Путешествие Руфи. Предыстория "Унесенных ветром" Маргарет Митчелл - Дональд Маккейг

Мисс Кэти решила, что лучше вернуться к разговору до того, как я развеселюсь, поэтому она натянула на своё озадаченное личико самую сладкую улыбку и спросила:

– Папочка, можно задать тебе один вопрос?

– Нет, мисс Кэти, – ответил он с убийственной серьёзностью. – К господину Джеральду О’Хара нельзя приближаться!

Он рассмеялся и похлопал её по плечу.

– Ты же знаешь – я не могу устоять перед хорошенькой девушкой.

Напустив на себя невинный вид, который я заметила в отличие от отца, она спросила самым мягким голоском:

– Папа, некоторые глупые люди говорят, что я должна ездить с дамским седлом, а не как ты и мисс Беатрис. Когда я спрашиваю почему, они отмалчиваются или юлят вокруг да около. И всё же если я буду ездить верхом, то, когда выйду замуж, каким-то образом разочарую своего мужа. А я, может, не стану замужней. Может, я никогда не выйду замуж. Но, если это случится, мне бы очень не хотелось разочаровывать своего мужа. Что они имеют в виду? Точнее, как я могу разочаровать его?

Виски брызнуло изо рта у господина Джеральда, будто он проглотил мыло. Он закашлялся и, погасив сигару, продолжал кашлять так сильно, что мисс Кэти вскочила на ноги, чтобы похлопать его по спине, а господин Джеральд стал красным, как спелое яблоко.

Отдышавшись, он хлебнул виски, а мисс Кэти, пристроившись на подлокотнике кресла, проговорила:

– Дорогой отец, ты знаешь всё, что нужно знать о лошадях. Почему езда верхом может разочаровать моего мужа?

Господин Джеральд оглянулся на меня, ища помощи, но он отлично понимал, кто навёл мисс Кэти на такие мысли, и я улыбнулась, давая понять, что Мамушка не возьмёт его на поруки. Он вытер рот платком и снова закашлялся, – просто чтобы потянуть время.

– Кэти, Кэти, похоже, мне нужно воды.

Как только она ушла, господин Джеральд бросил на меня такой испепеляющий взгляд, будто хотел растопить меня на месте!

Когда мисс Кэти принесла ему воды, он сделал глоток и улыбнулся слабой улыбкой, которую натягивают взрослые мужчины, притворяясь маленькими мальчиками, и сказал мисс Кэти, что насчёт дамского седла ей всё объяснит мама.

Я прыснула в платок, но сделала вид, что сморкаюсь.

– Но почему? – взвыла мисс Кэти. – Как я удержу лошадь, если приткнусь сбоку, как вьюк?

Она решительной походкой вышла и протопала наверх, а господин Джеральд погрозил мне пальцем, но ничего не сказал.

Не знаю, спросила ли мисс Кэти у мамы, почему езда верхом портит девушку. У неё всегда есть возможность задать этот вопрос.

Хлопок с плантаций Тары приносил по двадцать центов за фунт. Единственная хорошая новость этой осенью. Пшеницы уродилось вполовину меньше посеянной, а банки и железные дороги стали терпеть крах. В Канзасе аболиционисты и работорговцы стреляли друг в друга. И я подумала: «Опять началось». Неясные духи беспокойно кружились вокруг, заполняя всё пространство.

Дильси пришла в Тару со своей глупой дочерью Присси. Мы присели на крыльце кухни. Всё затихло, как перед бурей.

– Генерал Джексон, – начала Дильси, – убил моего деда на Хосшу-Бенд. Мой дед был индейцем. Это была их земля. Эта земля (она огляделась кругом, будто за каждым кустом прятались индейцы) была землёй криков. Они жили прямо здесь!

– Люди всегда убивают людей. Будто не могут ничего с собой поделать, – сказала я.

– И, похоже, опять собираются, – ответила Дильси.

Духи роились вокруг нас, как мотыльки у освещённого окна.

– Ни ты, ни я ничего не можем поделать, – заметила я, содрогнувшись.

– Эти индейцы знали, как умирать. Как считаешь, господа справятся с этим?

Жизнь в Таре шла своим чередом. После ужина Порк приносил букет цветов в спальню хозяев. Мисс Эллен разъезжала по всей округе, чтобы повидаться с теми, кто не мог прийти сам. Управляющий Уилкерсон немного смягчился. Большой Сэм сказал мне, что у того появилась женщина.

По субботам Сэм с господином Джеральдом отправлялся в Джонсборо продавать хлопок и оставался на торгах лошадьми и рабами. Сэм рассказывал, что сейчас больше продают цветных, чем покупают. Когда хозяева боятся, страдают слуги.

Продав хлопок, господин Джеральд клал деньги в сейф Фрэнка Кеннеди. А бывало, что они с Сэмом, зарядив пистолеты, ехали на поезде в Атланту, где клали деньги в Железнодорожный банк Джорджии.

Вернувшись домой, господин Джеральд говорил мисс Эллен, что этот банк крепче скалы. И он не рухнет, как другие банки.

Мисс Эллен долго смотрела на мужа, не говоря ни слова, а потом промолвила:

– Мистер О’Хара, я и три мои дочери доверяем твоему здравому суждению.

Господин Джеральд вышел на крыльцо покурить. А потом поехал в «Двенадцать дубов», чтобы спросить господина Джона, не доходили ли до него какие-нибудь слухи насчёт Железнодорожного банка Джорджии.

Воскресенья проходили тихо и спокойно. Ветер шептал в ветвях кедров, росших вокруг Баптистской церкви в Джонсборо, где цветные и белые молились о том, чтобы всё наладилось раньше, чем примет дурной оборот. Проповедник критиковал скачки в Джонсборо. Он говорил, что «беговая лихорадка» хуже, чем водянка или жёлтая лихорадка, но это не останавливало игроков. Кажется, чем меньше у господ денег, тем больше они ими рискуют.

Тарлтоны держали пари с Калвертами, Калверты – с Уилксами, Уилксы – с Тарлтонами. Господа улыбались и кивали, словно у них и не было никаких мрачных предчувствий, но держали пистолеты под рукой.

В «Двенадцати дубах» хлопок собрали на месяц позже, чем в Таре, чтобы переждать панику на рынке, когда покупатели хлопка исчезли, как дым. Дильси сказала, что господин Джон выигрывает больше, чем ставит, но по утрам в воскресенье бывает нем как могила.

А мисс Кэти по утрам, ещё до того, как я заходила на кухню, отправлялась на прогулку верхом на этом рыжем дьяволе Вельзевуле, и нередко они возвращались уже затемно. Мисс Кэти боялась матери. Когда мать бранила её, мисс Кэти, повесив голову, сокрушалась о содеянном, но на следующее утро её опять как ветром сдувало.

Как-то раз к господину Джеральду заглянула мисс Беатрис, и я сама им прислуживала.

Мисс Беатрис сидела прямо и напряжённо на жёстком стуле с лошадиной шкурой. На ней был костюм для верховой езды, руки в длинных кожаных перчатках она зажала между колен. Господин Джеральд сделал вид, что она приходит к нему каждый Божий день, и в этом нет ничего необычного.

Я поставила поднос с чаем на приставной столик и отошла в уголок, где обычно стоял Порк, когда подавал.

– Джеральд, – сказала мисс Беатрис, – когда мне приходится говорить неприятную правду, я предпочитаю что-то покрепче чая.

О’Хара без промедления достал графин. Его стакан оказался грязным, и господин Джеральд хотел послать меня за чистым, но мисс Беатрис сказала: