Отряд - Алексей Евтушенко

- "РПК", - подсказал Велга. - Ручной пулемет Калашникова.

- Во-во... Классная штука и, главное, гораздо легче моей дуры.

- Так чего же ты отказался?

- Привык, - меланхолично пожал плечами Майер и опустил пулемет прикладом на землю. - Я, что ли, первый?

- Выходит так.

Тут сбоку от них затрещали сучья, и на поляну выбрались Вешняк с Карлом Хейницем.

- Разведчики, - укоризненно заметил Велга. - Ломитесь по лесу, Лак лоси.

- Мы тихо шли, - с виноватым видом объяснил ефрейтор, - а когда увидели вас, обрадовались и расслабились.

- Разведчику не должно расслабляться никогда, наставительно сказал Майер, - ибо...

- Правильно! - подтвердили у них за спиной. Они обернулись и увидели подошедших совершенно бесшумно Дитца и Малышева.

- Тут, кстати, совсем рядом проходит дорога, - сказал Хельмут. - Старая, правда, асфальт совсем растрескался, но все же это дорога, и ведет она, по-моему, в нужном нам направлении.

Пока курили, подошел Курт Шнайдер, а еще минут через пятнадцать на поляну, словно заяц, выпрыгнул слегка запыхавшийся Валерка Стихарь.

- Физкульт-привет! - радостно закричал он, увидев своих. - Скорее хватайте свои парашюты, и бежим выручать нашего Юрия Алексеевича - он тут рядом висит!

- А парашюты зачем? - одновременно спросили Велга, Дитц и Майер.

- Мы их внизу под ним кучей положим для мягкости, - охотно объяснил Валерка. - А то он высоко висит.

Как вскоре выяснилось, старший лейтенант Холод Юрий Алексеевич зацепился парашютом за верхушку высоченного дуба и повис метрах в десяти над землей в таком положении, из которого был только один выход - резать стропы и падать на землю. Десять метров, однако, это десять метров, и ноги ломать, а то и разбиваться насмерть Юрий Алексеевич не захотел, справедливо рассудив, что, как только взойдет солнце, его найдут. Так и вышло. Пробегавший под злосчастным дубом Стихарь был остановлен возгласом сверху и послан за помощью.

Ровно через полтора часа после того, как Велга выстрелил сигнальными ракетами, отряд полностью оказался в сборе.

Отсутствовали только пилот и штурман их самолета. Пустили еще две ракеты, потом наскоро позавтракали и снова просигналили.

Ничего.

- Я думаю, что они погибли, - высказал свое мнение Малышев. - Я последний прыгал и отлично видел внизу все раскрывшиеся парашюты. Их было ровно восемь штук. С моим - девять. А потом я видел, как взорвался уже на земле наш самолет. Где-то в том направлении, - показал он рукой на север.

- Чего проще, - сказал Дитц. - Чем сидеть и попусту ждать и гадать, надо пойти и проверить. Есть трупы - все ясно; нет трупов - будем искать живых.

- Нет у нас времени особенно на поиски, - хмуро сказал Холод. - До нужного места теперь топать и топать. Не долетели мы.

- Так, - поднялся на ноги Велга. - Пошли искать. Веди нас, Миша. Ты у нас лесной человек, тебе и впереди быть. Валера, останешься здесь на случай, если летуны наши объявятся, а как увидишь ракету, дуй сразу к нам. Это будет означать, что мы нашли трупы.

- Слушаюсь, - недовольно буркнул Стихарь, который по живости своего характера терпеть не мог ждать чего бы то ни было.

- А чтобы не скучно было, спрячь наши парашюты так, чтобы ни одна собака не нашла.

- Ты думаешь, нас будут искать? - спросил Дитц. - Хотя правильно. Береженого, как вы говорите, бог бережет.

Через сорок минут Валерка Стихарь увидел сигнальную ракету, а еще через два часа отряд выступил в путь.

Они шли краем леса вдоль старой, асфальтированной когда-то дороги, по которой, судя по всему, уже многие годы никто не ходил и не ездил. Буквально за несколько минут до того, как их сбили, Юрий Алексеевич заходил в пилотскую кабину и уточнял местоположение самолета по карте, так что теперь они более или менее точно знали, где находятся и сколько им еще идти до цели. Как ни крути, а по карте выходило, что никак не меньше двухсот километров.

И это по прямой.

Но, как известно, пеший ход отличается от полетов по воздуху тем, что по земле зачастую нельзя добраться до нужного места напрямик. А если и можно, то это сопряжено с такими трудностями, что лучше пойти в обход. Вот и сейчас заброшенная дорога, вдоль которой они двигались, немного отклонялась от нужного им направления к востоку. Пока это отклонение было небольшим, но с каждым километром увеличивалось, и если и дальше так будет продолжаться, то неизбежно наступит момент, когда им придется углубиться в лес.

Они шли весь день, устроив лишь один короткий привал для отдыха и приема пищи, и спасло их под вечер только то, что далеко вперед на разведку с самого начала движения Велга выслал таежника Малышева, который и обнаружил засаду до того, как засада обнаружила его.

Место оказалось очень удобным. Дорога здесь ныряла в долину небольшой речушки, перепрыгивала через древний полуразвалившийся деревянный мост и снова подымалась в гору. И там-то за рекой, в густых кустах, буреломе и за стволами деревьев, по обе стороны от дороги прятались вооруженные люди, лелея явно недобрые замыслы.

Их выдала птица сорока, известная своим неуемным любопытством, а уж приглядевшись как следует, Михаил заметил и кое-какие другие признаки прячущихся людей: там чуть шевельнулась ветка, которой не положено было шевелиться, там сместилась и поменяла свою конфигурацию светотень, которая не должна была меняться.

Понаблюдав за противоположным берегом еще минуту (шум воды заглушал другие звуки, и поэтому засаду нельзя было услышать, а можно было только увидеть), Малышев подался назад и бесшумно побежал навстречу отряду.

Отряд встретил известие без энтузиазма.

Было ясно, что кто бы там ни находился впереди - обычные ли бандиты-грабители или люди Секретаря, оставлять их за спиной было нельзя. И действовать предстояло быстро - неотвратимо близился вечер, а за ним и ночь.

Они привычно разделились: Велга, Вешняк, Малышев, Стихарь и Холод ушли направо в лес, чтобы переправиться через реку вброд там, где она поворачивала и засада их никак не могла бы заметить и услышать.

Дитц, Майер, Хейниц и Шнайдер оставались на месте, с тем чтобы ровно через полчаса обстрелять засаду с этого берега, скрываясь за стволами деревьев. В этом случае поджидавший их враг мог или открыть ответный огонь, или атаковать через мост, или, дождавшись тем ноты, отойти назад, чтобы где-нибудь подальше организовать новую засаду. Впрочем, он мог поступить и следующим образом: оставаться на месте и, не открывая ответного огня, упорно делать вид, что его нет на противоположном берегу и противник понапрасну только тратит боеприпасы, обстреливая пустые кусты и всаживая тяжелые пули в ни в чем не повинные деревья. В трех случаях из четырех засада себя обнаруживала и подставляла под удар спину. В четвертом же случае ее внимание было сильно отвлечено и, опять же, спина оставалась открытой.