Сфера - Дейв Эггерс

Они зашагали к самой воде; Мэй на ходу пролистывала самые популярные свежие комментарии. Нашелся один пылкий квак, что-то про то, как все это может привести или неизбежно приведет к тоталитаризму. Сердце у Мэй ушло в пятки.

– Да ладно. Еще не хватало психов слушать, – сказал Фрэнсис. – Что она понимает? Какая-то чокнутая неизвестно откуда, шапку из фольги носит.

Мэй улыбнулась; она не знала, к чему отсылает шапка из фольги, но так говорил отец, потому Мэй и заулыбалась – вспомнила, как он это говорил.

– Пора совершить возлияния, – объявил Фрэнсис, и они выбрали блистающую огнями пивную у Залива, с широким открытым патио. Приближаясь, Мэй читала узнавание в глазах группки красивой молодежи, что пила снаружи.

– Это ж Мэй! – сказал один.

Молодой человек – слишком молодой, вряд ли ему полагается пить – сунулся лицом ей в объектив:

– Привет, мам, сижу дома, уроки учу.

Женщина лет тридцати, спутница слишком молодого человека, а может, и не спутница, сказала, уходя из кадра:

– Эй, милый, я с подружками в книжном клубе. Деткам привет!

Ночь была головокружительна, ослепительна, промелькнула слишком быстро. В баре у Залива Мэй почти не двигалась с места – ее окружили, совали бокалы в руку, хлопали по спине, стучали по плечу. Всю ночь она вращалась на стуле, то и дело на несколько градусов поворачиваясь к очередному доброжелателю, будто свихнувшаяся часовая стрелка. Все хотели с ней сфотографироваться, все спрашивали, когда случится обещанное. Когда мы прорвемся сквозь все эти лишние барьеры? Теперь, когда решение казалось ясным, простым и осуществимым, никто не хотел ждать. Какая-то женщина чуть постарше Мэй бубнила невнятно, однако выразилась лучше всех, хоть у нее это вышло и нечаянно: как, спросила она, плеща вокруг «манхэттеном» из бокала, но глядя зорко, как нам ускорить неизбежное?

Мэй и Фрэнсис нашли на Эмбаркадеро заведение потише, где заказали еще по одной и очутились в компании какого-то мужика за пятьдесят. Он подсел к ним, хотя его не приглашали, и ладонями обнял большой стакан. Почти тотчас поведал, что когда-то был семинаристом, жил в Огайо и готовился принять сан, а затем открыл для себя компьютеры. Бросил все, переехал в Пало-Альто, но уже двадцать лет чувствовал, что далек от духовности. До сего дня.

– Я видел твое выступление, – сказал он. – Ты все стройно нарисовала. Ты поняла, как спасти все души. В церкви мы этим и занимались – пытались заманить всех. Как всех спасти? Миссионеры работают над этим тысячу лет. – У него уже заплетался язык, но он снова от души глотнул из стакана. – Ты и остальные в этой вашей «Сфере», – тут он руками изобразил в воздухе сферу, и Мэй представила себе нимб, – вы спасете все души. Всех соберете вместе, всех обучите одному и тому же. Будет единая мораль, один-единственный набор правил. Ты сама подумай! – Он ладонью грохнул по железному столу, и его стакан подпрыгнул. – Теперь у всех будут очи Господа. Знаешь этот стих? «И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его».[29]Что-то такое. Библию читала? – Мэй и Фрэнсис растерялись, мужик понял, фыркнул, надолго приложился к стакану. – Теперь все мы – Бог. Скоро каждый увидит и будет судить каждого. Мы узрим то, что зрит Он. Мы провозгласим Его суд. Мы станем орудием Его гнева и даруем Его прощение. Постоянно, на глобальном уровне. Все религии ждали часа, когда всякий человек станет прямым и непосредственным посланником, претворяющим в дело Божью волю. Понимаешь, нет?

