Прыжок ласки - Джеймс Паттерсон

Растянуться, оттолкнуться, растянуться, оттолкнуться…

Поначалу Сэмпсон пыхтел где-то рядом со мной, потом постепенно начал отставать.

– Плыви назад! – крикнул я ему. – Возвращайся за подмогой. Со мной все будет в порядке. Найди кого-нибудь, чтобы проверил лодки.

– Он плавает, как рыба! – прозвучало предупреждение Сэмпсона.

– Проваливай и не волнуйся. Я справлюсь.

Впереди виднелась голова Шефера и его плечи, поблескивающие в бело-кремовом лунном свете. Он делал ровные и мощные взмахи.

Я продолжал плыть, не оглядываясь на берег, чтобы не знать, насколько успел удалиться от него. Я отказывался чувствовать усталость, сдаваться, проигрывать…

Я отчаянно пытался сократить расстояние, разделявшее нас. До лодок было еще далеко, но Джеффри не проявлял ни малейших признаков усталости. Казалось, он был неутомим.

Тогда я решил обмануть себя с помощью психологической уловки. Я перестал смотреть в сторону Шефера, а целиком сосредоточился на собственных гребках. Теперь движения моего тела как бы представляли всю Вселенную.

Мое тело вступило в полную гармонию с обтекавшей его водой, а взмахи стали мощными и не такими резкими, как вначале.

Через некоторое время я все же посмотрел на Шефера: мне показалось, что он начинает выдыхаться. А может быть, мне просто хотелось увидеть именно это? Так или иначе, но у меня открылось второе дыхание. Силы мои словно удвоились.

Что произойдет, если я все-таки нагоню его? Неужели придется бороться с ним в воде?

Но все равно я не мог допустить, чтобы Шефер добрался до лодки. Там наверняка имелось оружие. Придется схватиться с ним в море и победить. Какая же из лодок принадлежит ему?

Я поплыл еще быстрее, убеждая себя, что нахожусь в прекрасной форме. А ведь так оно и было. С тех пор как исчезла Кристина – а прошел уже год – я, чтобы отвлечься от черных мыслей, каждый день ходил в спортзал.

Посмотрев вперед, я был поражен тем, что увидел.

Шефер оказался всего в нескольких ярдах от меня. Чтобы добраться до него, мне требовалось несколько гребков. Он что, выбился из сил? Или же, наоборот, бережет их для встречи со мной?

Ближайшая лодка покачивалась на воде в ста-ста пятидесяти ярдах от нас.

– У меня судороги! – крикнул он. – И ужасные! – После чего погрузился под воду.

Я не знал, что и подумать, а если точнее, как поступить. Боль, исказившая лицо Шефера, выглядела правдоподобно. Он показался мне испуганным. Но он же был великолепным актером.

Неожиданно я ощутил снизу прикосновение, и сразу вслед за этим Шефер вцепился мне между ног, да так, что я взвыл от боли. Каким-то чудом мне удалось вывернуться.

Потом мы принялись хвататься друг за друга, разыгрывая настоящий борцовский поединок под водой. Он был силен и потянул меня за собой в глубину. Руки его сжали меня, словно мощные тиски.

Мы продолжали погружаться, и меня обуял ледяной страх, самый серьезный за всю мою жизнь. Я не хотел тонуть. Шефер снова выигрывал. Он всегда находил способ победить.

Он уставился на меня, и я разглядел его голубые глаза, горевшие маниакальным, безумным пламенем. Рот его был искривлен и плотно сжат. Он одолевал меня и вот-вот должен был одолеть.

Я сымитировал движение вверх, и когда он напрягся, неожиданно ударил его коленом в пах и, изменив направление, ухитрился попасть ему в челюсть, а может быть, и в горло. Как бы то ни было, Шефер стал тонуть.

Его длинные светлые волосы колыхались вокруг лица, конечности обмякли.

Он продолжал погружаться во тьму, и тогда я ухватил его за руку. Однако для этого потребовалось напрячь все силы. Шефер был тяжел и увлекал меня ко дну. Я не мог позволить ему утонуть, не узнав от него правду о Кристине. Если я не смогу этого сделать, то как буду жить дальше?

Я и представления не имел о глубине под нами. Глаза, а главное, рот Шефера были открыты, и, наверное, его легкие уже наполнились водой.

Меня обожгла мысль: уж не сломал ли я ему шею ударом ноги? Может быть, он не умер, а только потерял сознание? Однако где-то внутри я ощущал удовлетворение от того, что мне удалось свернуть Ласке шею.

А потом как-то все потеряло для меня интерес. У меня в легких кончился воздух. Мне казалось, что грудь сейчас разорвется. По внутренностям со страшной скоростью распространялся огонь. В ушах отчаянно зазвенело, голова закружилась. Я почувствовал, что теряю сознание.

Я выпустил Шефера. У меня не было другого выхода. Я перестал думать о нем и сосредоточился на том, как бы выбраться на поверхность. Больше сдерживать дыхание я уже не мог.

В отчаянии я устремился наверх, из последних сил работая ногами. Я уже не верил в благополучный исход: до поверхности было слишком далеко.

Дыхание у меня кончилось.

И тут я увидел нависшее надо мной лицо Сэмпсона. Близко, очень близко. И это сразу прибавило мне сил.

Его голову обрамляли звезды и иссиня-черное небо.

– Шоколадка, – прошептал он.

Он поддерживал меня на воде, ожидая, пока я восстановлю дыхание. Мое драгоценнейшее дыхание. Но голова продолжала предательски кружиться. Так мы и плыли с ним, держась в воде вертикально.

Я обшарил глазами поверхность моря, надеясь увидеть Шефера. Мое зрение никак не могло сфокусироваться. Однако никаких признаков Шефера не наблюдалось, и я понял, что он утонул.

Мы с Сэмпсоном медленно погребли к берегу.

Итак, я не добился того, что было мне крайне необходимо. Мне так и не удалось вырвать у Шефера тайну исчезновения Кристины.

Раз или два я оборачивался, чтобы убедиться, что Шефер не плывет за нами, что он точно погиб. Однако, вокруг царили пустота и тишина, нарушаемая только нашим хриплым дыханием да плеском ладоней, рассекающих приливную волну.

Мы провели на острове еще два дня, полных различных забот, чтобы закончить расследование, но, по крайней мере, суета и работа держали меня в постоянной занятости. Я уже не лелеял надежды когда-нибудь отыскать Кристину или хотя бы узнать о ее судьбе.

Я тешил себя тем, что, возможно, Шефер вообще не имел никакого отношения к исчезновению Кристины. Не исключено, что ее похитил другой маньяк из моего прошлого, но я не слишком серьезно верил в эту теорию и тем более не стал развивать ее. Слишком уж мала была вероятность того, что именно эта версия окажется верной.

С самого начала я не мог по-настоящему горевать о Кристине, теперь же вся чудовищность ее судьбы сразу обрушилась на меня со всей своей жестокой силой. Мне показалось, что внутри у меня все будто бы опустело. Гнетущая тупая боль, мучившая меня до сих пор, теперь стала невыносимой. Она пронзала мое сердце с удивительным постоянством, пока я находился в состоянии бодрствования. Меня не покидало такое чувство, будто я так до сих пор и не могу окончательно проснуться.