Александр Македонский. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

— Зачем ты пришел ко мне?

— Я следую за моими поисками.

— И куда же ведут тебя твои поиски?

— К миру, к спокойствию.

— Но я несу войну. Я готовился к этому с детства.

— Но ты готовился также и к знаниям. Я вижу в твоих глазах тень великой мудрости. Мировое спокойствие — это высшее добро. Высшему добру нельзя следовать, не пройдя ранее через огонь и меч. Ты уже миновал и огонь, и меч. Я хочу помочь тебе взрастить в себе мудрость великого государя, который когда-нибудь станет отцом всех народов. Для этого я пришел к тебе.

— Я рад тебя видеть среди моих гостей, Калан, но мой путь был предначертан еще в тот день, когда я впервые пересек море. Не знаю, смогу ли я изменить его.

— Скоро эта река вынесет нас к течению великого отца Инда, — ответил Калан, снова направив взгляд на быстрые волны. — Если ты поднимешься по его течению, то увидишь маленький ручеек с прозрачной водой. Но потом, спустившись в долину, ты найдешь и другие ручьи, смешивающие свои воды с его водами, и каждый малый ручей немного изменяет цвет отца вод и направление его течения. Ты увидишь деревья, склоняющие свои кроны к самой воде, увидишь всевозможных рыб, змей и крокодилов, вдруг выныривающих и снова погружающихся в глубину, увидишь птиц, что вьют гнезда на реке. Река, что течет перед тобой сейчас, — это одно; приближаясь к Океану, она постепенно становится другой. А там она погружается в вечные воды, во вселенское лоно, окружающее всю землю. И когда это произойдет — тогда больше не будет великого Инда, а будет часть единой живой жидкости, из которой рождаются тучи и птицы, реки и озера, деревья и цветы…

Больше он ничего не сказал и вновь погрузился в свое непроницаемое молчание.

В это время к царю с озабоченным видом подошел Неарх.

— В чем дело? — спросил Александр.

— Пороги, — ответил тот.

Неарх указал на угрожающее бурление воды прямо по носу, стадиях в десяти.

— Нужно немедленно причалить и исследовать течение реки, прежде чем подвергать опасности флот, — сказал он и велел поднять тревожный флаг, приказывая рулевым сворачивать к берегу.

Старший над гребцами крикнул:

— Весла правого борта — суши!

Одни гребцы подняли весла из воды, в то время как другие продолжали грести. Корабль совершил поворот к правому берегу реки. При виде сигналов и этого маневра флагмана остальные суда также повернули, подошли к берегу и бросили якоря. Но пока команды собирались пришвартоваться к берегу, послышался громкий крик, и с возвышающихся над рекой холмов появились тысячи воинов, с ходу бросившихся в атаку.

Александр велел трубить в трубы, и «щитоносцы» и штурмовики, попрыгав в доспехах в воду, побежали вперед, чтобы задержать врагов, подошедших уже совсем близко.

— Кто это? — спросил царь.

— Маллы, — ответил Неарх. — Мы близки к слиянию с Индом. Это лютые, непримиримые бойцы.

— Мои доспехи! — велел Александр. Оруженосцы принесли панцирь, поножи, шлем с гребнем.

— Не ходи, Александрос! — умоляла его Роксана, повиснув у него на шее.

— Я царь. Я должен быть первым. — Он поспешно поцеловал ее и крикнул своим солдатам: — За мной!

Схватив щит, царь бросился в воду и изо всех сил устремился к берегу.

Тем временем и с других кораблей высаживались тысячи воинов.

Оказавшись на суше, Александр тут же побежал к батальонам тяжелой пехоты, а выше по реке уже начали выводить лошадей, чтобы построить первые конные отряды.

После первого столкновения враги начали пятиться под натиском македонских частей, получивших подкрепление и перешедших в атаку сомкнутым строем. Увидев, что их не одолеть, маллы начали организованное отступление, упорно сопротивляясь, пока, поднявшись на склон холма, не получили позиционного преимущества, и тогда контратаковали с новой силой. Фронт заколебался, и поначалу было неясно, кто одолеет, маллы или македоняне. Но ближе к полудню с кораблей выгрузилось достаточное количество лошадей, чтобы сформировать два полных отряда конницы, которая охватила фланги противника. К этому времени и Александр сел на коня и возглавил атаку. Как раз в этот момент впереди на холмах появились вражеские конники и устремились вниз.

Разгорелся яростный бой, но к полудню македоняне, наконец, взяли верх и оттеснили маллов за линию холмов. Оттуда Александр смог обозреть пять городов, среди которых выделялся один — мощными укреплениями из грубых кирпичей.

Тогда царь разделил свое войско на пять колонн, каждая из которых направилась к одному из городов. Пятую, самую многочисленную, повел он сам, позвав с собой Пердикку, Птолемея и Леонната, чтобы атаковать столицу маллов. Но когда царь собрался дать приказ к штурму, Леоннат крикнул:

— Александр, смотри! Перитас сбежал с корабля.

И действительно, огромный пес что есть мочи мчался вверх по холму к своему хозяину.

— Великий Зевс! — воскликнул царь. — Если с моей собакой что-то случится, я велю высечь того, кто смотрел за ним. Вон, Перитас! Пошел вон! Возвращайся к Роксане. Прочь!

Собака на мгновение как будто послушалась, но, как только Александр поскакал во главе своих воинов, бросилась вслед за ним.

Во второй половине дня македоняне были уже под стенами, а маллы нашли убежище внутри города — трое ворот открылись, чтобы впустить их.

Александр, увлеченный азартом преследования, мельком заметил, что в одном месте стена частично размыта дождем или просто начала рушиться от плохого ухода. Соскочив с коня, он побежал к этому месту, намереваясь с ходу взять город. Александр взобрался на стену, не встретив ни одного защитника. Никто его не заметил, кроме Леонната, который бросился следом, крича:

— Александр, не надо! Стой! Погоди!

Но царь в пылу битвы и шуме криков не услышал его и спрыгнул с другой стороны.

Леоннат со своими солдатами бросился за ним, но несколько врагов уже устремились наперерез и устроили заслон, чтобы их товарищи за стеной могли убить царя.

Тем временем Александр, оказавшись в окружении один, отступил и, прижавшись спиной к огромной смоковнице, отчаянно отбивался от целой тучи противников. Леоннат, прорубая себе путь топором, отчего враги кубарем катились по валу, кричал:

— Александр, держись! Держись, мы идем!

Но сердце его грызла тревога при мысли, что царя могут вот-вот одолеть.

Тут за спиной у него послышался лай, и он вспомнил о псе. Не оборачиваясь, Леоннат что было силы крикнул:

— Перитас! Сюда, Перитас! Сюда! Беги к Александру!

Огромный пес, как фурия, взлетел на вал и оказался наверху как раз в тот момент, когда его хозяин, раненный дротиком в грудь, упал и из последних сил защищался, закрываясь щитом. Мгновение — и Перитас соскочил со стены и, молнией метнувшись в гущу врагов, заставил их попятиться. Одного он укусил за руку, с сухим хрустом раздробив кости, второго цапнул за горло, третьему разодрал живот, так что вывалились внутренности. Великолепное животное сражалось, как лев. Перитас рычал, обнажая окровавленные клыки, его глаза горели, как у дикого зверя.