Скрытый Тибет. История независимости и оккупации - С. Кузьмин

* * *

За всю историю Тибета до установления власти КНР не было ни одного существенного проявления классового антагонизма между «эксплуатируемыми» и «эксплуататорами», не было ни одного требования реформ, исходившего от народа. Редкий феномен в истории феодальных обществ! Так что китайские коммунисты даже не экспортировали революцию в Тибет, а сами ее устроили в соседней стране. Народное недовольство «мирными освободителями» выплеснулось восстанием 1959 г. Впервые в истории Тибета это была инициатива снизу, когда народные массы самоорганизовались, вооружились, образовали свой комитет, всенародно выдвинули своих представителей и свои требования. В точном соответствии с коммунистическими догмами. Не соответствует этим догмам другой факт: народное восстание было контрреволюционным. Как отмечал Панчен-лама X, оно было направлено против КПК, КНР, демократии и социализма. С этим нельзя не согласиться.

Тибетцы восстали за независимость родины, в защиту феодализма. Поддерживая тибетских партизан, США заняли лицемерную позицию, желая не независимости Тибета, а ослабления КНР. Тибетские партизаны получали помощь от ЦРУ не потому, что поддерживали иностранных империалистов, а потому, что ни от кого больше не могли ее получить. Поддержку тибетцев из-за границы нельзя считать незаконной. Тибет как любое государство имел право на самооборону, в том числе посредством партизанского движения и при поддержке других стран.

Но в наше время широко тиражируются другие утверждения, истоки которых — в китайской пропаганде 1950-х — 1960-х гг. «Масса повстанцев слепо шла за теми представителями тибетской элиты, которые опасались потерять свои привилегии и были настроены антикитайски. Тибет не мог бесконечно долго оставаться одним из наиболее отсталых районов КНР в экономике, народном образовании, здравоохранении, по жизненному уровню населения и т.д.» «Под руководством Центрального правительства Китая и ПК ТАР тибетский народ очень быстро усмирил мятеж и вслед за тем приступил к демократическим преобразованиям». Восстание было спланировано и направлено иностранными силами, прежде всего империалистами США. Его начали верхушка и правительство Тибета, восстало не более 5% населения, большинство было вовлечено обманом и угрозами, а народ поддержал НОАК и китайское правительство, стал проводить митинги и демонстрации поддержки. Реакционные круги Тибета, мятежом 1959 г. односторонне нарушив Соглашение из 17 пунктов, вызвали со стороны Пекина ответную волну форсированных реформ, которые были хоть жесткими, но справедливыми, поскольку «феодально-теократический строй держался не только на религиозном фанатизме, но и на страхе, на поистине средневековых методах принуждения».

Здесь все неверно. Если бы КНР не оккупировала Тибет, он не был бы «отсталым районом Китая», который зачем-то надо демократизировать. Теократический строй был осознанным выбором тибетского народа. Он-то знал на своем опыте, хорошо или плохо жить под властью феодалов в «отсталом», а в действительности — в гармоничном и стабильном обществе. Когда это общество стали уничтожать демократической реформой, восстала значительная часть народа, которая не «слепо шла» за элитой, а боролась за независимость родины. Основную часть восставших составляли тибетские трудящиеся. Восставших было не 20 тыс. чел., как утверждалось в официальных китайских сообщениях, а намного больше: позже в хунвэйбинской печати говорилось о том, что восстала вся тибетская армия (4 тыс. чел.) и, кроме того, было более 100 тыс. «вооруженных бандитов».

Бывшие участники восстания рассказывали мне, что большинство их соратников были простые люди. Против китайской власти они пошли по собственному желанию.

Ни о какой «справедливости форсированных реформ» в Тибете говорить нельзя. Это было принуждение худшее, чем в средневековье. Соглашение из 17 пунктов не выполняли китайцы, а не тибетцы. Это хорошо знали в СССР. «Как показывают многочисленные факты, Мао Цзэдун и его группа, фактически, не выполнили ни одного из пунктов Соглашения 1951 г.» Причем не выполнили сознательно, чтобы приблизить эти самые реформы. Поэтому Мао и заявил после начала восстания: «Это хорошо, потому что именно это решит нашу проблему военным путем. Они дали мне предлог для развязывания войны. Чем мощнее мятеж, тем лучше». Руководство КПК разорвало Соглашение из 17 пунктов и списало это на тибетское правительство, хотя оно не поддерживало восставших.

Вскоре после подавления восстания в Лхасе, 18 апреля 1959 г., Чжоу Эньлай сказал на 1-й сессии ВСНП 2-го созыва: «Во всяком случае, реформы будут проводиться постепенно, с полным учетом особенностей Тибета, причем в ходе проведения реформ будут полностью уважаться религиозные верования, нравы тибетского народа, уважаться и развиваться замечательная культура тибетского народа». На деле было наоборот. Вопреки официальным китайским заявлениям, большинство разрушений в Тибете было сделано между 1955 и 1961 гг., а не только во времена Культурной революции 1966–1976 гг. Это подтвердил Бхучунг, тогда вице-президент народного правительства ТАР, на пресс-конференции 17 июля 1987 г. Были не только массовые разрушения, но и массовые репрессии.

За это иногда пытаются снять ответственность с Мао Цзэдуна. Дескать, председатель хотел постепенных преобразований, а рвение командиров и чиновников на местах приводило к эксцессам. С этим нельзя согласиться. Правящая партия, ее руководство несут ответственность за свой курс независимо от внутренних разногласий. Мао создал эту систему, был ее непререкаемым вождем и теоретиком. Постепенность реформ в Тибете — это была тактика, вызванная обстоятельствами. Будущему ТАР предназначался тот же путь, что Каму и Амдо. Там китайцы вначале тоже старались никого не обижать, привлекать население, хорошо платить и т.д. И одновременно строили дороги, обустраивали войска, инфраструктуру. Утвердившись, они начали там демократическую реформу — разгром традиционного общества. Это вызвало восстание, его использовали как предлог для форсирования реформы. Имея восстания в тылу — в Каме и Амдо, не было смысла провоцировать их в будущем ТАР, который еще недостаточно контролировался. Когда же восстание началось и там, его использовали как предлог для немедленной реформы.

Есть сведения, что существовал некий «тибетский вариант», разработанный лично Мао Цзэдуном и изложенный во внутрипартийной директиве ЦК КПК. Его суть в том, чтобы спровоцировать тибетцев на выступления против китайских войск, после чего должны последовать крупномасштабные карательные и репрессивные операции, дабы окончательно «умиротворить» Тибет. В сентябре 1977 г. газета «Жэньминь жибао» писала: «Все случилось так, как предсказывал председатель Мао», явно имея в виду его «тибетский вариант». Как говорил председатель, «наш коронный номер — это война, диктатура».

Иногда виновные несли наказания за свои беззакония. Но тенденция оставалась прежней. Ведь на местах чиновникам приходилось выполнять невыполнимое: проводить реформу по желанию населения, которое ее не желало. Согласно марксизму, народ должен был расколоться и свергнуть эксплуататоров, а этого не было. Отсюда репрессии, имитация классовой борьбы. Политику Мао надо оценивать по результатам, а не по декларациям, — очевидцы отмечали его двуличие. Митинги и демонстрации «поддержки», митинги «горькой памяти», тамцинг, дукчу, раскаяние в несуществующих преступлениях, поголовное восхваление КПК, требование провести реформу и т.п. — все это режиссированные компартией спектакли. Они не имели ничего общего с волей народа и были направлены на его оболванивание. Из той же области официальная цифра поддержки реформы большинством тибетцев.