Новая весна - Рита Романова

— Никто ко мне не приходил, — придерживаясь рукой за стол, тяжело поднялась Света. — Когда я вышла на улицу, вас нигде не было. И я подумала, что вас похитили. Я вас искала. Везде, где только можно. Мне нужно увидеть сына. Поехали к нему.

Под вопросительный взгляд секретарши и взволнованную болтовню начальницы рекламного отдела они покинули редакцию.

Вера оставила автомобиль на самом солнцепеке, и он успел накалиться. Дышать в салоне было нечем, и она открыла все окна.

— Какая нынче жаркая весна, — заметила Света. — Раньше я очень любила это время года. Когда Степашка был со мной. А потом стала ненавидеть. Неужели ты не могла мне просто позвонить? За что мучила все это время?

— Боялась, — легко выворачивая руль, ответила Вера. — Пока мне не изменили лицо, я боялась всего. За себя, за Степашку. У меня ведь тоже было не все гладко. Это долгая история. Но как-нибудь я тебе обязательно ее расскажу. Так все это время ты жила в своей квартире?

— Нет, только первое время. Я ждала, что бандиты мне позвонят и будут требовать выкуп. Но они все не звонили. Они вообще куда-то пропали. Потом у меня кончились силы ждать. И находиться в той квартире стало невыносимо. Я уехала к родителям в деревню. Вернулась только две недели назад. Решила заново начать жизнь. Но позавчера мне приснился Степашка. Он звал меня. Говорил, что жив и что очень скучает по мне. Сынок молил, чтобы я нашла его. Вера, у него точно все хорошо?

— Теперь уже — да, — сквозь колючий ком в горле выговорила она. — Ты заберешь его у меня?

— Конечно, — удивилась этому вопросу девушка. — Правда я пока не нашла квартиру. Живу у подруг, то у одной, то у другой. Но я решу этот вопрос. Главное, чтобы мой мальчик был рядом.

— Света, я буду очень рада, если вы останетесь у меня, — гулко сглотнула Вера. — За это время Степашка стал для меня родным. Ты должна меня понять. Ведь ты уже теряла его.

— Степашка, — усмехнулась Света. — Раньше мне не нравилось, когда его так называли. Как зайца из спокойной ночи малыши. А он у меня никогда не был зайцем. Он были пиратом. А сейчас он — кто?

— Все тот же пират, — улыбнулась Вера. — Искатель кладов. Так вы останетесь у меня?

— У меня нет особого выбора, — тихо ответила Света. — У ребенка должен быть дом. А у тебя он уже привык. Неизвестно, сколько времени пройдет, пока я найду подходящую квартиру. Вер, долго еще ехать?

— Следующий поворот во двор — наш, — кивнула она, и девушки напряженно замолчали.

Даже боковым зрением Вера видела, как напряглась Света. Она вытянулась тугой тетивой и судорожно вцепилась в ручки дерматиновой сумочки. У Веры в руках сумочки не было. Был руль, и она вцепилась в него, так, словно боялась, что неведомая сила оторвет ее от его теплой кожаной поверхности и унесет в саму преисподнюю.

Глава 38

Степашка ждал ее на пороге. Так было всегда. Из глубины комнаты он слышал, как проворачиваются ключи в замке, и сразу бежал встречать Веру.

— Мама! — со счастливым криком он бросился ей на шею. Мягкие волосы защекотали ей нос, и она на несколько секунд задержала дыхание.

Света зашла следом и застыла на пороге. Вера прижимала к себе мальчика. Она боялась его отпускать и была готова держать его на руках всю жизнь. Он быстро дышал ей в ухо и упорно просовывал мордашку сквозь ее густые волосы.

— А я видел вас во сне, — весело заявил мальчик. — Вы там плакали, сильно-сильно. И я хотел вас пожалеть, но руки не дотягивались. Почему-то. Наверное, их кто-то связал. А вам когда-нибудь связывали руки?

— Душу связывали, — сдавленно отозвалась Света. И Вера, наконец, нашли в себе силы отстранить от себя ребенка и поставить его на ноги.

— Как это? — округлил глазки малыш. — Ее же не видно.

— Ты меня совсем не помнишь, малыш? — одинокая слеза пробежала по Светиной щеке.

Мальчик внимательно посмотрела на Свету, наморщил лобик и прищурился. Его ручки сжались в крошечные кулачки, да и сам он подобрался, напрягся, как живая пружинка.

— Вы моя первая мама? — тихо сказал он и приоткрыл ротик, словно сам удивился своим словам.

Света кивнула и сделала робкий шаг навстречу к нему.

— Можно мне тебя обнять? — слезы текли по ее лицу бурными, неудержимыми потоками. Она протянула к нему руки. Но мальчик не бросился в ее объятия. И в ее глазах появилось сначала непонимание, а потом настоящий испуг. Она быстро заморгала и безвольно опустила руки.

Степашка поднял головку и вопросительно посмотрел на Веру. Она улыбнулась ему и утвердительно кивнула. Только тогда он подошел к Свете.

— Я очень скучала по тебе, — встала перед мальчиком на колени Света и неловко погладила его по голове. — Ты стал такой большой. Такой красивый. У тебя очень умные глазки.

— И ты красивая, — смущенно отозвался мальчик. — И большая.

Света звонко рассмеялась и обняла мальчика. Она подхватила его на руки, прижала к себе и засмеялась еще громче.

Мальчик, сначала висевший в ее руках безвольной куклой, тоже обнял ее за шею и обхватил ногами за талию. Точно так же, как несколько минут назад обхватывал Веру. И это причинило ей безумную боль. Сотни крошечных стрел одновременно воткнулись металлическими остриями в ее сердце. Вера вздрогнула и отвернулась.

— Чегой-то? — прямо на нее смотрели круглые глаза няни. Оказывается, все это время она была здесь и внимательно наблюдала за происходящим.

— Потом объясню, — отчего-то разозлилась на нее Вера. — На сегодня ты свободна. Можешь идти домой.

— Вы меня увольняете? — ее глаза стали еще шире.

— Никто не говорит про увольнение, — раздраженно заметила Вера. — Тебя просто отправляют домой. Пока только до завтра.

Обиженно всхлипнув, Наташа схватила свою тряпочную сумочку, валявшуюся на полу в прихожей, запрыгнула в стертые шлепки и, грубо оттеснив округлым плечом обнимающихся Свету со Степашкой, выскочила в коридор.

Осторожно, вдоль стены Вера неловко протиснулась к двери и хотела закрыть ее на замок. Но отчего-то ей стало очень неловко. Ей отчаянно захотелось поскорее уйти из прихожей и запереться в спальне. Она резко развернулась и увидела глаза мальчика, которые смотрели прямо на нее. Таких счастливых глаз она не видела никогда. Только сейчас Вера поняла, как мучилось это крошечное существо все три года. Он всегда помнил родную мать. Помнил и молчал. Он мучился в одиночестве, не предпринимая ни одной попытки найти поддержку с ее стороны.