Разведчики-нелегалы СССР и России - Николай Шварев

Олег. Париж».

Через две недели после появления статьи в газете «Возрождение» состоялось собрание офицеров Марковского полка. Зачитали обращение генерала Миллера с призывом не верить «тёмным силам», которые стремятся сеять раздоры среди руководителей РОВС, осудить провокатора, чернящего генерала Скоблина.

Большинство собравшихся было согласно с Миллером. Кто-то сказал, что это дело рук Деникина, который надеется таким подлым образом захватить должность руководителя РОВС.

Близкие к Кутепову люди, считавшие первоочередной задачей РОВС массовый террор внутри СССР, были не очень довольны его преемником — генерал-лейтенантом Миллером. Его считали нерешительным, склонным к кабинетной работе и не способным руководить столь крупной организацией, которой является РОВС.

Сменив Кутепова, Миллер вовсе не отказался от террора. В секретных документах РОВС, которые становились известными советской внешней разведке, подчёркивалось, что необходимо продолжать подготовку кадров для террористических групп, для ведения партизанской войны в тылу Красной армии — в случае войны против СССР. Для эмигрантской молодёжи Миллер создал в Белграде офицерские курсы.

Во Франции подготовкой диверсантов занималась организация «Белая идея» (Миллер сформировал её в 1934 году). Она работала на «Северном направлению), т. е. боевики РОВС переходили через финскую границу и бесследно растворялись в Ленинграде.

Подбором кадров для «Белой идеи» занимался капитан Ларионов. Он же занимался и их обучением диверсионным делам. Первый полный курс подготовки прошли Прилуцкий и Носанов. Ларионов представил их Миллеру, который в свою очередь передал их Скоблину, ведавшему «Северным направлением».

С югославскими паспортами Прилуцкий и Носанов выехали через Бельгию, Германию, Латвию и Эстонию в Гельсингфорс, где связались с представителем РОВС генералом Добровольским. В одной из финских разведшкол они прошли дополнительную подготовку и были нелегально переправлены на территорию СССР. В 15 км от Ленинграда их обнаружили, завязалась перестрелка, но им все же кое-как удалось сбежать, вернее, скрыться с места перестрелки. Были допущены некоторые промахи с нашей стороны. Позже их все-таки задержали.

В один из сентябрьских дней 1937 года Скоблин зашёл в служебный кабинет Евгения Карловича Миллера.

— Я хотел бы вам рассказать, Евгений Карлович, что у меня несколько раз были беседы с представителями германской разведки.

— Где вы с ними встречались? — сразу же спросил он. — Вы понимаете, почему я беспокоюсь: французы могут разозлиться.

— Разумеется, Евгений Карлович, все наши беседы проходили вне Парижа. Можно у нас в Озуар-ла-Феррьер. Там гости почти что каждый день, поэтому ещё одно новое лицо никого не удивит, факт.

— И как вам человек из Берлина?

— Он показался мне серьёзным партнёром, — осторожно ответил Скоблин. — Он из абвера и говорит, что готов предложить нам взаимовыгодные условия сотрудничества. Но…

— Что «но»? — заинтересовался Миллер.

— Разумеется, он хотел бы иметь дело с вами. Я для него слишком мелкая фигура.

— Ну что вы, Николай Владимирович, вы такой же руководитель РОВС, как и все другие, в том числе и я.

— Уверяю вас, Евгений Карлович, они в Берлине знают только вас и только с вами хотят обо всём договориться.

— Я, разумеется, готов выполнить свой долг и встретиться. Но как это поудобнее сделать, учитывая моё официальное положение и вероятную ревность французских спецслужб?

— Приезжайте к нам, — с гордостью и готовностью предложил Скоблин. — Надежда Васильевна будет рада вас видеть.

Встречу назначили на 22 сентября 1937 года. Миллер выехал к Скоблину, не сказав никому, куда он отправляется. В Париж из-за сложившихся чрезвычайных обстоятельств не вернулся.

Специально подготовленная группа сотрудников советской внешней разведки ждала его в доме генерала Скоблина.

В тот же день генерала Миллера на машине вывезли в Гавр и посадили на советское судно, возвращавшееся в Ленинград. Повезло! Миллер, помня историю с Кутеповым, имел обыкновение, уходя на встречу, оставлять дома или в рабочем кабинете пакет, который следовало вскрыть в случае его долгого отсутствия.

Акция чекистов завершилась, казалось бы, благополучно: Миллер был похищен 22 сентября 1937 года и затем доставлен в Советский Союз. Однако перед тем, как пойти на встречу, организованную Скоблиным, генерал оставил у себя на рабочем столе ту самую записку следующего содержания:

«У меня сегодня в 12.30 встреча с ген. Скоблиным на углу Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства.

Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, это ловушка, а поэтому на всякий случай оставляю записку.

22 сентября 1937 года. Ген. — лейт. Миллер».

Поскольку генерал Миллер в штаб-квартиру РОВС не вернулся, вечером 22 сентября генерал Кусонский и заместитель Миллера адмирал Кедров вскрыли пакет с его запиской и вызвали к себе Скоблина для объяснений. Скоблин поначалу отрицал факт своей встречи с Миллером, однако после того, как адмирал Кедров предъявил ему записку Миллера и предложил пройти в полицейский участок для дачи показаний, Скоблин понял, что всё рухнуло. Под благовидным предлогом он вышел из помещения РОВС и исчез. Некоторое время он скрывался на конспиративной квартире советской разведки в Париже, а затем на самолёте, специально закупленном для этого резидентурой, был переправлен в Испанию.

Во французской и мировой прессе поднялся невероятный шум. Эмиграция была страшно потрясена. Полиция допрашивала сотни свидетелей. А руководители РОВС бесились из-за того, что французы позволили беспрепятственно выйти из Гавра советскому торговому судну, на борту которого, как они полагали, находился Миллер. Они безуспешно требовали, чтобы вдогонку были посланы быстроходные боевые корабли французского военно-морского флота.

29 сентября наш корабль прибыл в Ленинград, на следующий день Миллер был в Москве. На суде ему предъявили обвинения в преступлении против народа: его признали ответственным за массовые убийства, зверства, грабежи, а также виновным в организации диверсий и террористических акций против СССР в 20–30 годах. Судом Миллер был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян.

Что касается Надежды Плевицкой, то 24 сентября 1937 года она была арестована французской полицией. При ней нашли семь с половиной тысяч франков, полсотни долларов и полсотни фунтов стерлингов — немалые для того времени деньги.

Надежде Плевицкой было предъявлено обвинение в «соучастии в похищении генерала Миллера и насилии над ним», а также в шпионаже в пользу Советского Союза. Все предъявленные ей обвинения Надежда Плевицкая отрицала.

Французская полиция отрабатывала три версии похищения генерала Миллера: агентами ОГПУ, агентами гестапо или агентами генерала Франко. Защита пригласила в качестве свидетеля бывшего офицера Добровольческой армии Савина, который утверждал, что Миллер был похищен агентами генерала Франко, однако суд его показания не принял.