Ленинград. Дневники военных лет. Книга 1 - Всеволод Витальевич Вишневский

глаза блестят. Торопит. Пришли композиторы. Они играют, а мы пляшем, поем. Трясется пол нашего домика. И тут же деловым образом все взвешиваем и «пробуем на зуб». Есть хорошая балтийская песня, несколько арий, два чудных одесских мотива… Будет дело! До слез берет ария Елены в плену.

Работали весь день. К шести вечера сдали всю пьесу на машинку. Идет страница за страницей… Улучшил третий акт, некоторые ситуации стали напряженнее. Чижов выпрямляется, излишняя психологичность снята.

Усталость… В 7 часов партийное собрание. Сумерки, деревья шумят за окном… Зажгли свечу. Разбирали вопрос об участии работников Политуправления в устной агитации. Доклад Корниенко… Прения… Корниенко на вопрос: «Кто лучший агитатор в Пу-балте?» — ответил: «Вишневский». А почему они не вырастили молодых? Я предложил вести учет, собрать молодых агитаторов, поработать с ними. Это принято.

…Синявинская группа в четырех километрах от Невы, — упорное сопротивление противника.

19 сентября 1942 года.

…Город — осенний. Числа с пятнадцатого все стали ходить в пальто. Лето пролетело быстро. Жить все труднее… Работа над пьесой в солнечные дни первой половины сентября была моим прощанием с летом. Сегодня ночью сильные заморозки.

Бои в черте Сталинграда. Воронеж сумел удержаться. Тула тоже. Пример Ленинграда известен. Как будет в Сталинграде?

Прочел статью Оки Ивановича Городовикова об использовании конницы. Современная техника сузила ее значение. Только в отдельных случаях конные корпуса и дивизии смогли при умелом руководстве добиться успехов.

У немцев появляются новые типы самолетов: истребители «фокке-вульф»; разведчики; бомбардировщики ДД[84] и т. п. (данные из армейской газеты).

Прибыл вице-адмирал А. В. Немиц. Работает консультантом в наркомате. Пишет доклады по ряду военных вопросов. Прошлой зимой упирал на комсостав, его организаторские способности, волевые качества и пр. Недели две тому назад он говорил: «Нам надо продержаться еще полтора месяца — тогда справимся и без второго фронта». Англичанам не верит… В ответ на записки стучит палкой и говорит: «Немцы будут разбиты…» Помню адмирала по походу 1924 года с Михаилом Васильевичем Фрунзе — тогда эскадра ходила к Балтийским проливам.

Дал выправленный текст речи на митинге у подводников в «Красный флот». Просят дать целую полосу.

…В «Морском сборнике» готовится материал о боевом содружестве России и Англии. Найдены материалы об участии русских в Трафальгарском бою. Это симптоматично!

Вечером собрались: Крон, Азаров, Штейн и др. Тихо беседовали о морской и литературной всячине. Устроили ужин в складчину (по две рюмки водки, по стакану плохой мадеры, селедка, бутерброд, соус из брюквы, одна тарелочка риса с мясными консервами на всех, кофе-суррогат).

Политруки Ленинградского фронта разбирают с бойцами пьесу Корнейчука «Фронт». В ней поставлен вопрос о новом молодом генералитете. Подтекст — об единоначалии. Ряд откликов, разговоры. Есть недовольные — из «старых».

Шел по городу. Тепловатая осенняя ночь… За всю дорогу — от Невского до Песочной — всего два-три прохожих. Три проверки документов. Я не имел последней буквы-шифра. Но все-таки пропускали…

С.К. должна завтра вернуться с форта «П»…

20 сентября 1942 года.

Воскресенье.

…Немцы подтянули к Ленинграду и на Волховский фронт до семи дивизий (из Крыма), осадную артиллерию и самолеты.

…Нами готовится новый удар у Дубровки. В добрый час!

…Читаю две пьесы Крона: «Винтовка…» и «Наше оружие». Первая пьеса — юная, наивная, схематичная, но есть в ней тепло и доверие к людям.

Вечером приехала С. К. Рассказывала про форт, про катера «МО». Она ходила в дозор, мерзла, и с вечера до рассвета ее качало на волнах в дрейфе. Рисовала на форту, оформила клуб, обучала молодежь. На форту напряженно — боевые тревоги и пр. Кронштадт в последние дни часто обстреливали… Пожары… В дозоре С.К. наблюдала ночные полеты наших бомбардировщиков на Финляндию. Не вернулся — один…

В Финляндии кризис все глубже, но оторваться от «оси» финны не могут, — они во власти жестокого немецкого контроля.

21 сентября 1942 года.

Заморозки… С утра солнце, прохладно. Завтра на рассвете — пятнадцать месяцев войны.

Сталинград контратакует! Молодцы! Дерутся упорно и у Моздока.

Под Синявино наши жмут с трех сторон. Смотрел сегодня карту… Да, целый год — пробка на Синявино и на Мгу… Пробить надо «всего» четыре-пять километров… «Всего!»…

На Ладоге гонят и гонят грузы: на понтонах — вагоны, паровозы из Ленинграда на восточный берег; оттуда гонят цистерны на буксирах, вплавь. На озере появились итальянские торпедные катера. Один катер (штабной) захвачен нашими «охотниками». С конца августа возобновились воздушные удары немцев. В шлиссельбургской крепости Орешек осталось пятьдесят моряков. Это кадровая лихая молодежь. Убито пять, ранено двадцать, но все раненые вернулись в строй. Живут в подземельях, страдают «куриной слепотой», но не уходят. Вылезают и из 45-миллиметровых пушек по-снайперски бьют по немецким амбразурам на двести-триста метров. Потом утаскивают пушки в окопы. Стреляют и из 76-миллиметровой разболтанной пушки, изобретают свои способы.

У немцев до 30–40 процентов, порой 50 процентов 8-дюймо-вых снарядов не рвется. Наши после обстрелов их подбирают. Это называется «искать поросят»…

Поехали с С.К. в 11 часов в театр. Я прочел пьесу всей труппе…

Труппа дала о пьесе отличные отзывы. По-видимому, в комедийном жанре мы сделали что-то нужное, новое… Итак, «Раскинулось море широко» живет!

Холодно… Заметно желтеют листья… Ранние заморозки вредно отражаются на еще не убранных огородах. Среди населения опять слухи о предстоящем штурме Ленинграда.

22 сентября 1942 года.