Государева охота - Елена Арсеньева

— Я думаю о словах Остермана, который сказал: «Не стольважно, что наш курьер утратил ту драгоценную ношу, которую должен был намдоставить».

— Говорю вам, это было вчера, вчера! — огрызнулсяКейт с неожиданной злостью. — Нынче же император объявляет княжнуДолгорукую своей нареченной невестой, и означает это прежде всего следующее:влияние Долгоруких отнюдь не ослабело, а еще сильнее упрочилось. Теперь нарусском троне сидит не Петр, а все эти «двуногие собаки». Что само собойозначает: наше дело провалено. И во всем виноват курьер, который не выполнилзадания!

Опять он за свое!..

Рука Алекса бессознательно легла на грудь — туда, где вкармане камзола лежал заветный флакон. Голова его вздернулась заносчиво, дажегубы дрогнули, чтобы гордо заявить: курьер все же выполнил задание! — ноон не смог произнести ни слова. Мог лишь внимать голосам, ожившим в его памяти:

«Я бы мог убить тебя, ты это понимаешь? Оставалось сказатьтолько одно слово! Да только ее мне стало до полусмерти жалко. Не тебя, а ее,понимаешь ты?»

«Бедный государь, бедный мальчик... Он обманут, он обманут!»И снова, снова — до бесконечности: «Бедный государь, бедный мальчик... Бедныйгосударь, бедный мальчик...»

— Вы что-то хотите мне сказать, Алекс? — достигего сознания настороженный голос Кейта, и Алекс очнулся.

Кейт близко склонился к нему: глаза напряжены, взглядустремлен в самую душу.

Алекс чуть отпрянул. Нельзя забывать об опасной, поистинебесовской проницательности и уме этого человека.

— Хочу что-то сказать? — Он слабо улыбнулся. —Мне больше нечего вам сказать, могу только пожалеть в очередной раз, что вашкурьер так подвел вас...

— Решили навестить нашего дорогого больного, Хакоб?

Дверь распахнулась, и герцог де Лириа в сопровожденииКаскоса вошел в комнату своей вертлявой, бабской походкой.

Кейт выпрямился. Алекс откинулся на спинку кресла.

Мгновение, предназначенное для признания, минуло. Почему онпромолчал? Почему?!

«...Ее мне стало до полусмерти жалко. Ее...»

— Сеньоры, тысяча извинений, что заставил вас ждать! Кстолу нас пригласят через несколько минут. Милый Хорхе, вы ухе слышали новостио торжестве Долгоруких? Кстати, Хакоб, не напрасно ли мы с вами предавалисьстоль упадническим размышлениям в связи с этим? Мне кажется, теперь нам удастсявосстановить прежнее наше влияние на императора, утраченное после смертивеликой княжны Натальи Алексеевны. В конце концов, к власти в России пришли некакие-нибудь закоснелые в ортодоксальной вере Лопухины или Толстые, а гораздоболее свободные в своих взглядах Долгорукие! Несколько представителей этогославного семейства исповедуют нашу католическую веру, сама Екатеринаблагосклонно выслушивала некоторое время тому назад меня, когда я говорил облизости греческой и римской церкви. В конце концов, никого иного, какпредставителя этого рода, племянника Василия Лукича Долгорукого,тридцатилетнего князя Якова, получившего воспитание в Сорбонне, уотцов-иезуитов, мы бы желали видеть в роли русского патриарха — после того, какбудет введена уния в России, восстановлено патриаршество, отмененное ПетромПервым. Патриарх-униат обеспечит распространение унии по всей стране, азначит...

Итак, де Лириа сел на любимого конька. Не будь Алекснастолько озабочен своими размышлениями, он не удержался бы, чтобы не ответитьна сардоническую улыбку, мелькнувшую на губах Кейта. Герцог пытался оправдатьмолодого государя за его связь с Долгорукими, не понимая, что окончательногубит его в глазах масонского генерала, который как раз и повинен в смертивеликой княжны Натальи Алексеевны! Уния в России, католицизм в России,торжество иезуитов в России — да ведь опаснее этого для ордена нет ничего! Петробречен ими во всяком случае, дело лишь во времени его смерти. Так что жевыигрывает Алекс, отказываясь отдать Кейту заветный флакон? Не лучше ливсе-таки...

Он задумался и не услышал, как герцог оказался рядом.Спохватился, попытался подняться с кресла.

— Нет, сидите, прошу вас, дон Хорхе. Как вы себячувствуете, мой дорогой? Вы что-то бледны! — Белая, мягкая, благоухающаярука де Лириа коснулась плеча Алекса, пальцы осторожно, чуть касаясь, пробежалипо его шее, запутались в волосах. — Какие у вас мягкие волосы, друг мой.Удивительно приятное ощущение! Я даже не предполагал...

Алекс резко отстранился, едва подавив желание вскочить иотшвырнуть де Лириа от себя как можно дальше: в угол, в другую комнату, вообщена улицу... прямиком в Испанию, в конце концов! Полное ощущение, что по шее егопробежало некое ядовитое насекомое.

Герцог отдернул руку, поджал губы.

— Извините, сударь, — сдавленным от отвращенияголосом вымолвил Алекс. — Я все еще нездоров. Позволительно ли будет мнеотказаться от присутствия на ужине?

Он понимал, что рискует отчаянно оскорбить де Лириа, однакоему во что бы то ни стало хотелось остаться сейчас одному. И дело было нетолько в омерзительных приставаниях этого напомаженного содомита. Побытьподальше от Кейта, все еще раз хорошенько продумать — вот о чем мечтал Алекс.

— Конечно, я понимаю, вы еще плохо себячувствуете, — тонким от обиды голосом проговорил герцог. — Однаковряд ли есть смысл настолько упорно предаваться затворничеству и превращаться вмонаха. Вам надобно снова начать выезжать, встречаться с людьми...

В углу послышался какой-то странный звук. Алекс взглянултуда и увидел Каскоса, который, глубоко вздохнув, словно набираясь храбрости,решительно выступил из тени, в которой пребывал доселе.

— Осмелюсь заметить, ваша светлость, — сказал он стакой широкой и простецкой улыбкой, что Алексу показалось, будто кто-тоневидимый стоит за спиной Каскоса и за уголки растягивает его рот до самыхушей, — осмелюсь заметить, что сеньор Хорхе отнюдь не исповедуетмонашеский образ жизни! Вы, конечно, видели, сколько писем от прекрасных дам ссоболезнованиями и сожалениями по поводу своей болезни он получил? Полагаю,самому государю не выражали такое количество сожалений, когда он подхватиллихорадку. Более того! Одна из красоток, пораженных в самое сердце прекраснымиочами дона Хорхе, — тут в голосе Каскоса послышалось что-то вроде скрежетаржавого металла, — отважилась нынче проведать его лично!

Руки Алекса невольно сжались в кулаки.

Каскос видел Дашу!

Видел Дашу...

Ну и что? Сама по себе встреча с женщиной еще непреступление. Конечно, эти два поганых мужеложца думают иначе: вон каквытянулась физиономия де Лириа! А почему в глазах Каскоса играет этаотвратительная, многообещающая улыбочка?