Час расплаты - Тэми Хоуг

— Блин, — пробурчал Хикс.

— Как я понимаю, на этот раз она не стала ждать, пока мы получим ордер на обыск, — констатировала Таннер.

Хикс резко вскочил.

— Пойду к начальнику смены. Скажу, чтобы объявил ее машину в розыск.

Мендес разглядывал временную шкалу в отрезке последней недели, начиная с того дня, как тележка Лорен Лоутон наехала на него в «Павильоне». Он отметил ночь, когда женщина позвонила ему, обнаружив фотографию на ветровом стекле своего автомобиля. Ее сфотографировали, когда она выходила из дверей стрелкового тира.

Он и Хикс беседовали с Балленкоа на следующий день. Тот хмырь клялся и божился, что ведать не ведает о том, что Лорен живет в Оук-Кнолле. Они ему не поверили, так как после общения с женщиной у Мендеса создалось впечатление, что это Балленкоа, преследуя Лорен, переехал в Оук-Кнолл, а не наоборот. Но вот записка появилась в почтовом ящике Лорен накануне… Ты по мне скучала?

Таннер не сводила с мужчины глаз. Встав из-за стола, она подошла к нему и взглянула на временную шкалу. Ничего особенного Таннер не заметила.

— В чем дело? — глядя на Мендеса, спросила женщина.

— Если Лорен приехала вслед за Балленкоа, а не наоборот, то откуда он узнал, где она живет? Как Балленкоа смог подсунуть ей фотографию?

Лорен проследила за Балленкоа до магазина «7-одиннадцать», что размещался невдалеке от колледжа. Здесь мужчина остановился, вышел из своего автофургона и направился к телефонной будке.

Кому он звонит? Почему он не воспользовался телефоном у себя дома? Женщина постаралась вспомнить, видела ли она телефонный аппарат, пока рыскала по его дому. Конечно же, телефон там был… должен был быть… Кто не имеет своего телефона в 1990 году? Тогда, спрашивается, почему Балленкоа не позвонил по нему?

А потому, что она имеет дело с преступником, решила Лорен. Звонки из телефонной будки не отследишь. После этого звонка не останется доказательств, что он кому-то звонил.

Кому может звонить Балленкоа? У такого человека нет друзей. Женщина не представляла, что у Балленкоа могут быть близкие и родные, хотя ей было известно, что в прошлом семья у него все же имелась. Когда-то у него была мать, но сейчас казалось, что это существо появилось на свет из змеиного яйца. Лорен знала, что его вырастила тетя, и это стоило бедной женщине жизни.

Лорен прочитала заметку в газете о Роланде Балленкоа. Управление полиции Санта-Барбары как раз назвало его в качестве подозреваемого по делу о похищении ее дочери. Женщина решила выяснить все, что касалось этого человека. Она даже отыскала в библиотеке микрофишу со снимками старых газетных статей, посвященных Роланду Балленкоа. Лорен запомнила один из заголовков: «ПЛЕМЯННИКА ДОПРАШИВАЮТ ПОСЛЕ ПОДОЗРИТЕЛЬНОЙ СМЕРТИ ЕГО ТЕТКИ».

Балленкоа тогда только что вышел из тюрьмы, в которой отбывал срок за свое первое преступление на сексуальной почве. Его допросили, но ничего из этого не вышло. Вполне возможно, что это стало его первым убийством. Но он не только вышел сухим из воды, но и хорошо поживился на этом преступлении.

Балленкоа продолжает жить, и все сходит ему с рук. Она просто обязана так или иначе положить этому конец.

Женщина швырнула спортивную брезентовую сумку со своими орудиями взлома на пол машины, как раз под пассажирским сиденьем. Теперь у нее есть его записные книжки. Если эти записи и не докажут того, что Балленкоа похитил Лесли или другую девочку, они в любом случае подставят мерзавца под статью, ибо сделаны его рукой.

Лорен предвкушала, как вручит их Мендесу, но оставался большой риск, что дело так и не выгорит. Балленкоа задержат, допросят, а потом выпустят из-за недостатка доказательств. И он опять сможет делать все, что ему заблагорассудится, например, похитить еще чью-нибудь дочь, ведь неспособность общества остановить мерзавца дает ему все основания чувствовать себя безнаказанным.

Адвокат Балленкоа заявит, что записные книжки получены незаконным путем. Судья не примет их в качестве доказательств. Балленкоа добьется их возвращения и уничтожит.

При мысли об этом Лорен чуть не стошнило. А не следовало ли оставить записные книжки там, где Балленкоа их спрятал? Она могла бы поехать к Мендесу и все ему рассказать. Вот только она хорошо помнила, как долго полиция Санта-Барбары добивалась ордера на обыск, дав тем самым этому гаду избавиться от всего, что могло скомпрометировать его.

«Нет!» — пронеслось в мозгу Лорен.

Тем временем Балленкоа вернулся в свой автофургон и тронулся с места. Женщина решила, что не допустит повторения того, что уже однажды случилось. Надо будет выработать план и претворить его в жизнь. Надо сделать это немедленно, пока Лия находится в безопасности на ранчо семьи Грасида. Теперь у нее есть то, что Роланд Балленкоа захочет себе вернуть. Козырь в ее кармане. Она обменяет записные книжки на правду. После этого придет время правосудия, в какую бы форму оно ни вылилось.

Лия чувствовала себя просто ужасно. Она работала, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Ее всю трясло. Ей было стыдно за те гадости, которые она наговорила матери. Но хуже всего было то, что Лия сказала чистую правду.

Она злилась. Как же она злилась на свою старшую сестру! Лия ненавидела Лесли за то, что та была такой упрямой, глупой и в то же время беззащитной. Лия злилась на своего отца, который оказался эгоистичным и слабым человеком. Он просто умыл руки, избавился от своей душевной боли и оставил ее и Лорен самим расхлебывать последствия происшедшей трагедии.

Лия злилась на мать, которая до такой степени погрузилась в свое горе и борьбу за справедливость, что не замечает ничего вокруг. А ведь для них обеих было бы гораздо лучше сдаться и продолжать жить дальше.

Но больше всего Лия ненавидела саму себя за то, что испытывает эту всепожирающую злость. В какого же человека она превратилась, что способна ненавидеть собственную сестру, которая, скорее всего, умерла, подвергнувшись неописуемым издевательствам со стороны Роланда Балленкоа! Как она может ненавидеть отца, которого прежде так сильно любила и смерть которого так оплакивала? Как бы ей хотелось, чтобы папа к ней вернулся! Девочка хотела, чтобы отец сейчас обнял ее своими сильными руками и сказал, что все будет хорошо. Как она могла потерять терпение и накричать на маму, оставшуюся в одиночестве, без друзей и поддержки? Никто не сможет ей помочь.

Лии казалось, что она задыхается. Таким сильным было чувство вины, терзавшее девочку. В то же время Лии ужасно хотелось, чтобы кто-то пожалел ее. Ей хотелось, чтобы кто-то с ней согласился. Лии хотелось, чтобы кто-то сказал ей, что ничего плохо нет в этих чувствах, что это даже здорово, что они, подобно стае диких животных, вырвались на свободу.

Но Лия боялась заговорить об этом, боялась, что ей скажут, что она неправа, боялась услышать, что она не должна испытывать тех чувств, которые росли и крепли в ее душе с момента исчезновения Лесли.