Особо одаренная особа - Мария Вересень

— Все-таки все мужики одинаковы, — сказала Алия. — Нет чтобы расслабиться, ну и что, что один день повторяется бесконечно?

— Зато какой день! — поддержала подругу Лейя.

— Это ж надо было — все удовольствие самим себе испортить! — со смехом сказала я. — Нет, Велию непременно надо было до всего докопаться, а Аэрону довести начатое до конца. Не начни они бузить, вся наша затея с треском бы провалилась!

Аэрон, попавший в наши цепкие коготки, с тоской глядел на беззаботно гогочущих дружков, ему хотелось к ним, на волю, но оставалось лишь от досады рвать на себе волосы.

— Это свидетельствует о том, что мы лучше знаем мужскую породу, — важно проговорила Алия, мы захохотали еще пуще и захлопали в ладоши.

— Все, сейчас выброшусь! — крикнул, решившись, Аэрон. И до самого Плешанова, самодовольно хохоча, барахтался в наших объятиях, ловя завистливые взгляды парней. В Плешанове его вырвали из саней, и, пока мужчины выясняли, кому следующему счастье привалит прокатиться в нашем обществе, мы на своей тройке дали деру.

— Кобелей в сани не садят! — прокричала я, оборачиваясь.

— Кобели рядом бегут! — поддакнула Алия.

Успенка ничем нас не порадовала, кроме огромного кладбища. Почтительно проезжая мимо бесконечного ряда памятников, Велий насмешливо поинтересовался:

— Ностальгия не одолевает?

Лейя, вспомнив Малое Упырское кладбище, предложила:

— Давайте летом Ваську на его родину свозим, маму ему покажем…

Велий поперхнулся и показал внушительный кулак. А я заявила, что мамой является сама Лейя и нечего травмировать ребенка.

Укладываясь ночевать в Опарине, мы вдруг сообразили, что вместо одной недели добираемся до Школы уже целых две.

— А чего вы переживаете, — сонным голосом пробормотала Алия. — С нами аж двое наставников.

— И оба мои, — добавила я.

— Вот тебе Феофилакт и устроит по возвращении экзамен, — проворчала подруга, засыпая.

— Ага. — С меня соскочил весь сон, я оторвала голову от подушки и села. — Ну по демонологии я выкручусь, расскажу про Лилит, та еще мегера. По мифотворчеству расскажу про Сусаноо — так рождаются мифы. А вот что делать с практической магией? — Я посмотрела на недоеденный пирожок на тарелке, но посреди ночи не решилась поднимать его над тарелкой даже на волосок, вдруг что-нибудь пойдет не так, жаль лишать людей крова.

Анино встретило нас разгулом настоящей свадьбы. То, что свадьба случилась не на Покров, не вызвало удивления, молодка была явно на сносях. Это болото засосало нас на три дня.

— Я сейчас спою вам замечательную песню! — объявила я, размахивая кубком с вином, на женской половине старостиного дома (все-таки лорд Урлака в гостях). И с чувством завела любимую песню принца-скандалиста: — А я пьяный, как свинья, нету денег у меня…

— От это я понимаю! — радостно воскликнула Алия. — Не песня, а сплошной мат!

— Какой мат? — возмутилась я и продолжила: — Я не знаю о тоске, целый день я пью саке, а потом горланю песню и валяюсь на песке.

Лейя, выхватив тетрадь, заметалась по светелке в поисках пера:

— Повтори еще раз! Я потом в кабаке кого-нибудь так обложу! Умрут от зависти!

Я обиделась на подруг, выскочила во двор и, прижав к стене всю теплую компанию, от Сиятельного до Зори, несмотря на их протесты, исполнила всю песню от начала до конца.

— Разве я плохо пою? — спросила я.

— Так это была песня! — фыркнул Велий. — Надеюсь, о любви?

А Волк, многозначительно потерев морду, сказал:

— Да, не хотел бы я жить в той сказочной и интересной стране, где даже о любви могут петь исключительно матом.

— Нет, правда, на каком языке? — поинтересовался Сиятельный.

— Издеваетесь, да? — догадалась я. — Я кроме общепринятого никакого не знаю! — Я решила пойти и спеть эту песню жениху с невестой, но Аэрон крикнул мне вслед:

— Ластолайка!

— С чего это я остроухая?! Сам ты редкозубый!

Дружки захохотали, а Велий с ехидцей поинтересовался:

— Ты хоть понимаешь, что на эльфийском собачишься?

— Ага! Ты еще скажи, что я на моранском стишата слагаю! — вконец обиделась я и, махнув рукой, гордо поплыла к народу.

К Белым Столбам мы подъезжали измотанные дорогой. Я шепталась с овечкой:

— Слушай, это правда, что я из-за родства с Горгонией могу любой язык понимать?

— Вполне вероятное явление, — ответила та. — Раз в тебе ее кровь, значит, и талант.

— И теперь я могу подземные тоннели, как Индрик, рыть? А по весне на коровок брошусь?

— Ты, главное, голой, как Березина, не ходи, — хмыкнула ехидина, — а то и так говорят, что ты по пояс деревянная.

— Кто говорит? — взвилась я. — А ну-ка Зорян, наподдай! Щас мы одному магу из языка бантики завязывать будем!

Когда добрались до Белых Столбов, Велий облегченно вздохнул:

— Еще одна неделя, и нас снова бы в розыск объявили. А так недалеко совсем.

— Ну что, — поигрывая фамильным медальоном, спросил Аэрон, — наведаемся к местным князьям в гости?

Других документов, удостоверяющих его лордство, кроме наглости на лице, Аэрон не имел, впрочем, особо и не забивал себе этим голову.

— Нет уж, — решительно заявила я, вспомнив о Прыще. — Что нам, постоялых дворов не хватает? Все-таки перекресток двух трактов.

— Та-ак. — Аэрон посмотрел вокруг. — Где тут самый дорогой, шикарный постоялый двор?

— Ну все! Понесло лорденка! — вздохнула Алия.

— Доверь такому наследство — за год промотает, — добавила овечка.

А я фыркнула:

— Это сейчас он такой щедрый, а дома — жмот и скупердяй!

— Давайте поносите меня, благодетеля, захребетники! — Аэрон одернул на себе куртку и, ведомый вампирьим чутьем, барином двинулся по центральной улице Белых Столбов. Три тройки, звеня колокольчиками, вынуждены были плестись за ним, приноравливаясь к его шагу. Воспользовавшись этим, Велий ухватил меня под ручку, и мы пошли по хрусткому снегу.

— Одного не пойму, — сказал Велий, — как вы меня надули с этой чертовой клепсидрой? Ведь от нее веяло магией! Да еще какой!

— И охота тебе в этом копаться.

— Ну а все-таки?

— Воду мы освятили в Храме Хорса и смешали ее с тремя каплями крови: моей, овечкиной и Анжело.

— Хм-м, — задумчиво протянул Велий. — Вот уж не думал, что это такая гремучая смесь.

А я, заговорив про кровь, вдруг вспомнила фон Птица и задумалась совсем о другом.