Тамерлан. Завоеватель мира - Джастин Мароцци

Хроника Язди нашпигована неприкрытой лестью. Нет никаких оснований считать его описание достоверным вариантом событий, точно так же, как не следует верить откровенно враждебным запискам Арабшаха. Не следует сомневаться, что отношения между Тимуром и Баязидом были серьезно испорчены. Но примерно так же складывались отношения Тимура со всеми его прежними противниками, хотя он никогда не стремился унизить побежденного. Наоборот, чаще всего Тимур старался превратить бывшего врага в своего вассала, восстановив его на троне. Именно так Тимур поступил с сыном Баязида принцем Сулейманом Челеби, который получил европейские владения своего отца и столицу в Адрианополе. Самым разумным предположением кажется то, рассказ Арабшаха был неправильно истолкован. Он утверждал, что Баязида содержали за решеткой, однако турецкое слово kafes, использованное в хронике, может означить либо носилки, либо клетку. Поэтому вполне вероятно, что Баязида после битвы принесли к Тимуру на носилках, что было совершенно привычным для султана.

Есть и другие основания сомневаться в версии Арабшаха. Клавихо даже не упоминает о клетке. Шильтбергер, который был взят турками в плен в 1396 году под Никополем тоже помалкивает об этом. Последнее слово в этом вопросе сказал Джон Бьюкен Тельфер, переводчик баварских хроник: «История о железной клетке даже не заслуживает упоминания. Если бы в ней был хоть намек на правду, Шильтбергер обязательно заметил бы его. Ведь это означало унизительное обращение с могущественным монархом, которому он так долго служил».

На залитых кровью полях Анкары Никополь превратился в далекое воспоминание. Дни славы Баязида прошли. В клетке или нет, но молния сверкнула в последний раз.

* * *

Пока гонцы скакали по дорогам обширной империи Тимура с известиями о блестящей победе, император думал, как наиболее полно использовать ее. После окончания самого тяжелого сражения земли Баязида лежали перец ним совершенно беззащитные, как незапертый дворец. На западе лежала Бруса, основа Оттоманской империи и процветающий центр караванных путей Малой Азии. Мухам-мед-Султану была поручена важная задача как можно быстрее захватить город и его сокровища, хотя принц Сулейман Челеби, едва не попавший в плен под Анкарой, успел увезти многие самые ценные вещи. Но среди тех, что остались, были бронзовые, богато украшенные эмалью, золотом и бирюзой ворота, на которых были изображены Святой Петр и Святой Павел. Позднее они были подарены великой императрице Сарай-Мульк-ханум, когда Тимур вернулся в Самарканд. Когда все представлявшее хоть какую-то ценность, было вывезено, город предали огню.

Когда татарские орды помчались на запад, преследуя беглецов, Мраморное море, преддверие Европы, почернело от лодок. Отказавшись от своего первоначального соглашения с Тимуром, генуэзские и венецианские торговцы, которые контролировали восточное побережье моря, перевозили турок на безопасный европейский берег. Однако для турок эта переправа стала не такой простой, как может показаться. Согласно одной из хроник некоторые не слишком щепетильные христиане убивали мусульман и выбрасывали трупы за борт в отместку за те страдания, которые им причиняли войска Баязида во время осад Константинополя.

Беззащитные провинции Малой Азии стали легкой добычей завоевателя. Жадные орды прокатились по окраинам Оттоманской империи. Серебряные монеты, драгоценные камни, жемчуга, посуда и утварь из золота и серебра — все отправлялось императору. Все мало-мальски ценное грузилось на верблюдов и лошадей, и длинные караваны тянулись на восток. Войска Тимура грабили один город за другим. Арабшах утверждает, что это была непрерывная оргия жестокостей.

Новость об апокалипсисе перелетела Эгейское море, и Европа задрожала от страха перед вторжением Тимура. Баязид рухнул под напором этой ужасной силы. Христианство лежало беззащитным перед Хромым Завоевателем. Его армии не могли соперничать с дикими ордами степняков, закаленными годами побед. Если знаменитый малиновый штандарт императора с лошадиным хвостом, развевающимся под золотым полумесяцем, появится на европейском континенте, то дни христианства будут сочтены.

* * *

Среди иностранных посланников при дворе Тимура, видевших его потрясающую победу над Баязидом, были два известных испанских рыцаря — Пабло де Сотомайор и Эрнан Санчес де Паласуэлос. Их прислал дальновидный ко-356 роль Энрике III Кастильский, который желал узнать новости из Леванта. Испанский король рассылал своих послов по всему миру, как к христианским королям, так и к мавританским султанам. Он требовал, чтобы эти послы сообщали ему о нравах и обычаях страны, об армиях и о намерениях правителей. После долгого, полного приключений путешествия рыцари были благосклонно приняты Тимуром в его лагере под Анкарой. Пока хозяева-татары старались выказать свое гостеприимство и доброе отношение, испанцы внимательно следили за событиями, разворачивающимися на поле боя, со смешанным чувством восхищения и ужаса. То, что Тимур Хромец является могучим азиатским монархом, они знали и раньше. Но у них на глазах была сокрушена армия Баязида, который совсем недавно разгромил крестоносцев, и это было неожиданностью. Послы страдали от всех типичных европейских предрассудков того времени. Они представляли себе Азию — которую могли даже не считать континентом — территорией, населенной племенами грубых дикарей. Они не могли себе представить, что из Азии выйдет грозный исламский воитель, способный разгромить самого опасного врага христианства.

Наконец испанцев отпустили, и они двинулись в обратный путь вместе с послом Тимура Мухаммедом аль-Кази. Они везли богатые подарки королю Энрике, в том числе драгоценные камни и женщин. (Именно в ответ на это посольство был отправлен Клавихо, который намеревался застать Тимура на зимних пастбищах в Грузии, но из-за задержек ему пришлось отправиться на восток в Самарканд.) Среди женщин-христианок, которых Тимур освободил из гарема Баязида, была Ангелина, дочь графа Иоанна Венгерского, несравненная красавица, воспетая поэтами[102].

В течение нескольких недель после битзы у Анкары европейские монархи с растущим беспокойством следили за событиями, пока новости о победе Тимура катились по христианским землям. Их реакция оказалась самой противоречивой. С одной стороны, победитель Баязида оказал им огромную услугу, одним ударом уничтожив самого сильного противника. Но с другой стороны, теперь они со страхом ожидали, что загадочный восточный деспот, примчавшийся из неведомых азиатских далей, двинется дальше на запад и переправится через Эгейское море.