Великая война не окончена. Итоги Первой мировой - Леонид Млечин

Как странно думать, что война, которая разрушила четыре империи, многим нравилась.

«Большинство мужчин, которые побывали на войне, положа руку на сердце, признают, что в глубине души они любили войну больше всего в жизни, сравнивая военные годы с той жизнью, какая была у них до того, как они пошли воевать, и особенно с той, в которую они вернулись с фронта.

Только мы стыдимся этого и никогда не станем говорить об этой любви вслух: все наше воспитание восстает против этого. Война приостанавливает бег времени и обостряет чувства. Она открывает бескрайние просторы неизведанного, позволяет снова вспомнить любимые детские игры.

Война – это бегство от повседневности в особый мир, в котором человек стряхивает с себя бремя обыденных забот и глубже, чем когда-либо в прежней и последующей жизни, ощущает братскую любовь к своим товарищам. Любовь к войне вырастает из коренящегося глубоко в нас переплетения страсти и насилия, прекрасного и ужасного, любви и смерти».

Это искренние слова. И едва ли их автор, прошедший войну, одинок в своих чувствах. Бывают периоды в истории человечества, когда чуть ли не целые народы хотят воевать!

Первые залпы мировой войны были восприняты людьми в Европе как желанное избавление от гнетущей духоты нестерпимо долгого, затянувшегося исторического лета. Жаждали очистительной грозы, которая покончит с невыносимой духотой, и мало кто подозревал, что эта гроза покончит и с очень многими из них самих.

Это было поколение рассерженных мальчиков, ставших взрослыми в начале нашего века. Тогда молодежь дала о себе знать как социокультурный феномен. В немецкой архитектуре появился югендстиль.

Первые два военных года европейская молодежь будет считать насилие и гибель спасением от одряхлевших оков старого мира. Это был мятеж против авторитета старшего поколения, против собственных отцов или всего поколения отцов, неприятие всей современной культуры. Это было восстание юношей, жаждущих любви.

Поколение ненавистных отцов и весь старый мир должны были исчезнуть, пусть даже ценой их собственных юных жизней. Готовность к смерти была частью их трагического жизнеощущения.

Философ Фридрих Ницше, набрасывая предисловие к своей последней книге «Жажда власти», написал пророческие строки: «Я описываю то, что наступит, что уже неизбежно: подъем нигилизма… Это будущее уже дает о себе знать сотнями знамений… Вся наша европейская культура уже давно движется к катастрофе».

В основе этого лежало чувство, что мир, в котором жили люди на рубеже веков, – самая настоящая Гоморра. Человек с живой душой испытывал отвращение к времени, в котором он жил. Молодые люди, прежде всего молодая европейская интеллигенция, поэты и художники, испытывали чувство отвращения к окружающему. Они были готовы ринуться в кровавую бездну, которая должна покончить с миром лжи, обмана, ханжества. Они считали свою эпоху позорным временем.

Внутренне молодые люди были готовы к войне. Не столько к убийству, сколько к собственной гибели, которая оплатит крушение этого мира.

После первых двух лет войны воодушевление и восторг испарились. Многие утратили веру в справедливое дело родины. Молодежь чувствовала себя удручающе – залитая кровью земля, гниющие на поле боя трупы, ядовитые газы, от которых нет спасения. Большинство молодых людей в окопах смотрели себе под ноги и видели только грязь на своих сапогах, и лишь немногие поднимали голову и видели звезды.

А через десять лет после окончания войны началась идеализация коллективного фронтового опыта. «Война сплачивает людей и пробуждает в них лучшие качества… Только на войне возможна настоящая дружба, перед смертью не лгут».

В какой-то степени идеализация войны сродни идеализации исторического прошлого или деревенского уклада жизни, противопоставленного порокам городской цивилизации. И то и другое – бегство от современной жизни, выражение ненависти к демократии и большому городу, который разобщает людей – в отличие от фронта, который их сближает.

Все это строилось на наборе мифов. В Германии главным мифом было сражение за город Лангемарк. 20 ноября 1914 года плохо обученные, только попавшие на фронт добровольцы, старшеклассники и студенты, с пением «Германия, Германия превыше всего» устремились на вражеские линии к западу от Лангемарка в Бельгии. Смяв врага, взяли в плен чуть ли не две тысячи французских солдат.

На самом деле все было наоборот. Молодые солдаты потерпели поражение и понесли большие потери. Однако неудачную операцию пропаганда назвала проявлением героизма немецкой молодежи. Позднее этот мотив будет восприниматься как воплощение духовности немецкой нации в противопоставлении другим, прагматическим нациям.

Знаменитый писатель Эрнст Юнгер умер на сто втором году жизни в феврале 1998 года. Он прожил очень долго. Президент Франции Франсуа Миттеран несколько раз на вертолете летал к Юнгеру. Хотел поговорить о смерти и Боге. Юнгер потом поведал журналистам:

– Он спрашивал меня о загробной жизни. Я ответил, что ничего об этом не знаю и узнать что-либо невозможно.

Эрнста Юнгера хоронили как знаменитость, как национальное достояние, списывая посмертно его юношеские грехи. Но в истории он так и остался – певцом войны.

На русский язык его книги перевели только после его смерти, прежде он был известен лишь германистам. Но в духовной жизни Германии тонкий прозаик и блистательный стилист Эрнст Юнгер сыграл огромную роль.

Он пошел на фронт в девятнадцать лет. В ноябре 1915 года получил погоны лейтенанта, стал командиром ударной роты. Участвовал в битве при Сомме в 1916-м, на Ипре в 1917-м. Ему повезло. Чудо, что он не был убит или искалечен. Его рота из 73-го ганноверского пехотного полка почти полностью погибла.

Он храбро воевал, был четырнадцать раз ранен, награжден Железным крестом 1-го класса, и лично кайзер Вильгельм отметил его прусской высшей наградой «За заслуги».

Вернувшись с войны, разочарованный и раздраженный поражением, распадом империи, демократическим переустройством веймарской Германии, Юнгер писал прозу, сформировавшую немецкую молодежь между двумя мировыми войнами. На его книгах «В стальных грозах», «Роща 125», «Бой как душевное переживание» воспитывались молодые люди, которые позволили Гитлеру вовлечь себя в губительную для Германии войну.

Сам Юнгер не любил нацистов. Для него, аристократа духа, они были плебеями. Его сын, солдат вермахта, был арестован за клевету на Гитлера, попал в штрафную роту и погиб. Но это не снимает с Юнгера ответственности за то, что он внушал немцам, будто война пробуждает в человеке мужество и героизм. Эрнст Юнгер и другие писатели того времени учили немецкую молодежь, что ее долг и судьба – героически погибнуть за Великую Германию. И молодые парни взахлеб читали эти строки: «Пригнувшись, ринуться вперед, с ликующим воплем швырнуть гранату в пулеметное гнездо и, сраженному пулей, упасть с последней мыслью: «Все для Германии!»

Культ войны, героизма, фронтовой жизни глубоко внедрился в общественное сознание. Общество стало видеть в разрушительной войне единственный выход из кризиса и прорыв к процветанию. Военные мифы быстро приведут Германию ко Второй мировой.