История тайной войны в Средние века - Павел Остапенко

Тем временем собрание флорентийских граждан для решения вопроса Козимо назначило комиссию с неограниченными полномочиями, называвшуюся балией. В нее вошли 200 человек, и почти все они принадлежали партии Альбицци. Ринальдо Альбицци предложил балии казнить Козимо, другие требовали его изгнания, остальные промолчали — кто-то из сочувствия к нему, кто-то из страха перед другими, однако отсутствие согласия в балии привело к тому, что принятие окончательного решения постоянно откладывалось. Тогда Козимо решил действовать.

Тюремщик как-то, чтобы развлечь своего подопечного, привел разделить с ним ужин некого Фарганаччо, приятеля гонфалоньера. Козимо решил использовать этого человека в своих целях и, когда ужин подходил к концу, сделал тюремщику знак удалиться. Тот под предлогом, будто намеревается принести еще какое-то угощение, оставил их вдвоем.

Козимо, дружески поговорив с Фарганаччо, дал ему письменную доверенность на получение тысячи ста дукатов: из них сто Фарганаччо должен был взять себе, а тысячу передать гонфалоньеру Бернардо Гуаданьи. Человек небогатый, Гуаданьи принял эти деньги и сделал свое дело — убедил балию отвергнуть предложение Альбицци о смертной казни. В результате Козимо на десять лет изгнали из флорентийского государства. Кроме него изгнанию подверглись многие его родственники и друзья.

3 октября 1433 года Козимо предстал перед членами сеньории. Ему сообщили приговор об изгнании и предложили добровольно подчиниться этому постановлению, если он не хочет, чтобы в отношении его и его имущества были приняты более жесткие меры. Козимо выслушал приговор с безмятежным видом и заявил, что немедленно отправится в любое место, какое назначит сеньория. Однако он, «раз уж ему дарована жизнь», попросил защиты, присовокупив, что ему хорошо известно, что на площади собралось немало людей, желающих его смерти. Он также добавил, что где бы ему ни пришлось находиться, он сам и все его имущество находятся в полном распоряжении государства, народа флорентийского и сеньории.

Гонфалоньер взялся помочь Козимо избежать столкновений с недоброжелателями: они пробыли во дворце до наступления ночи, после чего гонфалоньер привел его к себе в дом, угостил ужином, а затем под сильной вооруженной охраной отправил к границе республики.

Всюду по пути Козимо встречали с великим почетом, а венецианцы открыто посетили его, притом не как изгнанника, а как важного государственного деятеля.

Ринальдо Альбицци, похоже, предвидел печальное будущее. Он собрал своих соратников и, решив до конца выполнить долг перед собою и перед своей партией, заявил, что, поддавшись на «мольбы, слезы и деньги» своих врагов, его партия и каждый ее представитель в отдельности своими руками приготовили себе погибель. Что вскоре им самим придется умолять и плакать, но их никто не будет слушать, слезы их никого не растрогают, а полученные за освобождение Козимо деньги придется вернуть с процентами в виде пыток, казней и ссылок. Что нельзя было оставлять Козимо в живых, а его сторонников в пределах Флоренции, ибо больших людей либо совсем не надо трогать, либо уж расправляться с ними окончательно. Предсказание Альбицци скоро исполнилось.

Козимо, уехавший в Падую, был принят там с большим почетом; венецианское правительство вело с ним переговоры, как будто он не изгнанник, а правитель Флоренции. Его друзья, оставшиеся в городе, подготовляли низвержение аристократической партии. Когда изгнание Козимо продолжалось уже почти год, в конце августа 1434 года гонфалоньером был избран Никколо ди Кокко, и вместе с ним в сеньорию попали еще восемь сторонников Козимо.

Ринальдо Альбицци и его партия были напуганы. Но, поскольку после избрания члены новой сеньории и гонфалоньер до вступления в должность в течение трех дней остаются на положении простых граждан, Ринальдо Альбицци снова собрал верхушку своей партии и снова постарался убедить их, что им грозит неминуемая гибель, если они не воспользуются единственным шансом на спасение — вооруженным путем не добьются от еще не отставленного от должности гонфалоньера Донато Велути созвать народное собрание, на каком-нибудь основании признать выборы сеньории недействительными и назначить новые выборы, уничтожив прежние списки кандидатов и составив новые, из людей верных. Мнения в партии разделились. Часть аристократов поддержала предложения Альбицци, считая их единственно верными, другие же считали, что выход, предложенный Альбицци, требует слишком откровенного насилия, а потому может навлечь на партию всеобщее осуждение. Большинство аристократов не отважилось на такое опасное дело.

Новый состав сеньории вступил в должность и, по предложению нового гонфалоньера, Ринальдо Альбицци и его сторонники были преданы суду. Это вынудило самого Альбицци и его соратников наконец-то взяться за оружие, но было уже поздно. Все их противники[177], объединившись, приняли сторону правительства. Увидев массы вооруженного народа, мятежники оробели и с наступлением темноты скрылись. Правительство Флоренции хотело казнить предводителей мятежа, но смягчилось (отчасти из уважения к просьбе папы Евгения IV, находившегося во Флоренции). Суд приговорил мятежников к заключению в темницу или к изгнанию. Козимо Медичи и его изгнанные друзья возвратились во Флоренцию.

Когда Козимо возвращался в город, во всех населенных пунктах Тосканы его встречали, как триумфатора, а флорентийцы вышли ему навстречу за городские ворота, приветствуя как отца народа. Теперь правительство состояло из друзей Козимо Медичи и действовало по его внушению.

Оно казнило Бернардо Гуаданьи (подкупленного Медичи и спасшего ему жизнь), а также четырех других врагов Козимо, бежавших в Венецию и выданных венецианцами; возвратило многих из прежних изгнанников, вознаградив их за конфискованные имения имуществом новых изгнанников.

Кондотьер

Новое флорентийское правительство заботилось о расширении торговли, промышленности и банкирских оборотов своих граждан, строило великолепные здания, покровительствовало искусствам и науке, стремясь сделать Флоренцию центром интеллектуальной жизни Италии, столицей западной культуры. Но к этим возвышенным стремлениям примешивались эгоистические расчеты, а средства, употребляемые Козимо Медичи и его соратниками для достижения вроде бы патриотических целей, часто бывали чрезвычайно жестокими и даже преступными.

Постепенно изгнанники, враждебные Козимо Медичи, умерли, или, занявшись делами городов, в которых поселились, перестали интересоваться возвращением во Флоренцию. И у Козимо вроде бы не осталось сильных врагов. Правда, во Флоренции начала формироваться враждебная ему партия, вождем которой был Нери Каппони. Но Медичи сумел подавить ее в самом зародыше.

Нери Джино Каппони был любим не только гражданами, но и солдатами, заслужив их привязанность мужеством и воинским искусством, которые ему посчастливилось проявить несколько раз, командуя флорентийскими войсками. Среди многочисленных командиров флорентийского войска выделялся и кондотьер[178] Бальдаччо Ангиари, тоже весьма искусный в военном деле и к тому же считавшийся самым сильным и храбрым человеком в Италии. Он всегда командовал пехотой, и солдаты настолько любили его, что, по общему мнению, пошли бы за ним на что угодно. Нери дружил с Бальдаччо и, опираясь на эту дружбу, начал приобретать такую силу во Флоренции, что сделался опасным для Козимо. Считая, что без Бальдаччо Нери не на что рассчитывать, Козимо нацелился на него. Уволить Бальдаччо со службы было не за что, но и оставлять его было опасно. Медичи и его стронники решили избавиться от этого военачальника, тем более, что обстоятельства им благоприятствовали.