Брюсов Орден. Ради лучшего будущего - Денис Кащеев

— Мне это известно, — спокойно продолжил я. — Я наблюдаю за вами при помощи дрона. Не нужно задирать голову — из-за дождя вы все равно ничего не разглядите. А ваша компашка у меня как на ладони. И знаешь, что я рассчитываю увидеть через несколько минут?

— Как Влад всадит пулю в лоб одному глупому брюсовцу?

— Не угадала. Как оный брюсовец останется сидеть на скамеечке, живой и невредимый, а вы трое дружно встанете, дойдете до остановки, дождетесь трамвая и уедете на нем.

— Терпеть не могу трамваи, — показушно фыркнула Ольга. — Нет, конечно, мы не станем вечно тут торчать. В такой-то дождь — на нас и так уже сухого места нет. Скоро уедем. Благо у Роди авто наготове. Вот только ты — этот ты — поедешь с нами.

— Ты не поняла, — тяжело вздохнул я — вполне искренне. — Я ни о чем не прошу — я всего лишь описываю ближайшее будущее. Подчеркну: благоприятное для вас будущее. Потому как если вы не хотите, чтобы одного из вас, к примеру, придушили еще в колыбели, другого столкнули под автобус по дороге в детский садик, а третий захлебнулся нечистотами в школьном туалете — сделаете так, как я сказал. Сомневаешься, что мне это по силам? Давай проверим. С кого из троих начнем? Может, как раз с тебя?

Тронув за локоть, Полина молча показала мне большой палец — горазд, мол, ты, напарничек, врать.

Разумеется, ничего из обещанного сделать я легионерам был не способен — по крайней мере, прямо сейчас, с серебряной пулей в ноге — но Ольга, воочию видевшая мои прыжки из потока, знать этого не могла.

— Звучит красиво, — нервно бросила она в трубку. — За одним ма-а-аленьким исключением. Если это правда — что тебе помешает устроить все то же самое после нашего ухода? Особо теплых чувств, как я догадываюсь, ты к нам не испытываешь. Сейчас у нас хоть какой-то козырь есть — я про твоего дубля на лавочке. А там и его не останется!

— Вопрос справедливый, — согласился я. — Объясняю. То, о чем я говорю, непременно повлечет парадокс. Целую кучу парадоксов. А их, знаешь ли, никто не любит — ни в Ордене, ни в вашем Легионе, — помнится, Осип Фомич был в этом вопросе весьма щепетилен, соотнося момент удара и нашу с Полиной миссию в 1837 год. — Но если вы очень-очень-очень меня огорчите, на парадоксы мне будет наплевать. Пока нет, но тогда — да. Ты права, вы уже меня очень огорчили. Но разница между «очень» и «очень-очень-очень» — аккурат судьба моего, как ты выразилась, дубля. Не то чтобы он представлял из себя что-то безумно ценное — это тупиковая ветвь, плод просчета — но лично мне, по понятным причинам, он небезразличен. Так что сделаете, как я сказал — можете выдохнуть и расслабиться. По крайней мере, пока не сотворите какую-нибудь новую гнусность. Начнете юлить — пеняйте на себя.

— Что-то это слишком похоже на предложение капитуляции, — заметила Ольга. — Нам нужно подумать.

Полина снова тронула меня за локоть:

— Посули им адрес штаб-квартиры, — беззвучно, одними губами проговорила она, когда я обернулся.

— С ума сошла? — вытаращил глаза я, не забыв, впрочем, отключить микрофон телефона.

— А что, Карфаген должен быть разрушен!

— Но не такой же ценой! Вспомни бойню на Волоколамке!

— Ну… В конце концов, я же сказала посули, а не выдай, — буркнула моя напарница, потупившись — похоже, мне удалось ее усовестить.

— Это и есть предложение капитуляции, — сухо проговорил я — снова в эфир. — Но относительно почетной капитуляции. Хотите думать — думайте. С Легатом вашим посоветуйтесь… — вот да, пусть начальство им объяснит про парадокс! — На все про все даю ровно десять минут. По истечении которых либо увижу вас на остановке трамвая, либо… Либо огорчусь уже по-настоящему. Со всеми, так сказать, вытекающими. Не знаю, что найду, вернувшись, в новой реальности, но вас троих в ней точно не окажется. А может, и в целом Легиона. Это все. Au revoir.

И, не дав собеседнице возможности немедленно продолжить спор, я оборвал разговор.

* * *

— Подошел трамвай, — сообщила Полина от окна. — Слушай, похоже, легионеры, и правда, собираются в него загрузиться! Неужели сработало?

У «амбразуры» моя напарница осталась в одиночестве: из-за нестихавшей боли в ноге я предпочел опуститься на пол.

Второй телефонный разговор — минуту назад — я провел уже там, полулежа.

— Мы согласны отступиться — на этот раз, — сухо заявила Ольга. Это она перезвонила — хотя Полина меня и уверяла, что ее номер у чужих абонентов не определяется и обратный звонок невозможен. — Но есть один нюанс…

— Никаких нюансов, — отрезал я.

— Да послушай же! — взвилась рыжая. — Мы уходим, этот остается — тут все в силе. Но дело в том, что твой дубль ранен. Так случилось еще до нашего прошлого разговора — он зачем-то задергался, когда было сказано сидеть смирно… Рана пустяковая, мы его даже перевязали…

— Дай угадаю, — не удержался я. — Пуля в правом бедре?

— А, ну, ты все видел… — протянула Ольга.

Уроборосова инерция потока!

— Пуля хоть не серебряная?

— Какая еще серебряная? Обычная. Мы просто не хотели бы, чтобы возникло недопонимание — со всеми, как ты выражаешься, вытекающими. Твои условия приняты. Но сделанного — не воротишь.

— Идет, — буркнул я.

…— Садятся в трамвай, — продолжила комментировать от окна Полина. — Все, они внутри! Двери закрываются… Тронулись! Ну, я пошла?

— Иди, — кивнул я. — Да, пистолетик на всякий случай все же захвати!

— Уже подумала об этом.

* * *

— Тупиковая ветвь, значит? — хмыкнул Игорь № 2. — Ну чё, спасибо…

Рана его, похоже, была легче моей — шел он почти сам, правой рукой все же слегка опираясь на Полинино плечо, а в левой — на зависть целой и невредимой — держа пистолет Виктора, который ему зачем-то отдала моя напарница. Его напарница. Наша.

Фантасмагория.

— Нужно же было запудрить им мозги, — кривовато усмехнулся в ответ я.

— Ну да, я так и понял. Говорю же: спасибо. Э, а что это у тебя с рукой?

— Уроборос наперекосяк, вы все сговорились, что ли, спрашивать? Модно сейчас так! Кстати, береги свою: инерция времени — дело такое, — указал я сперва на собственную перевязанную ногу, затем на его.

— Это уж точно… — оторвавшись от Полины, он аккуратненько сполз по стеночке на пол. — Ну, что будем делать?

— Хороший вопрос, — кивнул я.

— Ну еще бы! Я же не один чувствую, что тут заваривается грандиозный, просто колоссальный… этакий Царь-парадокс?

— Похоже на то, — согласился я.

— Нашли чем напугать, — мрачно обронила у окна Полина. — Что мы, парадоксов не видели? Может, в результате все только к лучшему обернется?