По следу саламандры - Александр Бирюков

— Вы босс.

— Вот именно. Этот саламандра — тот, кто мне нужен, или нет, но мне ничего не остается, как добраться до него и выяснить это.

— Так мы что, свободны? — поинтересовался громила.

— Да, парни, — сказал Умник, — свободны. Черепашонку передайте мои заверения в самой искренней признательности.

Подручные удалились. На их широких спинах было написано облегчение… Карло усмехнулся им вслед с невольным чувством превосходства.

— Ив, — величественно сказал Умник, — я ценю наше сотрудничество. Без обид?

Алекс, кряхтя, уселся на столе.

— Ну что вы, — проговорил он, — я должен вас поблагодарить за несравненный опыт. Обидеть можно только того, кто хочет быть обиженным. Такой человек глух к небу, воде и земле, ибо слушает только себя. — Морщась, проверил языком зубы.

— Нас всех, — продолжал он слабым голосом, — ждет прекрасное мгновение, когда крысы уже убежали, а корабль еще не потонул. Нужно будет успеть им насладиться.

Карло положил руку на рукоять одного из драммеров.

— О чем ты? — нахмурился он.

— О чем это я? — улыбка причиняла Иву боль. — О том, что вы, Карло, ваш хозяин, ваши соратники — вы все совершаете главную ошибку, которую может совершить человек.

— И что же это за ошибка?

— Вы постоянно боитесь совершить ошибку.

— Великий Лэр, владыка северных вод и все бестии пучин! — взревел Карло. — Как мне надоели твои прибаутки!

— Но вы еще придете ко мне именно за этими прибаутками, — очень серьезно сказал Ив.

Карло сделал вид, что тянет драммер.

— Может, я и не убью тебя сейчас, — сказал он, — но если я приду к тебе снова, то сделаю это наверняка. Так, может, сразу? Лучше страшный конец, чем бесконечный страх, а?

— Страх? Ну нет. Любопытство и сожаление. Это да. Мы еще увидимся, Умник. И я умру не от вашей руки и не от руки ваших подручных.

— Ладно. — Карло убрал руку с рукоятки. — Я тоже одну прибаутку знаю. Не страшно упасть — страшно не подняться. Прощай.

— Только позвольте дать и вам совет, — сказал Алекс Ив. — На вашем месте я бы не стал так стремиться к личной встрече с этим существом.

— Это еще почему?

— Знаете, многие стремились встретиться с Грейт Шедоу лицом к лицу. Но слишком многие потом очень жалели о своем желании. Если успевали…

—А при чем здесь Грейт Шедоу?

— Совершенно ни при чем. Но только он тоже никогда не платил за калиновку…

* * *

По–прежнему находясь в задумчивости, Кантор зашел в маленький магазинчик на Стиди–стрит, под вывеской «Аларих Нинкен, всякий порох, пули и принадлежности».

Увидев постоянного клиента, хозяин оживился и с приветливой улыбкой поднялся со стула за прилавком.

— Славное утро, достойный господин Кантор! Что вам будет угодно?

Кантор рассеянно кивнул в ответ. Здесь он всегда покупал одно и то же.

— Понимаю, достойный Кантор! Сколько?

Взгляд сыщика сделался ничуть не яснее, а будто бы даже более задумчивым.

— Одну… Нет, две коробки.

— Как раз две, достойный Кантор, — обрадовался продавец, — вот, как всегда: восьминидловые патроны особой спецификации. Усиленный заряд отборного гранулированного пороха, специальной малодымной рецептуры. Цельноточеные латунные гильзы под капсюли центрального боя повышенной чуткости. Все от компании «Эршман Поудер и наследники».

— Что мы будем с вами делать, когда старик Эршман откажется выполнять мелкие заказы? — вернулся к реальности из омута своих мыслей Кантор.

— С чего бы ему отказаться? — удивился Аларих Нинкен. — Вот уж решительно не понимаю.

— Да я тоже, признал Кантор, вторя своим мыслям, а отнюдь не отвечая на вопрос, — мало что понимаю. Но времена меняются. Это факт.

И он вынул из коробки патрон.

— Пули твердого свинца, — сосредоточившись на патроне, возвратился к привычной теме Аларих, — тщательно откалиброваны и по месту посадки в гильзу обернуты промасленной рисовой бумагой. Каждый патрончик покрыт лаком и упакован особо. Кажется, я ничего не забыл?

— Вижу, что нет, — кивнул Кантор.

— Лак, как видите, зеленый.

— Да я это вижу.

— Да, на всех патронах только зеленый лак. Никакого другого. Я же помню, достойный Кантор.

Антаер удовлетворенно кивнул. Однажды, при очередном визите в лавку, ему пришлось здесь, на этом самом месте, прочитать маленькую лекцию о боеприпасах вообще и о значении их защитных покрытий в частности. Он четко выразил свое отношение к тем салонным стрелкам, которые предпочитают пользоваться патронами с новомодным синим лаком.

У этого разговора был и второй смысл. Кантор, в отличие от большинства обитателей Мира, очень тонко различал оттенки. Для лавочника же не было никакой разницы, каким оттенком отливает патрон — синевой или зеленью. Разновидность лака он мог определить только по сертификату, прилагаемому к упаковке.

* * *

Карло Умник покинул заведение Алекса Ива, на ходу надевая перчатки. Но Ив словно и не заметил этого. Он остался сидеть на столе, глядя на свои руки.

Линии правой ладони не изменились, что вполне естественно — они определяют судьбу, намеченную при рождении. А вот левая ладонь — показатель того, что сам человек делает со своей судьбой, — изменилась. Ее линии стали зыбкими с того момента, как явился этот пятнистый демон. Настолько зыбкими и неясными, что он всерьез опасался быть убитым.

Если раньше его — опытного хироманта и мистика — не беспокоили проблемы случайностей, он знал, что умрет нескоро, и мог с большой вероятностью предсказать, при каких обстоятельствах, то сегодня он очень испугался, ибо перестал это знать.

Привычная уверенность изменила ему.

С его судьбой что–то происходило. Что–то такое, что он больше не мог ее предвидеть. И не только с его судьбой! Он видел левую ладонь Карло Бенелли — ее линии будто дрожали в мареве, и ни на одной из них нельзя было остановить взгляд.

Перемена участи.

Говорят, на лесной дороге видели Анку Уводящего. Этот демон приходит в мир живых только накануне великих бед. Ему нужны помощники для доставки многих и многих погибших в Долину Страданий.

Карло Умник напуган. Правда, не вполне осознает, до какой степени. Но он успеет это понять.

Единственное, что сопредседатель ордена Грейт Шедоу успел увидеть в линиях на ладони Умника — он падет от руки убийцы. А чтобы понять, чья эта будет рука, ему не нужно было вглядываться в чужие ладони. Карло был рожден под знаком Охотника. И саламандра следовала за ним.

— И будет так, когда одиннадцать лун встанут на небе в ряд, — проворчал Алекс Ив, стек со стола и замер, скривившись на один бок. Нужно было идти и приводить себя в порядок, насколько возможно.