Кровные узы - Анжела Марсонс

Наталии пришлось согласиться на то, чтобы принести в жертву одну дочь, которая уже была в тюрьме, обеспечив таким образом безопасность второй, которая была еще на свободе. И она велела Елении убить Руфь.

Самой Руфи теперь ничто не угрожало, но она должна была еще побыть в больнице, пока ей не найдут безопасное место. После двух покушений на ее жизнь она не могла вернуться в Иствуд-Парк.

– Ким, вот уж не ожидала… – произнесла Алекс, усаживаясь.

– Конечно, – улыбнулась инспектор. – Но планы иногда меняются, правда?

Она увидела, что психиатр заметила кофе, но предпочла демонстративно проигнорировать его.

– Когда позавчера ты уходила отсюда, – доктор склонила голову набок, – мне показалось, что ты была какая-то осунувшаяся.

– Правильно. Подхватила какой-то вирус, – снова улыбнулась Стоун. – Но сейчас всё уже в порядке.

– Рада это слышать… Так что же привело тебя ко мне?

– Лео умер, Алекс. И наконец-то освободился от тебя. Больше ты не сможешь мучить его. – Ким не ожидала никаких эмоций со стороны социопата, но была награждена мелькнувшей у нее в глазах досадой. – Он хотел, чтобы я тебе кое-что передала. Хотел, чтобы ты знала, что он умер у меня на руках – и умер очистившимся. И он был счастлив в последние мгновения своей жизни. Хотел, чтобы ты это знала.

Инспектор постаралась совладать с эмоциями, от которых у нее при этих воспоминаниях запершило в горле.

Лицо Александры Торн совсем не изменилось после таких новостей. Ким решила, что сейчас эта женщина думает только о себе и пытается понять, что же пошло не так.

– Твоя кукла-марионетка Джемма, – продолжила детектив, – была уже готова выполнить твой запасной план и убить меня, но Лео спас мне жизнь.

Теперь Ким увидела в глазах социопата замешательство. Такое ей, видимо, не могло прийти в голову.

– Но ты же его даже не знала… – заметила Торн.

– Правильно. А вот он меня знал. Он следил за мной, Алекс. И возникло то, чего ты никогда не учитывала в своих планах. Эмоции. Ты никогда не испытываешь их, поэтому не понимаешь, каким образом они могут влиять на действия других людей.

«Он знал, что Джемма собирается меня убить, и не мог этого допустить», – мысленно добавила Стоун.

Александра ничего не сказала. Только в глазах у нее бушевала ненависть.

– А еще тебе будет приятно узнать, что Руфи ничто не угрожает и что полиция начала официальное расследование попытки убить ее. И, естественно, я постараюсь им в этом помочь, – продолжала инспектор.

– А как твоя мать, Ким? Ведь сегодня у нее комиссия по УДО.

Стоун громко засмеялась, видя, как противница старается выбить ее из колеи.

– Честное слово, не понимаю, какое отношение ты к этому имеешь. Это не твое собачье дело, Алекс, но я благодарю тебя за твой подарок. – Ким широко улыбнулась. – Ты даже представить себе не можешь, что он для меня значит.

Торн в этот момент была уже на грани.

– И вот теперь, когда я передала тебе все, о чем просил меня Лео, боюсь, что мне пора идти, – сказала детектив и пристально посмотрела в глаза женщины, идеальный мозг которой даже сейчас пытался найти выход из создавшегося положения. – Надо признаться, – покачала головой инспектор, – что прошедшая неделя была для тебя одним сплошным провалом, согласна?

– Ты же знаешь, что не можешь вот так просто взять и уйти, Ким, – попыталась поддеть ее Александра. – Между нами существует связь.

– Только у тебя в голове, Алекс. Я уже как-то говорила тебе, что твоя нездоровая одержимость мной приведет тебя к краху. И если б ты сейчас не решила включить меня в свои планы, то почти наверняка одна из твоих задумок насчет Руфи сработала бы. Но ты ведь не можешь просто оставить меня в покое, правда?

– Только не пытайся притвориться, что этой связи между нами нет. – В голосе психиатра звучала уверенность. – Ты часто обо мне думаешь.

– Вот здесь ты права, Алекс. Я думаю о тебе, но не чахну по тебе, – сказала Ким, поднимаясь. – Ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, как я поступаю с тем, что мне не нравится. Я упаковываю это в коробочки и задвигаю их подальше.

– Значит, для меня тоже есть коробочка, – улыбнулась социопат.

– Маленькая, Алекс. – Инспектор показала пальцами расстояние меньше полудюйма. – Совсем маленькая.

– Но ты не можешь просто притворяться, что меня не существует. Между нами всегда что-то будет…

– Правильно, Алекс, и называется это что-то – «тюремные стены».

Улыбнувшись в последний раз, Стоун зашла доктору за спину. Неожиданно она кое-что вспомнила. То самое подобие победного танца, которое Алекс продемонстрировала ей, когда думала, что выигрывает.

Пора возвратить долг.

Ким наклонилась и поцеловала заключенную в левую щеку.

– Прощай, Алекс, – и на этот раз навсегда.

Ким хотела бы остаться и еще поболтать с Александрой Торн, но теперь ей надо было быть в другом месте.

Доехала она быстро и вошла в клинику Грантли за две минуты до начала слушаний.

– А я уже думала, что вы не приедете, – заметила Лили, прижимая к груди толстую папку с бумагами.

– Ни за что в жизни не пропущу этот спектакль, – честно призналась ей детектив и прошла вслед за медичкой по коридору в конференц-комнату, расположенную в самом конце.

За круглым столом уже сидели двое мужчин и одна женщина. Перед ними лежали три стопки бумаг.

Ким знала, что комиссия по УДО – это независимая структура, в задачи которой входит оценка вероятности рецидивов кризиса у того или иного пациента. А еще они будут внимательно наблюдать за поведением ее матери.

Лили тоже села за стол и указала инспектору на место рядом с собой.

Вместо этого та прошла к одиноко стоящему в углу стулу.

Засунув руку во внутренний карман, Стоун ощутила вселяющее в нее уверенность присутствие конверта. Она еще не открывала его, но теперь хорошо помнила подробности того самого дня и его последствия.

Лили представила Ким, а потом сделала короткий звонок по телефону, который стоял в центре стола.

Спустя две минуты дверь отворилась, и в комнату вошла женщина, которую детектив видела несколько дней назад.

Пациентка оглядела присутствовавших, и ее взгляд остановился на дочери.

– Ким… – прошептала она.

Инспектор продолжала смотреть прямо перед собой.

Когда ее мать села, Ким смогла увидеть ее в профиль и обнаружила в ней некоторое сходство с той женщиной, которую когда-то знала.

После того как формальности, требуемые официальным протоколом, были закончены, молодая женщина, сидевшая в центре, наклонилась вперед.