Искушение и соблазн - Сьюзен Джи Хейно

— Проклятие, Фитцгелдер, у меня нет времени слу…

И тут Фитцгелдер его ударил. Это произошло настолько неожиданно, что Линдли едва успел присесть, иначе острый край увесистой книги рассек бы ему лицо. К несчастью, он все‑таки немного замешкался, и удар, хоть и пришелся вскользь, все же заставил Линдли на миг потерять равновесие.

Придя в себя, он бросился на Фитцгелдера, но тот с неожиданной ловкостью увернулся и юркнул под кровать. Когда он выскочил с другой стороны, в руках у него был тяжелый сапог. К сожалению, Линдли слишком поздно сообразил, что он задумал. Прежде чем он успел отскочить в сторону, сапог полетел ему в голову. Линдли и ахнуть не успел, как литой каблук угодил прямо ему в лоб.

Ослепительный сноп искр вспыхнул перед глазами у Линдли. В голове как будто что‑то взорвалось. Замычав от невыносимой боли, он покачнулся и вдруг почувствовал, что летит в темноту.

Хорошо, что Софи этого не видит, иначе он от стыда не знал бы, куда глаза девать. Это было последнее, о чем он успел подумать.

Софи предполагала, что за пару часов сможет отыскать дорогу в Лавленд, — к сожалению, она совсем упустила из виду, что не была там уже много лет. Вероятно, она просто свернула не там, где надо. И даже не один раз. В конце концов она все‑таки оказалась в крохотной деревушке — бабушка частенько посылала ее к тамошнему пекарю. Оттуда до Лавленда было рукой подать.

Ехать на кобыле было тяжким испытанием, однако Софи, довольная, что смогла наконец оказаться вне досягаемости мадам, не обращала на это внимания. Нервы ее были на пределе — ей чудилось, что кто‑то скачет за ней вслед, и Софи то и дело испуганно оборачивалась. К счастью, это была лишь игра воображения. Никто и не думал преследовать ее. Ей все‑таки удалось сбежать, поздравила себя Софи. Оставалось только найти Линдли.

Чтобы успокоиться, она пыталась думать об отце, но мысли ее то и дело возвращались к Линдли. Его улыбка, огонь в его глазах, когда он смотрел на нее, преследовали девушку. Да, она любит его, с горечью подумала Софи. Если Линдли убьют, ей незачем будет жить.

Конечно, Софи была достаточно умна, чтобы не понимать, что в сердце Линдли вряд ли найдется место для нее… но пока он жив, у нее еще оставалась надежда, пусть и крохотная, что когда‑нибудь, в один прекрасный день она снова окажется в его объятиях. За один миг подобного счастья она готова была пожертвовать всем.

Дорога, сделав поворот, незаметно уходила вверх. И вот перед ней Лавленд — точно такой же, каким он сохранился в ее памяти. Хотя… нет, конечно, он изменился.

Нет больше ухоженного сада, который так любила бабушка. Беленые стены дома, некогда сверкавшие свежей штукатуркой, потемнели от непогоды и времени, к тому же по периметру всего дома тянулась уродливая темная полоса, отмечавшая то место, до которого поднялись воды разлившейся в половодье реки. Софи едва не расплакалась при виде жалкого зрелища, который представлял собой так нежно любимый дом, в котором прошло ее детство. Ударив кобылу каблуками, она медленно въехала во двор, занимавший небольшое пространство между домом и конюшнями.

Спешившись, Софи осторожно заглянула на конюшню. Внутри не было ни души, везде царила тишина и уныние. Похоже, что сюда уже много лет никто не заходил, решила Софи. С общей картиной запустения до странности не вязался земляной пол, на котором остались следы от колес экипажа, лошадиных копыт и множества ног. Софи, нахмурившись, подозрительно разглядывала их, гадая, насколько они свежие. Может, она здесь не одна? Или… она опоздала?

Внезапно кобыла, насторожившись, тихонько заржала. Софи испуганно оглянулась. Вокруг по‑прежнему не было ни души, но она готова была поклясться, что слышала какой‑то звук. И он явно доносился снаружи. Вот… опять! Звук повторился. Стало быть, это не игра воображения.

