Теплоход «Иосиф Бродский» - Александр Проханов

Все аплодировали, чокались, пили шампанское. Шумно и ослепительно полыхнул салют. С палубы стали взлетать струи света. Уносились в ночь, распускаясь в небесах великолепными букетами, сказочными соцветьями, разноцветными фонтанами пламени;.

Вслед за победительницей на подиуме появились остальные красавицы. Славили прекрасную сестру, обнимали, целовали, вели вокруг нее лесбийский танец. А потом улеглись у ее ног, образуя живой цветок, смуглую лилию с раскрытыми лепестками.

— Небольшой перерыв, господа, после чего мы продолжим показ современной высокой моды, — провозгласил Словозайцев, покидая подиум.

К нему подошла Луиза Кипчак. Лицо ее оставалось заплаканным:

— Вы видите, до чего довела меня моя роковая морщинка. Знаменитый маэстро, вы можете вернуть мне лицо?

— Что я должен для этого сделать, моя ненаглядная? — произнес Словозайцев, церемонно целуя Луизе руку.

— Убейте ту, что стала причиной моих несчастий!

— Вы действительно желаете смерти этой прекрасной девушке?

— Не желаю, чтобы кто-нибудь был прекрасней меня!

— «Ты прекрасна, спору нет, — улыбнулся Словозайцев. — Ты, царевна, всех милее, всех прекрасней и белее». Вы, моя прелесть, — «Мисс Вселенная», и ваше желание для меня — закон. Обещаю, у вас не будет соперниц, — с галантным поклоном он покинул палубу, готовясь к продолжению представления.

В перерыве между представлениями гости возбужденно обменивались впечатлениями, налегали на горячительные напитки, ожидали продолжения действа. Есаул удалился к корме. Смотрел, как на черной воде за винтом пенится бурлящий мерцающий след. Пытался осмыслить увиденное.

Подтверждалась догадка, что Словозайцев был далеко не тем, за кого себя выдавал. Лишь прикидывался добродушным олигофреном, целлулоидным пупсиком для забавы шаловливых красавиц. Напротив, красавицы были его забавой, его послушными рабынями, подопытными существами, в которые он внедрял потоки разноцветных молекул, управлявших поведением подопытных жертв. Словозайцев был кутюрье, но одновременно испытатель биороботов, дрессировщик искусственно созданных существ. Он был обворожителен и страшен. Милостив и жесток. Добродушно-наивен и сатанински-коварен. Был главный из тех, кто состоял в загадочном «заговоре». Был носитель пугающей тайны.

Эту зловещую тайну чувствовало потаенное «око», которое во время показа мод бушевало и билось в глазнице, словно стремилось прорвать костяную мембрану, выпучиться на лбу, чтобы лучше разглядеть чародея.

Древняя природа, к которой принадлежало рудиментарное «око», проснулась в Есауле. Кровь гудела шумом гигантских папоротников, ревом ящеров, хлюпаньем горячих дождей. Являлись образы молодой земли, когда вся она была покрыта вулканами и кипящими гейзерами, в остывающих кратерах среди густеющей магмы вырастали кристаллы драгоценных камней, в породах пролегали рудные жилы, твердели золотые капли слитков, черный пепел превращался в алмаз.

Это воскрешение древнего зверя пугало Есаула. Он чувствовал эволюцию своего вида, как непрерывную конвульсию печени, в которой сотрясались далекие пращуры, дочеловеческие предтечи и предки — млекопитающие, земноводные, беспозвоночные, водоросли и микробы. Огненная точка, в которой был спрятан сокровенный «план», была молекулой, из которой проистекла земная жизнь. Передавалась от организма к организму через тысячи превращений и миллионы лет. Была упрятана в организме Есаула среди мириад других несметных молекул.