Мэй глянула на Фрэнсиса – тот без особого успеха сдерживал хохот. Он рассмеялся первым, за ним и она, и оба гоготали, пытались извиняться, делали мужику знаки, просили прощения. Но мужик и слушать не пожелал. Отошел от стола, потом развернулся, возвратился, забрал свой стакан и, обретя полноту, шатко побрел вдоль берега.

* * *

Мэй проснулась подле Фрэнсиса. Семь утра. Они отрубились у нее в номере в начале третьего. Мэй посмотрела на свой телефон, увидела 322 новых сообщения. Пока мутным взором вглядывалась, телефон зазвонил. Номер абонента скрыт – понятно, что Кальден, больше некому. Дождалась, пока телефон переключится на голосовую почту. За утро Кальден звонил еще раз десять. Позвонил, когда Фрэнсис проснулся, поцеловал Мэй и ушел к себе. И когда Мэй принимала душ, и когда одевалась. Она причесалась, поправила браслеты, надела камеру на шею, и Кальден позвонил опять. Она проигнорировала звонок и занялась сообщениями.

Куча хвалебных веток, изнутри и снаружи «Сферы», и самую захватывающую открыл Бейли – он оповестил Мэй о том, что разработчики «Сферы» уже приступили к воплощению ее идей. В лихорадке вдохновения они проработали всю ночь и через неделю рассчитывают создать прототип, который сначала опробуют и обкатают в компании, а затем начнут внедрять в любом государстве, где достаточно граждан пользуются услугами «Сферы».

«Мы это назвали «Демокша», – квакнул Бейли. – Демократия, заговорившая твоим голосом, рожденная твоей мокшей, свободой твоего духа. И она уже на пороге».

В то утро Мэй позвали в ячейку разработчиков, к двум десяткам изможденных, но окрыленных инженеров и дизайнеров, которые, как выяснилось, уже подготовили бета-версию «Демокши». Когда Мэй вошла, все закричали, лампы потускнели, а одинокий прожектор уставился на длинноволосую брюнетку, которая от радости аж бурлила.

– Привет, Мэй, привет, зрители Мэй, – сказала она, коротко поклонившись. – Меня зовут Шарма, и для меня великая радость и честь оказаться сегодня перед вами. Сейчас мы покажем вам первый прототип «Демокши». Обычно мы действуем не так быстро и не так… ну, короче, не так прозрачно, но поскольку мы горячо верим в «Демокшу» и убеждены, что система будет внедрена скоро и по всему миру, мы не нашли причин тянуть кота за хвост.

Ожил стенной экран. Появилось слово «Демокша» – залихватским шрифтом, внутри сине-белого полосатого флага.

– Наша задача – сделать так, чтобы все сотрудники «Сферы» высказывались по вопросам, которые играют роль в их жизни – главным образом в кампусе, но и в большом мире тоже. Поэтому в течение дня, если «Сфере» нужно будет померить температуру компании по любому поводу, сфероиды получат всплывающее уведомление, где их попросят ответить на один или несколько вопросов. Важнее всего тут ожидаемая скорость получения данных. И поскольку мы высоко ценим вклад каждого, все прочие системы обмена сообщениями будут временно заморожены, пока пользователь не ответит. Давайте я покажу.

На экране под логотипом «Демокши» появился вопрос «Нам нужно больше вегетарианских блюд в столовых?», с двух сторон обрамленный кнопками «Да» и «Нет».

Мэй кивнула:

– Потрясающе, народ!

– Спасибо, – сказала Шарма. – Будь добра. Ты тоже должна ответить. – И она указала на экран.

– А, ну да, – сказала Мэй, подошла к экрану и нажала «да». Инженеры заорали, разработчики заорали. На экране появился веселый смайлик, а сверху дугой выгнулись слова: «Тебя услышали!» Вопрос исчез, его сменила фраза: «Результат «Демокши»: 75 % респондентов хотят больше вегетарианских блюд. Появится больше вегетарианских блюд».