Идем на Восток - Александр Афанасьев

Потом появились и другие книги. В которых говорилось про ислам. Про единый арабский народ, разложенный и порабощенный ныне. Про правду и справедливость. И про много чего другое…

Читали и это.

Потом с очередным караваном — пришло несколько пистолетов и винтовок, которые получили самые преданные братья. С другим караваном — еще. И когда торговцы, совет которых составлял и представлял умму, мусульманскую общину этого города спохватился — было уже поздно. В городе уже действовала крупная экстремистская ячейка Идарата. Она строилась по типу мафии — в мафию вступают те люди, которые хотят чувствовать себя защищенными… вовсе не плохие люди, изначально с преступными наклонностями — просто они хотят быть не одни там, где в одиночку не выжить. Так и здесь — любой, кто вступал в экстремистскую ячейку, отныне чувствовал себя защищенным, чувствовал, что за ним есть невидимая, но мощная сила и ни при каких обстоятельствах — он не останется один.

Для полноты картины надо сказать, что в городе — уже были исламские общества, в том числе — поддерживаемые англичанами Братья-Мусульмане, организованное в Египте тайное исламское братство. Вопреки тому, что все мусульмане — братья, между неофитами новой секты и Братьями — мусульманами произошло несколько серьезных стычек. Опасаясь, что все это закончится резней, отцы — основатели города, в числе которых был и местный князь, давно довольствующийся сбором податей с торговцев и рынка в целом — пригласили авторитетного судью — кадия, который учился в Мекке, в исламском университете. Но идаратчики отказались явиться на суд, сказав, что над ними нет суда муртадов и мунафиков, искажающих Коран своими толкованиями, то есть совершающих бида’а, нововведение. Они так же обвинили местного правителя в том, что он погряз в роскоши и купцов они тоже обвинили, используя исламскую терминологию — в риба, лихве. И эти идеи быстро приобрели опасную популярность в самых низах местного социума — среди погонщиков верблюдов, охранников караванов, приказчиков лавок, грузчиков. Потому что ислам в руках местной элиты, княжеской и купеческой — был уже давно не более чем инструментом, позволяющим держать народ в покорности. Это предопределено Аллахом и он сделал то, что пожелал — означало, среди прочего и то, что если ты родился с семье погонщиков верблюдов, то это и есть твое предназначение в жизни, твой удел, и пытаться стать кем-то еще — означает идти против воли Аллаха. А Братья-Мусульмане, которые родились в Египте под плотным патронажем британской разведки — это была не более чем попытка выстроить параллельную иерархию взаимоотношений среди мусульманского социума, такую, чтобы наверху были те же мусульмане, главы движения — но отношения внутри движения были бы не братством, а обычной иерархией, с подчинением и властвованием. Хитрые и умные англичане понимали — чтобы народу в пятьдесят миллионов управлять народами в пятьсот миллионов — недостаточно силы. Никакой силы не хватит, когда — один против десяти. Но если создать в колониях свою, местную элиту — то вне всякого сомнения, рано или поздно она попадет в британскую орбиту, в британский круг интересов с британскими домами, автомобилями, нянями в накрахмаленных передниках, школами при посольствах и Сандхерстом или Оксфордом. И тогда — мусульман будут угнетать другие мусульмане, и мусульмане — будут ненавидеть других мусульман, а англичан воспринимать как справедливых посредников и судей. Старое, отточенное англичанами до блеска искусство быть всегда правыми — на боли и крови, на страданиях миллионов людей.

Резни не случилось. Выглядело так, что традиционные кланы одержали победу — но на деле, в городе Шиср одержали победу идаратчики. Они получили возможность вербовать себе новых сторонников. Распространять свое учение. И для того — они побежали всего лишь не нападать на местную власть и представителей других течений ислама первыми. Им это и не было нужно. Их война — пролегала в сфере идей, в сфере книг и воззваний. Ибо они хорошо знали истину, высказанную первый раз в постреволюционной Франции, познавшей всю силу гнева народных масс. Сильнее любой армии мира — идея, время которой пришло.

И в центре этой паутины, сплетенной всего за пару лет — был скромный турецкий чайханщик по имени Абдалла…

* * *

Первым — весть о появлении в городе чужаков принес ему обычный мальчишка, который выполнял мелкие работы и перебивался на поденщине. Абдалла — прикармливал его с кухни тем, что оставалось, как и других таких же нищих и неприкаянных пацанов — получая взамен незаметную, но крайне эффективную сеть раннего предупреждения. Дети более мобильны, более наблюдательны, чем взрослые, и более того — их никто не видит! В арабском мире — не смотрят под ноги за редким исключением, так что большинство местных просто не замечали шмыгающих детей. А они замечали всех. И всё.

Абдалла, по привычке трудившийся на кухне — он не отошел от этого, и еда в его едальне была вкусной, даже несмотря на то, что это была не единственная едальня, и даже в этой на него работали еще три повала — внимательно выслушал пацаненка. Потом спросил

— Сколько их было?

— Пятеро, эфенди…

— Пятеро белых? — уточнил Абдалла нарезая мясо?

— Да, эфенди. Четверо белых. Они пришли с караваном Хромого Хакима.

Это было интересно. Хромой Хаким был братом-мусульманином, у него сын учился в Аль-Азхаре, мусульманском университете в Каире. Вот так вот и зарабатывают лояльность людей — не деньгами, отнюдь. За деньги — ты купишь лишь продажную шкуру.

— Они были с оружием?

— Да эфенди.

— Хорошим оружием?

— Да, огненным.

Несмотря на то, что в цивилизованном мире в руках парашютистов, например, уже были автоматы, способные выпустить в цель несколько сотен пуль в минуту — здесь даже обычный современный пистолет считался экзотикой. Хотя у войск князя и у некоторых торговцев были даже пулеметы — нельзя было быть уверенными, что они работают.

— У них был главный?

— Да, эфенди…

— Опиши его…

Пацан дал довольно толковое описание. Абдаллу больше всего заинтересовало то, что главный среди чужаков плохо сидел на верблюде. Значит — скорее всего, англичане

— У них были бороды?

— Да эфенди у всех.

— Длинные?

Пацан показал. Значит, пришли примерно месяц назад.

— Куда они пошли?

— В дом англизи. И Салем взял с них плату…

Абдалла поморщился. Дом англизи — какая-то сумасшедшая англичанка устроила тут больницу, где лечила местных патентованными средствами. Даже просроченные — они оказывали сокрушительное воздействие на болезни, потому что местных никто и никогда не лечил антибиотиками. Абдалла единственный из всех, кто определял течение жизни в этом, на вид бесхитростном торговом городе — приказал ничего не делать с домом англизи и даже разрешил своим сторонникам обращаться туда, если болит. Потому что именно такая фетва — пришла к нему с юго-востока с очередным караваном. Мусульмане — сейчас слабы и потому не должны отказываться ни от какой нусры, даже если ее подают неверные.