Действо, которое он только что наблюдал, лишь отчасти напоминало демонстрацию мод. Было ритуальным прославлением неизвестного бога, жрецом которого был Словозайцев. Предвещало явление в мир новой неизвестной религии, перед которой меркли иудаизм, ислам и христианство, отступали буддизм и даосизм. Эта религия еще не имела названия, но уже надвигалась, расчищая себе место среди изумленного человечества, которое со страхом отрекалось от прежних богов. Была той зловещей силой, о которой не подозревал Есаул. Угрозой, перед которой смехотворными казались решение Президента Парфирия отречься от третьего срока, честолюбивое намерение Куприянова занять место в Кремле, возможность американского контроля над ядерными объектами России. Перед этой угрозой были бессильны ракеты «Тополь-М», 45-й полк ВДВ специального назначения, хитроумные комбинации ФСБ.

Знание, которым владел Словозайцев, было добыто не в лабораториях и научных центрах, а было занесено на землю вместе с космической пылью, подобно эманации Бога.

Вновь замелькали лазеры, запульсировали световые гирлянды, заиграла музыка. Новоорлеанцы в малиновых пиджаках раскачивались в такт своим саксофонам. Зрители покидали бар, вновь стекались к подиуму, усаживались за столики. Ставили перед собой бокалы, в которых вскипали пузырьки, мерцали кристаллы льда, плавали разноцветные ягоды. Представление продолжалось.

Появился Словозайцев. Теперь он был одет в черный фрак. На голове красовался цилиндр. Галстук-бабочка был серебристо-синим. Из нагрудного кармана выглядывал шелковый платок того же металлически-лазурного цвета. Кутюрье походил на факира, и был встречен аплодисментами.

— Дамы и господа, — произнес он, чопорно кланяясь. — Сейчас вы увидите нечто, что доселе хранилось в строжайшей тайне. Вы, избранная элита, узнаете такое, о чем остальной народ не должен знать. В закрытых центрах, в засекреченных лабораториях проводятся уникальные опыты скрещивания различных видов. Эти опыты стали возможны благодаря открытиям гениальных генетиков, разработкам биотехнологов, творцов великой биореволюции, которая совершается вдали от шумных городов и крикливых политиков, и которая готова изменить существующий мир. Вам будут показаны ожившие химеры собора Парижской Богоматери. Животные, которые никогда не существовали в природе. Цель этих удивительных скрещиваний — пополнить зоопарки мира новыми особями. Обогатить частные зоосады богатых людей такими экземплярами, о которых нельзя прочитать в творениях Брема и о которых никогда не слыхал великий Дарвин. Сегодня с земли исчезают многие уникальные виды, которые заносятся в Красную книгу. Но одновременно новые формы вписываются в книгу бытия.

Словозайцев хлопнул в ладоши. На подиуме появилось странное существо, на которое был напялен оранжевый, до земли, балахон. Из-под балахона в разные стороны тянулись хромированные цепи. Их держали мускулистые служители. Существо слепо топталось, похожее на узника Гуантанамо.

Есаул, пристально наблюдавший за Словозайце-вым, узнал в этом зачехленным существе одного из тех, кого перегрузили на теплоход из закрытого автобуса, поместили в глухой отсек на нижней палубе.

Словозайцев снова хлопнул в ладоши. Служители стянули оранжевый балахон, и зрителям предстало чудовище. Огромного роста урод, у которого была человечья голова с редкой щетиной на лысине. На румяном лице альбиноса моргали не привыкшие к свету розовые глаза. Могучие, в белесой растительности плечи переходили в руки, которые кончались не пальцами, а свиными копытами. Торс чудовища перетекал в кабанье тулово, розоватое, в косматой шерсти. Между свиных раздвинутых ляжек набухли могучие семенники и качался возбужденный отросток почуявшего самку кабана. Но кабаньи бедра удлинялись в чешуйчатые ноги, длинные и крепкие, как у страуса, с тремя когтистыми пальцами. Мутант в два человеческих роста покачивался на страусиных ногах, поворачивал во все стороны голову, и его вздернутый, с большими ноздрями нос громко втягивал воздух.