И пели птицы... - Себастьян Фолкс

Утром он написал письмо домой:

Милая Маргарет, огромное тебе спасибо за посылку, она дошла до меня благополучно и очень вовремя. Бульонные кубики лишними не бывают, да и кекс всем нам пришелся по душе. Недавно мы отдыхали в очень хорошем месте, здоровье мое в полном порядке. И спим мы теперь в приличных землянках — совсем как офицеры! Живем, могу тебе сразу сказать, прямо-таки в роскоши и очень хорошо высыпаемся.

Ну и в земле, конечно, копаемся. По-моему, пехота стала относиться к нам уважительнее, ведь то, что мы делаем, очень важно для следующего большого наступления. Да, предстоит еще одно.

Это, конечно, опасно, мы побаиваемся газа, однако недавно получили новых канареек, и всем стало спокойнее. Я думаю, враг тоже закладывает мины, но пока мы с ними не сталкивались. Может, и зря я тебе это рассказываю, но ты за меня не тревожься. Будешь тревожиться, я пожалею, что столько понаписал.

Пехота все время просит, чтобы мы взяли на себя часть ее работ, но нам и под землей дела хватает. Траншеи мы для нее рыть не стали, могу тебе сразу сказать. Проложили несколько телефонных линий, но и все. Теперь пехотинцев посылают в наряды, чтобы они помогали нам. Вот это совсем другой разговор!

Позавчера нам пришлось протопать пять миль — в тыл, в баню. Многие, могу тебе сразу сказать, стонали и жаловались. Что толку мыться, если нельзя переменить полную «гостей» одежду? И все же баня была отличная: много теплой воды и душ теплый. Все были очень довольны, мы отдохнули, да еще и место нашли, где можно пива попить. Конечно, когда мы вернулись, сержант задал нам взбучку, но дело того стоило.

Ты пишешь, новостей у тебя нет, а те, о которых сообщаешь, на меня, наверное, скуку нагоняют. Ничего подобного. Мы все жадно ждем вестей из дома. Только о нем и думаем: дом, дом, дом.

А еще я часто вспоминаю нашего мальчика. Должен тебе сказать, я стараюсь не падать духом, но это трудно. У нас тут по воскресеньям богослужения проходят, проповеди всегда такие интересные. На прошлой неделе падре рассказывал историю про блудного сына, как у богатого человека было два сына, и один пошел по дурной дорожке, но когда он вернулся, отец забил для него откормленного теленка. Я бы отдал Джону все самое лучшее, да вот не суждено.

Я очень стараюсь не унывать, ты за меня не беспокойся. Поблагодари, пожалуйста, мисс Хаббард за добрые пожелания. Напиши мне поскорее.

Твой любящий Джек.

Под землей уходили далеко в синеватую глину штольни. Начальные участки тех, что залегали глубже, солдаты расширили, и получились большие подземелья, в которых можно было отдыхать и спать, не поднимаясь наверх. Им приходилось, конечно, терпеть смрад скученных, немытых тел, но это искупалось безопасностью и теплом. Каждая минута, проведенная здесь, была лучше любой проведенной под небом, с которого падал нескончаемый дождь; и никто не назвал бы невыносимой ночь, предлагавшую укрытие от студеных ветров, дубивших пропитанные водой гимнастерки и брюки, обращая их в ледяные пластины. Вдыхать этот смрад было тяжело, но ведь ничем не лучше было и наверху, где хлорная известь лишь усугубляла вонь гниющих трупов и прокисших сортиров, засыпанных или заброшенных, и потому солдаты предпочитали вдыхать ядовитые испарения сальных плошек, чем зловоние фекалий.

Если главные, глубокие штольни, сооружение которых продолжалось уже два года, постепенно расширялись и уходили все дальше, к самым горам, то рота Уира работала ближе к поверхности, пробивая туннель, который позволял прослушивать закладывавшего контрмины врага. Однажды утром его солдаты услышали, как немцы копошатся у них над головами. Судя по всему, там находилась спускавшаяся под землю лестница, и немецкие солдаты спрыгивали с нее, а потом шли, топая сапогами, по собственной штольне. Уир приказал своим солдатам покинуть туннель, однако двоих-троих пришлось оставить на круглосуточных постах прослушивания, чтобы знать наверняка, что немцы не докопались до линии британских окопов и не заложили под нее мины. Добровольно заниматься прослушкой никто не вызвался, пришлось составить расписание дежурств. Солдаты ходили на них со свечами, чтобы читать во время прослушки книги. Всего лишь двадцать человек успели побывать на этих дежурствах и подняться наверх, когда земля содрогнулась от взрыва, которого они боялись сильнее всего. Немцы подорвали в своем туннеле мину, и тысячи тонн фламандской земли погребли под собой двух дозорных.

В момент взрыва Уир пил со Стивеном чай в траншее и рассказывал ему о своих затруднениях. Когда земля под ними покачнулась, он побелел. Горячая жидкость выплеснулась ему на руку, но Уир этого не заметил.

— Так я и знал, — сказал он. — Знал, что они подорвут туннель. Мне нужно спуститься туда. Посты были моей идеей. О боже, я знал, что это случится.

Уир отчаянным взглядом обшарил лицо Стивена, надеясь найти в нем сочувствие, а затем метнулся к двери, чтобы поскорее спуститься под землю.

— Минутку, — сказал Стивен. — Вы, может быть, и потеряли там трех солдат, но если враг подкопается под нашу траншею, я могу потерять половину роты. Так вы уж постарайтесь точно выяснить, куда ведет их чертов туннель.

— Если вас это так заботит, спуститесь вниз и посмотрите сами. Я обязан думать прежде всего о своих людях, — сказал Уир.

— Возьмите с собой одного из них, а после пришлите ко мне с докладом.

Уир разозлился настолько, что даже дрожать перестал.

— Не указывайте мне, что я должен делать. Раз уж вы так тревожитесь за ваших людей, тогда…

— Еще бы я за них не тревожился. Стоит им подумать, что под них заложена мина, они в окопах и суток не просидят. Взбунтуются.

— Так спуститесь, черт подери, вниз и проверьте все сами.

— Не мое это дело под землей ползать.

Стивен прошел за Уиром по траншее — туда, где хранилось все необходимое для подземных работ. Там Уир взял деревянную клеточку с канарейкой и, повернувшись к Стивену, спросил:

— Боитесь?

Стивен помялся, глядя на клетку.

— Нет, конечно. Просто…

— Ну тогда пошли.

Стивен, отнюдь не часто позволявший Уиру взять над ним верх в перепалке, понял, что выбора у него нет.

— Это займет не больше часа, — примирительно, поскольку видел, что Стивен готов уступить, пообещал Уир. — Вас ведь ранило, когда вы в последний раз были под землей, так? Неудивительно, что вам страшно спускаться.

— Нет, — ответил Стивен. — Спускаться мне не страшно.

Уир вручил ему каску с вделанным в нее фонариком и кирку.

— Туннель очень узкий, а когда доберемся до места взрыва, нам придется расчищать завалы.

Стивен молча кивнул. И приказав первому подвернувшемуся солдату уведомить Эллиса о том, куда он отправился, пошел за Уиром к шахте.

Деревянная рама, которую отделяли от передней стены окопа всего два фута, была накрыта куском брезента. Глину поднимали наверх в мешках и рассыпали за задней стеной, чтобы вражеские летчики не могли определить, где находится вход в туннель. Входное отверстие шахты лишь ненамного превышало по размеру лаз в кроличью нору.