Консул Хамбер до сих пор не мешал. Вместе со своим консульским персоналом он сквозь пальцы смотрел, как фашисты скрываются в укромных местах по всем юго-восточным и северным астанам и вдоль всей советской границы.

Консул Хамбер не мешал Германии, а теперь консулу Хамберу не остается ничего иного, как сдать дела из рук в руки и уйти в тень. А все, что спрятано, все накопленные германцами силы — выйдут наружу и нанесут удар. О, такой удар, что Восток содрогнется! И удар нанесет он — генерал фон Клюгге.

Автомобиль, сигналя клаксоном, влетел в ворота и, промчавшись по отлично утрамбованным песчаным дорожкам, лихо развернулся перед отполированными мраморными ступеньками дворца.

Сбросив с себя плащ, господин генерал подтянулся и военным гусиным шагом, совсем забыв, что он в штатском, а не в мундире, зашагал вверх на террасу, деревянно вскидывая прямую, как дощечка, ладонь к полям «тирольки». Уверенно он прошел в залу, где уже на гигантских столах были развернуты карты и схемы, а у столов вытянулись в положении «смирно» люди.

Но что за вид у этих людей! Господин генерал брезгливо поморщился: пестрота восточных нарядов — чалмы, тюбетейки, нелепые кафтаны, пехлевийки, безрукавки, восточные усы, нелепые крашеные бороды, у некоторых даже серьги в ушах… И это штабные офицеры! Маскарад!

— Господин генерал, основные участники чрезвычайного военного совещания прибыли. Отсутствуют господа офицеры из Герата. Не приехали из Кабула уполномоченные эмира бухарского.

— Что слышно о господине Шютте?

— Высадка еще не состоялась. Радиосвязь с эскадрильей не установлена. Соединение, обеспечивающее высадку десанта, находится на месте, в пустыне Дэшт-и-Лутт. Полевая телефонная связь обеспечена.

— Прикажите немедленно позвонить. Проверьте. Я жду прибытия Шютте с минуты на минуту. Как только он приземлится, прошу, чтобы он сообщил мне новости по телефону. — Он посмотрел в окно и склонил голову. Он очень хотел услышать гул самолетов, с одного из которых должен был сойти сегодня офицер связи с волнующими известиями о Сталинграде, о падении Сталинграда!

Но пока что необходимо приступить к работе. Господин генерал фон Клюгге отличался завидным свойством — никогда не уставать, никогда не отдыхать, приступать к делу немедленно. Он был требователен, неимоверно требователен к себе и не менее требователен ко всем подчиненным. Вот почему уже с самого утра все было готово в конференц-зале дворца Баге Багу, и все господа офицеры, несмотря на свои маскарадные одеяния, с утра находились у своих карт и схем, чтобы отчитываться и рапортовать.

На лицах всех читалось напряжение и нетерпение. Шутка ли сказать, по всем последним данным, катастрофа для большевиков на Волге разразилась. Такие новости проникли в Баге Багу. Прибытие господина генерала лишь подтверждало радостное событие.

Итак, конец долгому, нудному ожиданию, конец игре в прятки, конец пребыванию на положении сусликов, прячущихся по норам! Наступил долгожданный час действий.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Расхвастался! Провеиваешь гнилую солому.

Насреддин Афанди

Он похож на человека, которого волокут на виселицу.

Шафи

С виду добродушный, светящийся гостеприимными улыбочками генерал фон Клюгге колобком катался по обширным залам и бесконечным коридорам, отпускал шуточки подчиненным, веселил их густо перченными солдафонскими анекдотами. С приездом берлинских инспекторов он полностью преобразился. Из придирчивого, жестокого начальника, грозного, требовательного до невозможного, до идиотизма, он вдруг перевоплотился в добродушнейшего, очаровательного ганноверского помещика, любителя поесть и покормить вдоволь и вкусно гостей, попьянствовать с шиком, поохотиться в фисташковых пустошах.

Метаморфоза, происшедшая с генералом, имела под собой прочное, глубокое обоснование. Он, находясь в Баге Багу, должен был соблюдать строжайшую конспирацию и ничем в своем поведении не выдавать себя. По инструкции, в свое время лично ему врученной в Берлине, угол Альбрехтштрассе и Вильгельмштрассе, 77, в кабинете штаба Гиммлера, иностранное инспекционное бюро запрещало генералу фон Клюгге надевать воинскую форму впредь до получения специального указания и держаться сугубо штатским человеком в отношениях с многочисленными резидентами — в Хорасане и других астанах.

Но специальное указание все не поступало. Вести с фронтов войны приходили одна сенсационнее другой. Прорыв «панцерколоннен» всепобеждающего рейхсвера в Иран, на Индию казался уже свершившимся фактом. И чтобы не опоздать, не оказаться в хвосте, генерал позволил себе отклониться от параграфов инструкций и с недавнего времени в торжественных случаях или в уединении кабинета, принимая особенно важных агентов, начал облекаться в форменный мундир оберштандартенфюрера. Но неприятность ждала его совсем неожиданно: прилетели уполномоченные самого фюрера — Шютте и Шмидт — и учинили разгон. Новостей