Морские дьяволы - Сергей Москвин

Подсвечивая путь фонарем, Ворохов обогнул металлическую конструкцию и, стараясь не подниматься выше метра ото дна, поплыл вперед. Бизяев следовал за ним параллельным курсом с отставанием на полкорпуса. Интуиция, развитая за время опасных глубоководных погружений и рискованных боевых операций, вновь не подвела Ворохова. Случайно обнаруженные остатки корабля оказались далеко не единственной достопримечательностью дна Чесапикского залива. Вскоре легководолазы наткнулись на остов небольшого суденышка размером с портовый буксир. Судно лежало, накренившись на один борт и почти наполовину зарывшись в ил. Глубина, где оно затонуло, составляла всего тридцать четыре метра. Ворохов решил, что судно не представляет ценности, иначе его давно бы подняли. Небольшие размеры затонувшего судна и незначительная глубина позволяли сделать это без особых усилий. Проплыв мимо никому не нужного и, очевидно, давно забытого судна, боевые пловцы двинулись дальше. Следующий корабль они обнаружили в трех кабельтовых от первого. Это была несамоходная баржа, затонувшая скорее всего во время шторма. Ворохов сделал такой вывод, когда увидел свисающий с ее носа стальной канат. Он уходил на дно и терялся, зарывшись в ил. Отпущенный или обрубленный канат означал, что команда буксира не смогла по каким-то причинам буксировать баржу и бросила ее, после чего та и затонула.

Ворохов отметил, что при взгляде на залив с берега, особенно в лучах яркого дневного солнца, он выглядит наполненным жизнью: по проложенному фарватеру следуют грузовые и пассажирские суда, ближе к берегу рассекают волны скоростные катера и прогулочные яхты, и, наконец, у самой кромки прибоя, оседлав волну, носятся на своих серфингах любители экстремального водного спорта. Здесь же, у самого дна, да еще во мраке ночи, залив выглядел мертвым, а скелеты затонувших кораблей являлись наилучшим тому подтверждением. Даже рыбы избегали этого мертвого места. На всем своем пути боевые пловцы не встретили ни одной. Хотя по своему личному опыту знали, что рыб обычно привлекает свет подводного фонаря…

В зеленоватом окуляре акваскопа темной стеной возник борт еще одного затонувшего судна, но Ворохов, взглянув на свой компас, не поплыл к нему, а повернул налево. У пары «морских дьяволов» не было лага, но командир разведгруппы почувствовал, что они уже проплыли нужное расстояние и пора поворачивать к гавани. По мере приближения к берегу в слое темных донных отложений стали появляться островки довольно чистого морского песка, и в какой-то момент весь накопившийся на дне ил внезапно исчез. Ворохов понял, что здесь не раз чистили тралами. Сделанное им наблюдение косвенно подтверждало, что они плывут в верном направлении: регулярная очистка дна могла производиться только в бухте, где располагалась гавань военно-морской базы. Та же мысль пришла в голову и плывущему рядом с командиром Бизяеву. Он прикоснулся к руке Ворохова и, когда тот оглянулся в его сторону, показал ему кулак с двумя отогнутыми пальцами, что означало: до базы осталось два кабельтова. Ворохов отрицательно мотнул головой и показал Бизяеву в ответ четыре пальца. Но в конечном итоге выяснилось, что именно Данил оказался прав.

Несмотря на регулярное траление, на дне осталось немало мусора, выброшенного за борт и смытого с проходящих через бухту кораблей во время шторма. Луч фонаря командира разведгруппы «морских дьяволов» то и дело выхватывал из темноты увязшие в песке обрывки капроновых и стальных тросов, обрезки труб, проржавевшие и покрытые водорослями металлические канистры и даже бочки. Чтобы во время движения не пораниться о ржавые, но от этого не менее острые края металлических конструкций, морским разведчикам приходилось плыть значительно медленнее. Снижение скорости движения Ворохов считал вполне оправданным, хотя его и нервировала задержка. Но именно эта предосторожность спасла жизнь боевым пловцам.

