Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– Я хотел договориться с Акыном, – мягко начал Император. – Пригласил его к себе, чтобы он сам посмотрел на мою Империю, не полагаясь на чужие слова. Он согласился. Я выслал за ним своих учеников в сопровождении отряда отборных кавалеристов. На одной из стоянок на них наткнулся разъезд чубов. Чуть не вспыхнула драка.

– Мы всегда уважали Акына, – перебил его Атаман. – Мои хлопцы думали, что его взяли в плен, решили отбить. А он встал, выдернул у одного из них нож и, прежде чем мои люди успели схватиться за оружие, срезал у всех с поясов сабли.

– Да, это на него похоже, – печально кивнул Ловец. – Акын обожал вызывать восхищение.

– После этого спросил у моих людей, продолжают ли они думать, что его захватили силой?

– А дальше? – Император криво усмехнулся.

– Дальше не было ничего. Хлопцы подобрали оружие, извинились и уехали.

– В тот же вечер ко мне выслали гонца. Граница была уже недалеко. Этот воин – единственный выживший. Его старшой думал, что чубы вернутся с подкреплением. Гонец поднял по тревоге пограничную хоругвь и повел навстречу отряду, сопровождавшему Акына. Всех нашли мертвыми на той же стоянке. И поверь, брат, мои люди умеют отличить следы от ударов саблей. Тело Акына привезли ко мне, я видел его. Помнишь, Атаман, у нас был разговор о том, как можно убить схимника, кажется, на последнем году обучения.

– За тридцать лет мы все друг с другом немало переговорили.

– Но этот разговор мне запомнился. Ты продемонстрировал мне один удар по горлу с подкруткой клинка. Шея практически раскрывается, разрубаются голосовые связки, и парализуются мышцы. Схимник не может издать «вопль гнева». А парализованные мышцы шеи не позволяют закрыть рану, не выходя из боя. Ничто не поможет, жертва истекает кровью достаточно быстро. Это смерть даже для нас. И не надо отрубать голову. Так вот, Акын был убит именно так.

– Но остальные – по-другому, – вступился за чуба Мятежник.

– Это ни о чем не говорит.

– Как и наш разговор тридцатилетней давности, – огрызнулся Атаман. – До этого мог додуматься любой, у кого есть сабля и хотя бы капелька ума. Вы хоть следы догадались проверить вокруг?

– Не было никаких следов. Но вы, чубы, мастера их заметать.

– Отшельника убили венедским мечом, – заметил Мятежник. Голос его звучал глухо, руки он сложил на груди, встал напротив Императора. – И рядом с ним валялись трупы твоих учеников.

– Я не слышал, что трупы способны убивать. Неужели ты считаешь, что, будь я там, оставил бы своих учеников без погребения? А мечей в Венедии много.

– Как и сабель в степи, – откликнулся Атаман.

– Да и вообще – почему мы не подозреваем Ловца? Ему было что делить с братом. Влияние на ордынцев дорого стоит.

– Атаману наш союз с Акыном был опаснее всего, – произнес Император. – Его владения просто зажали бы в тиски. С севера – мои полки, с юга – орда хунну. Выбор у чубов остался бы простым: умри – или присоединись к Империи.

– У нас хватает врагов, – процедил сквозь зубы Атаман. – Но никто и никогда не смог бы упрекнуть меня в том, что я применяю подлые приемы!

– Хватит! – Кулак Книжника обрушился на стол. – Кто кого хочет обвинить – потом сделаете это. Довольно пустых дрязг. Механик, говори, зачем собрал нас.

– Он собрал? – Император усмехнулся. – Это я вас собрал, а он – лишь разослал приглашения.

Тот, кого мы называли когда-то Мечтателем, прошел через комнату и занял место за дальним от двери концом стола. По бокам от него молчаливыми изваяниями застыли сестры. Механик сидел напротив него. Рядом – Атаман и Мятежник. Словно два войска выстроились для битвы. И было ясно, кто за кого в этом сражении выступит. Сыновья Охотника заняли сторону стола по левую руку от Механика. Бродяга закинул на столешницу босые, давно не мытые ноги. Егерь сидел в расслабленной позе, но я чувствовал его готовность действовать. Напротив них – мы с Ловцом. Я – спокоен. Мой спутник отсел от стола так, чтобы тот не помешал в случае чего выхватить оружие. И над всем этим возвышался Книжник.

Сложно переоценить роль нашего большого брата в тот вечер. Возможно, не возьми он все в свои могучие руки, случилась бы резня. И даже Ведьма не смогла бы предсказать итога. Одиннадцать схимников в небольшой для такого числа комнате, на всех – три сабли. Да еще кулаки нашего брата, его чудовищная сила.

– Слишком уж многое ты себе приписываешь, – заметил Атаман. – Я прибыл сам.

– Можешь считать как угодно. Но знай, что это я создал в Империи условия, невыносимые для жизни схимников. С одной стороны, это позволило выявить возможных мятежников и вовремя сделать их своими учениками. С другой – вы рано или поздно, изголодавшись по новым идеям, должны были устремиться в Золотой Мост. На твой приезд, Атаман, я, признаться, не рассчитывал. Ты пустил корни в своем уделе. Но в этом мне повезло. С Акыном и Палачом я планировал договориться отдельно. Увы, этого мне сделать не дали. Мятежник, я действительно сожалею о том, что произошло в Бочаге. Но после этого говорить с тобой стало бесполезно. Я дал тебе время остыть. Жаль, его не хватило.

– Все до безобразия логично, – кивнул Бродяга. – И что дальше?

– Думает положить всех скопом, – бросил Ловец, чем вызвал общий смех.

Да уж, шутка славная. Все и так понимали: убивать нас как раз легче поодиночке. Дольше, хлопотнее, но так хотя бы существуют шансы на успех.

– Печально, что вы не настроены на серьезный лад, – нахмурился Император.

– А что же нам, славить тебя хором за то, что сделал невыносимой для нас жизнь в своей Империи? – спросил Бродяга.

– Я задумал великое дело. Никто из вас на подобное не решился. И до сих пор справлялся и сам. Но сейчас я прошу вашей помощи.

– Что? – Мятежник вскочил. – Не ослышались ли мы? Он просит помощи!

– Сядь! – рявкнул Книжник. – Пусть он скажет. Потом скажешь ты.

– Спасибо, брат, – поблагодарил его Император.

– Не стоит. Я просто не хочу, чтобы все вновь переросло в перепалку.

– Да, Мятежник, брат, я прошу вашей помощи. Даже та часть мира, которую мы знаем, слишком велика для трех схимников. Места хватит на всех. Учеников тоже, еще и останется. Теперь их легко можно отсеять из толпы. Они сами выделяются.

– Вот-вот, – вмешался молчавший доселе Егерь. – Зато на остальных остается клеймо толпы. Откуда ты знаешь, может быть, если бы не твои усилия, в ком-то из них проклюнулся бы талант. Воля ведь к нему не всегда прилагается. То, что ты устроил в Венедии, позволяет выбрать людей с сильной волей. И они необязательно талантливы в чем-то.

– А разве это так важно? Посмотрите, крестьяне могут спокойно пахать землю, купцы – торговать, ремесленники – заниматься своим ремеслом. Люди с горячей кровью идут в имперские полки, а не на большую дорогу. Нет грабительских податей, нет беззакония, торговые пути безопасны. Разве это плохо?