Думай медленно – предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность - Филип Тетлок

Это отлично высвечивает основной недостаток столь большого количества политических дебатов в наши дни.

Вспомните, какие яростные споры вызвали экономические потрясения 2008–2009 годов. Схлестнулись два лагеря — кейнсианцы и сторонники строгой экономии. Кейнсианцы призывают к героической импровизации определенных банков и агрессивному дефицитному бюджетному финансированию со стороны правительств. Сторонники строгой экономии призывают, соответственно, к экономии — урезанию правительственных бюджетных расходов — и предупреждают, что кейнсианская политика приведет к инфляции и падению валютного курса. В итоге правительства прибегли к различным компромиссам. В одних странах они скорее придерживались кейнсианской политики, в других — политики строгой экономии. Прошло время. И что в итоге? Что вообще должно было случиться? Нужно знать это, чтобы сравнить предсказание и реальный ход истории; а если люди оказались бы не правы, они должны были признать это и соответствующим образом перестроить свое мышление. Чистая логика — но ничего больше Как якобы сказал Дж. М. Кейнс, хотя на самом деле он этого не говорил: «Когда факты меняются, я меняю свое мнение. А вы что делаете, сэр?»

Как выясняется, немногое, сэр. Люди так редко меняют точку зрения, что, когда президент Федерального резервного банка в Миннеаполисе, сторонник политики строгой экономии, публично объявил, что события продемонстрировали правоту кейнсианцев, его высказывание попало на первые полосы — и заголовки тогда могли бы гласить: «Человек меняет свою точку зрения в ответ на доказательства противоположной». Опрос, проведенный Bloomberg в 2014 году по поводу написанного в 2010 году письма, демонстрирует полный провал его авторов. Я не утверждаю, что они были не правы по существу. Вне пределов своей специализации я агностик. Провалом тут, скорее, можно назвать сам процесс: в 2010 году одна группа выразила свои убеждения в письменном виде и предупредила, что, если политика Бернанке продолжится, она приведет к определенным результатам. Другая группа выразила бурное несогласие. Прошло четыре года — и никто из них не изменил свою точку зрения. Это должно вызывать чувство неудовлетворения у всех, вне зависимости от взглядов на проблему.

За прошедшие годы неоднократно предпринимались попытки извлечь уроки из событий, но по большей части эти попытки представляли из себя грубую силу. Чаще всего в колонках Пола Кругмана, чья Нобелевская премия в области экономики и кафедра проповедника в New York Times превратили его в самого выдающегося кейнсианца, происходило избиение оппонентов как за провалы в прогнозировании, так и за то, что они эти провалы не признают. Оппоненты Кругмана наносили ответные удары. Ниал Фергюсон написал каталог в трех частях, посвященный, по его утверждению, провалам Кругмана. Так и продолжалось с обеих сторон: они выискивали в прогнозах друг друга ошибки, отражали атаки и обменивались обвинениями. Поклонников той или иной стороны это, возможно, увлекало, но в глазах людей, надеявшихся, что мы все в процессе станем умнее, это выглядело как чудовищная свара, больше похожая не на спор великих умов, а на забрасывание друг друга едой, затеянное соперничающими студенческими группировками. Состоявшиеся люди спорили о важных проблемах, но при этом никто, похоже, ничему не научился — разве что защищать свою изначальную позицию.

Мы можем лучше. Вспомните «состязательное сотрудничество» Даниэля Канемана и Гари Клейна. Два психолога добились успеха, разрабатывая очевидно противостоящие друг другу школы мысли, в результате чего точка зрения одного из них угрожала авторитету другого и наоборот. Но они оба были твердо намерены играть по основным научным правилам, поэтому сошлись, чтобы обсудить, почему их точки зрения так отличаются и как можно прийти к согласию. Что-то подобное можно, в принципе, сделать и в прогнозировании.

Когда начинаются дебаты вроде «кейнсианцы против сторонников строгой экономии», ключевые фигуры должны работать сообща — и с помощью доверенных третьих сторон, — чтобы определить, по каким пунктам они не согласны и какие прогнозы могут надежно протестировать эти разногласия. Ключ — в точности. Одно дело, когда сторонники экономии говорят, что определенная политика вызовет инфляцию, а кейнсианцы это отрицают. Но какую инфляцию? По какой шкале ее оценивать? За какой период времени? В результате нужно сформулировать конкретный, требующий прогноза вопрос, который снизит неоднозначность до абсолютного минимума.

Одна точка на холсте — еще не картина, и один вопрос не может решить сложный теоретический спор. Должно появиться много вопросов и их блоков. Конечно, может случться так, что при большом количестве заданных вопросов одна сторона окажется права в одних прогнозах и не права в других — и итоговый результат не попадет на первые полосы, куда иногда попадают прогнозы знаменитостей. Но, как говорят программисты, «это не баг, а фича». Распространенная точка зрения редко когда не имеет под собой никакого основания, и, если в ходе состязания прогнозистов решение оказывается двойственным, это означает, что реальность оказалась более запутанной, чем предполагала каждая из сторон. Если цель — научиться чему-то, а не позлорадствовать, то это определенно прогресс.

Важно то, что сотрудничество Канемана и Клейна предполагало добросовестность. Каждая сторона хотела оказаться правой, но еще больше они хотели добиться правды. К сожалению, на шумных политических аренах доминируют пронзительные голоса, совершенно не заинтересованные в состязательном сотрудничестве. Но давайте не делать характерную для циников ошибку и предполагать, что в спорах участвуют только те, кто в них доминирует. Мы слышим в основном их, потому что они самые громкие, а СМИ любят людей, кричащих в рупор. Но есть и менее громкие и более разумные голоса. Пусть они, сообща с соперниками и ведущим, разработают четкие тесты своих взглядов. Когда результаты не будут соответствовать их убеждениям, кто-то попытается подогнать факты под свою точку зрения, но поплатится за это репутацией. Другие совершат благородный поступок и скажут: «Я был(а) не прав(а)». Но самое главное — мы все будем за этим наблюдать, увидим результаты и станем немного умнее[240].