Оставив кобылу в стойле, где та принялась с удовольствием щипать буйно разросшиеся сорняки, Софи перебросила через плечо узелок и поспешно юркнула в угол. Прижимаясь к стене, она бесшумно прокралась в дальнюю часть конюшни, постояла немного, прислушиваясь, потом глубоко вздохнула и осторожно высунулась наружу. Это было довольно рискованно, ведь там мог прятаться кто угодно. И все же Софи решила рискнуть.

И, как вскоре выяснилось, правильно сделала. Посреди двора на лужайке паслась лошадь. Лошадь ее отца.

Значит, он здесь! Слава Всевышнему! Да, он здесь… и он оставил лошадь за конюшней. Стоп, стоп, но почему он бросил ее так, даже не расседлав?! Софи почувствовала, как от щек отхлынула кровь, мускулы обмякли, сердце совершило прыжок и застряло в горле. Отец никогда бы не оставил бедное животное на произвол судьбы, если бы… Значит, случилось нечто ужасное.

Повернувшись, она вихрем помчалась к дому. Тяжелая парадная дверь, которая всегда была заперта, сейчас почему‑то оказалась распахнута настежь. Софи с замиранием сердца переступила порог. Запах пыли и сырости, обычный для нежилого помещения, заглушали ароматы недавней стряпни. Да, тут явно кто‑то побывал, причем совсем недавно. И если это был отец, значит, она должна его отыскать!

Она привалилась к стене, чтобы немного перевести дух, и вдруг услышала, как внизу хлопнула дверь. Минутой позже на лестнице послышались приближающиеся шаги. Сердце у Софи ушло в пятки, в горле застрял крик ужаса. Кто это? Друг или враг?

Череп Линдли раскалывался от боли. Проклятие… интересно, где Фитцгелдер так научился швыряться сапогами? С трудом дождавшись, когда комната перестанет кружиться у него перед глазами, Линдли попытался осмыслить случившееся. На первый взгляд ситуация выглядела удручающе.

Начать с того, что он валялся на полу со связанными за спиной руками. Вдобавок ноги его, туго стянутые в щиколотках, кто‑то заботливо привязал к рукам. Помимо того что эта поза была чертовски неудобной и все тело его затекло, он еще был совершенно беспомощен. Но это еще полбеды. Гораздо сильнее пострадало его самолюбие — представив, как Фитцгелдер, ухмыляясь, разглядывает его, связанного, точно каплуна, Линдли хотелось выть от злости. Знать бы, где сейчас этот ублюдок!

Ерзая и извиваясь всем телом, Линдли в конце концов умудрился немного ослабить узел — настолько, чтобы он смог дотянуться пальцами до запястья. Слава Богу, нож по‑прежнему был в рукаве. Нет, все‑таки Фитцгелдер идиот, возликовал он. Неужели ему не пришло в голову обыскать его? Или он просто не подумал, что Линдли может быть вооружен?

С хрустом потянувшись, Линдли вскочил на ноги и принялся разминать затекшее тело. Интересно, долго ли он провалялся без чувств? Солнце по‑прежнему стояло высоко — значит, у него еще есть время, чтобы догнать Фитцгелдера и помешать его планам.

Голова по‑прежнему болела отчаянно — пощупав лоб, Линдли обнаружил шишку величиной с гусиное яйцо. Будь у него побольше времени, он бы велел принести ему лед, чтобы приложить его к больному месту, но, увы, со временем у Линдли было туго. Ладно, обойдется, решил он. Лишь бы отыскать Софи. Он добрался до своей комнаты и, прихватив пистолет, бесшумно спустился по лестнице. И поспешно юркнул за угол, когда из‑за двери выбежали, хихикая и перешептываясь, две горничные. Судя по всему, они его не заметили, поскольку с жаром обсуждали представление, которое еще шло на кухне. Хороший знак, кивнул Линдли. Видимо, бродячая труппа имела успех и спектакль еще не закончился. А значит, он не так уж долго пробыл без сознания.