Когда, по мнению капитан-лейтенанта, до входа в гавань оставалось еще не менее двух кабельтовых, он увидел, что луч фонаря утонул в облаке непрозрачной взвеси, покрывающей дно. Такую картину он наблюдал уже не раз, но во всех предыдущих случаях взвесь образовывали взметнувшиеся снизу частицы песка. Сейчас же Ворохов четко различал границу дна. «Вот здесь она есть, а вот уже исчезла, накрытая этим странным подводным туманом». С таким эффектом Станислав уже встречался. Так выглядят капли мазута, не растворяющиеся в воде, которые оседали на дно. В отличие от нефти, образующей пленку на поверхности воды, более тяжелый мазут опускается вниз и образует там настоящие облака «подводного тумана». Но сейчас впереди было нечто другое. Загребая руками в обратную сторону, Ворохов остановился и сделал предупреждающий знак Бизяеву. Интуиция подсказывала Станиславу, что не стоит заплывать в этот «туман». Продолжая светить фонарем на странное облако, Ворохов медленно поплыл к поверхности. Двигаясь вместе с ним, световое пятно скользило по укрывающему дно густому облаку, и вдруг в освещенном световом круге возникли ячейки стальной паутины, расходящейся во все стороны.

Станислав проглотил образовавшийся в горле комок и почувствовал, как на лбу, под маской, выступили крупные капли пота. Он все понял. Перед ним была противодиверсионная и противолодочная сеть, преграждающая вход в гавань. Но, в отличие от обычных противодиверсионных сетей, призванных остановить подводных диверсантов противника, эта была снабжена ловчей паутиной. На расстоянии нескольких метров от ячеек стальной сети располагались сотни, если не тысячи, невидимых глазу капроновых нитей. Именно это переплетение, свободно лежащее на дне, и образовало непроницаемую для света взвесь, которое вначале Ворохов ошибочно принял за «подводный туман».

Стальные ячейки вместе со свободно свисающими нитями образовывали классическую рыболовную сеть. Только в данном случае ее жертвами должны были стать аквалангисты, неосторожно подплывшие к сети. Ворохов понял, что если бы рискнул преодолеть вплавь облако взвеси возле дна, то неминуемо бы застрял среди капроновых нитей, которые тогда сотнями бы опутали его тело. Такая же участь ждала и его друга, попытайся тот прийти ему на помощь. В этом случае оба прожили бы ровно столько, на сколько хватило воздушной смеси в их дыхательных аппаратах. Правда, запутавшихся «морских дьяволов» могла обнаружить охрана военно-морской базы, но и в этом случае их участь была бы незавидной… Почувствовав прикосновение к своему локтю, Ворохов отвлекся от мрачных мыслей и взглянул на подплывшего к нему Бизяева.

01.41

Глядя на уготованную нам адскую ловушку, Стас настолько крепко задумался, что мне даже пришлось дотронуться до его руки. Он сразу же взглянул на меня, и я указал ему рукой на поверхность. Чего тут особо думать? Когда преодолеть препятствие нельзя, нужно искать обходной путь. Поднырнуть под сеть мы не могли, так как ее нижний край был буквально укутан ворохом свисающих ловчих нитей. Но, если нельзя поднырнуть снизу, можно перелезть сверху. Не всегда, но все же возможно.

Стасу не оставалось ничего другого, как принять мое предложение, и мы с ним поплыли наверх. Метров за десять от поверхности он выключил свой подводный фонарь, затем перестал работать ластами и, продолжая двигаться по инерции, без единого всплеска пробил головой водную гладь. Я вынырнул в метре от него и едва не ослеп от бьющего в глаза яркого света. Я собрался тут же нырнуть обратно, решив, что часовые направили на нас осветительный прожектор, но в последний момент сообразил, что меня слепит собственный акваскоп, установленный в режиме подводного зрения. Когда я запоздало переключил свой прибор, яркий свет сразу исчез, и я смог наконец оглядеться вокруг.