Дар берегини - Елизавета Дворецкая

– Где он? – Нового господина Свен еще не видел.

– Они пошли на Святую гору, к старейшинам. Обсуждать принесение жертв – за успешную жатву, добрый урожай и Ингерово вокняжение. Он должен взойти на стол как можно скорее. Когда древляне узнают, что у нас есть князь, они, может быть, и сами не решатся воевать!

– Ты в это веришь? – Свен усмехнулся. – Забыла Хвалимира? Уж этот не отступит, посади перед ним хоть троих князей! Кия, Щека и Хорива!

Ельга вздохнула. Она хотела бы верить в лучшее, но собственный здравый смысл мешал.

– Ну, хотя бы другие соседи не ополчатся на нас, пока мы будем воевать с древлянами.

– Будем приносить жертвы и за войну?

– В дружине говорят, за войну еще рано. Это стоит сделать перед выступлением в поход. Сначала нужно, чтобы земля Полянская и боги признали нашего нового князя, а уж потом пусть он просит их за нас. Хочешь туда пойти?

– Успеется! – хмыкнул Свен. – Лучше ты мне расскажи, что здесь как.

У него хватило времени отдохнуть и привести себя в порядок после дороги, прежде чем он впервые предстал перед новым киевским князем. Заслышав шум, брат и сестра вышли во двор. Свен сразу нашел глазами несколько незнакомых лиц, а потом, когда всадники спешились, Ельга подвела его к Ингеру.

– Вот мой брат, сын моего отца – Свенгельд. Он вернулся из Чернигова.

– Хорошо. Будь жив!

Скользнув по Свену не слишком внимательным взглядом, Ингер тут же отвернулся. Он уже знал, что Ельг оставил сына – сына от рабыни, – но ему в голову не пришло, что тот сам желал занять опустевший княжий стол. Только жена его окинула рослого, крепкого, с вызывающим видом стоявшего молодца настороженным взглядом, будто почуяла опасность, но ничего не сказала.

– А с тобой мне надо словом перемолвиться, – Ингер снова взглянул на Ельгу. – Пойдем с нами.

Онемев от возмущения, Свен смотрел, как князь с княгиней направляются к Ельговой избе. За кого его тут приняли – за холопа? Сжав рукоять меча, он глубоко дышал, стараясь успокоиться. В другой раз он бы не стерпел, но эти чужие люди, ставший хозяевами на отцовом дворе, чужие бояре, незнакомые лица холмоградских гридей вокруг Ингера ясно давали понять – все здесь переменилось. И прежде чем кидаться в драку, стоит оглядеться.

«Тише, парень, тише! – услышал он ободряющий голос Уббы. – Ступай за ними, услышишь кое-что любопытное. Это тебя малость утешит!»

Убба хмыкнул и пропал. Свен двинулся за Ельгой. Ингер не звал его в дом, но он, брат, имеет право побыть рядом со своей сестрой после долгой разлуки!

И неужели Ингер не хочет услышать, как прошла его поездка в Чернигов и получит ли он воев с левого берега?

Но молодого князя волновала иная забота…

Войдя в отцову избу, Свен мельком огляделся. Старый дом переродился: исчез небеленый холст, яркие шелковые покровцы вернулись на лавки и лари. Хозяйская лежанка была застелена и тоже покрыта греческой паволокой: теперь здесь спала новая молодая пара, чей союз должен был породить процветание всем земли Русской. Дорогие кафтаны и плащи висели на стенах, радуя глаз обилием ярких красок, – по большей части старые, Ельговы. Среди дорогой посуды появилось кое-что новое, но главное, стена возле лежанки теперь была увешана новым для Свена оружием. Несколько мечей-корлягов, копья с узором на втулке, варяжские секиры с серебром на обухе. Это все Ингер привез с собой. Свен окинул оружие опытным взглядом, оценил его стоимость. Любопытно было бы еще глянуть, насколько ловко новый князь всем этим владеет.

Ингер и его жена уселись на лежанку, а Ельга, сев на скамью напротив них, кивком пригласила Свена к себе. Он сел, поместив Друга Воронов между ног и исподлобья, стараясь поменьше выдавать свои чувства, воззрился на молодую чету. Вслед за ними вошли еще двое незнакомых бояр, видимо, Ингеровы ближники из Холмогорода. И эта тоже была примета больших перемен: киевским боярам придется потесниться, давая место возле престола для чужаков. Но сесть им пришлось на другую скамью, подальше: кто бы они ни были, близкое кровное родство с Ельгом и Ингером ставило Ельгу и Свена выше всех прочих. И Свен не намерен был сдвигаться ни на волос.

– Ты понимаешь, о чем я хочу с тобой говорить? – обратился Ингер к Ельге.

Голос его звучал мягко, но строго: чувствовалось, что этот еще очень молодой человек, вчерашний отрок, вырос с привычкой повелевать.

– Нет, брате, – тоже мягко, но с уверенным достоинством ответила Ельга. – Меня ведь не было на Святой горе.

– Ваши люди… – в глазах Ингера появился сдержанный гнев, – противятся мне.

– В чем же?

– Они сказали… Вячемир и Ворон говорили, но остальные выражали согласие с ними. Они твердят, что не могут допустить к принесению жертв мою жену, – Ингер оглянулся и движением, уже для всех привычным, взял руку сидевшей рядом с ним молодой женщины. – Они говорят, что жена… не княжеского рода не может молить богов о земле Русской и они не позволят… Сказали, что жертвенную чару должна держать ты, дочь Ельга, иначе они мне не соратники…

Свен оживился и даже переменился в лице. Весть была весьма важная: если старейшины откажутся участвовать в принесении жертв, они тем самым откажутся и признать нового князя!

– В земле Полянской издавна водится, что на княжьем столе может сидеть и богов молить только потомок богов, – ответила Ельга.

– Это ты подбила старейшин не признавать мою жену? – Ингер нахмурил свои русые брови.

– Вовсе нет. Почему ты винишь меня, будто я желаю бесчестья собственной семье? Мне не нужно ни на что подбивать людей, они сами знают покон. А ты, брате, когда брал в водимые жены деву безвестного рода, должен был знать, что именно так и будет.

– Моя жена имеет те же права, что и я! Ельг завещал Киев мне, и моя воля здесь закон!

– У земли Полянской тоже есть воля, и ты ее услышал, – Ельга ответила ему прямым взглядом, сверкнувшим, как невидимая стрела.

– Моя жена носит имя самых знатных женщин моего рода! То же, что и ты! Она ничем тебе не уступает и не уступит! Я не допущу, чтобы любая другая, пусть даже дочь Ельга, заняла законное место моей жены!

Пока шел этот разговор, Свен, прислушиваясь, рассматривал новую госпожу. Ельга уже рассказала ему все, что в Киеве о той было известно, и теперь Свену было досмерти любопытно: что это за красотка-ведунья так пленила Ельгова наследника, что ради нее он пренебрег возможностью взять в жены дочь какого-нибудь князя? Какая-такая «княгиня с брода» натянула на себя священное имя Ельги, будто греческую далматику поверх бурой поневы?

Новоявленная Ельга-Эйфрида сидела рядом с мужем, скромно опустив глаза и не вмешиваясь в беседу. Лишь изредка она поглядывала на Ингерову родню, и взгляд ее, вопреки скромной, сдержанной повадке, был твердым, пристальным, даже требовательным. Едва коснувшись взором ее голубых глаз, Свен чуть не вздрогнул – нечто холодное тронуло самую мягкую, теплую сердцевину души. Невольно он сжал рукоять Друга Воронов.